допросы генерала туркула (5)
Допрос первый.
Допрос второй, часть 1
Допрос второй, часть 2
Допрос третий.
Допрос четвертый.
Допрос пятый.
Пятница, 20 сентября 1946 г., первая половина дня.
( Присутствуют: профессор Гилберт Райл,
м-р Джонсон,
стенографист.)
Р: Пожалуйста, курите, если хотите. На какие средства генерал ТУРКУЛ жил после окончания войны?
Т: (по-французски, переводит м-р Джонсон): У меня были доллары, которые я обменивал.
Р: Вы обменивали доллары после войны? Откуда они взялись?
Т: Из прежних сбережений.
Р: Но как? Когда вас арестовали американцы, неужели у вас при себе были доллары?
Т: Нет. Деньги лежали у моей жены в Уффинге. Я хранил небольшую сумму у одного из моих друзей.
Р: Сколько всего у вас было денег?
Т: Дома у меня было около 400 долларов. При мне во время моего ареста около 24 долларов. В моем бумажнике было около 10000 марок и эти доллары. У Александра СКЕНДЛИ (?) было около 400 долларов. И около 5000 долларов было в распоряжении моей жены.
Р: Это на весну 1945 года. И с тех пор ТУРКУЛ, его жена и его дочь жили на эти, грубо говоря, пять с половиной тысяч долларов? И муж вашей дочери тоже?
(N.B. С этого момента м-р Райл и м-р Джонсон вели допрос по очереди, не делая различий между ними для допрашивающего в дальнейшем используется инициал Д. Ответы ТУРКУЛА, вне зависимости от того переводятся они м-ром Джонсоном или нет, даются под инициалом Т.)
Т: Всего около шести тысяч долларов, возможно, больше.
Д: Были ли у вас другие источники доходов в течение этого времени?
Т: Нет, не было.
Д: Кстати, эти деньги вы получили от ИРЫ, а он получил их от абвера?
Т: Да.
Д: Давал ли вам ИРА деньги и позже?
Т: Нет, он не давал мне денег, но у меня хранились деньги ИРЫ. Когда мы жили вместе, мы тратили то деньги ИРЫ, то мои.
Д: Как долго вы жили вместе?
Т: Около шести месяцев. Или пяти. В 1946 году.
Д: У ИРЫ был автомобиль?
Т: Нет, автомобиль был у меня.
Д: Сколько он стоил?
Т: Он не стоил ничего, мне его подарила моя тетка. Она вышла замуж за словака по фамилии ЗАХЕР. Ее муж все время жил в России, а сейчас живет в Зальцбурге.
Д: Когда он перебрался из России в Зальцбург?
Т: Около 1929 года.
Д: В течение последних полутора лет у ИРЫ были источники дохода?
Т: Думаю, что нет.
Д: Вы не знаете?
Т: Не могу представить, откуда бы он взял деньги.
Д: И сейчас почти все эти средства растрачены?
Т: У ИРЫ не было крупных сбережений. Когда американцы его арестовали, при нем было около 800 долларов, которые американцы забрали, но затем вернули ему.
Д: Итак, сколько же осталось от начальной суммы в пять с половиной тысяч долларов?
Т: Почти вся сумма, поскольку в Германии трудно потратить деньги. Мы жили в маленькой деревне, там много не потратишь.
Д: Сейчас вы убеждены, что ИРА все время, с 1939 года, работал на Советы?
Т: Сейчас да.
Д: Но в этот период вы часто виделись с ЛАНГОМ: в 1939 году, затем время от времени встречались в Риме, часто виделись после 1942 года и прожили с ним шесть месяцев в 1946 году.
Т: В 1939 году мы виделись лишь однажды, с 1943 по 1945 годы в Братиславе и Будапеште мы встречались довольно часто.
Д: Возвращаясь назад, к вашим свиданиям и беседам, вы наверняка можете припомнить многое, о чем ИРА говорил или о чем он умалчивал, что подтвердило бы Вашу нынешнюю уверенность в том, что ИРА был не честным белоэмигрантом, а советским агентом.
Т: Мне кажется, что он стал советским агентом не в 1939 году, а был им и ранее.
Д: Почему вы так думаете?
Т: Потому что нельзя же быть агентом только с 1939 года, как бы он тогда установил свои контакты?
Д: Но это лишь общая гипотеза. Меня же интересуют конкретные симптомы.
Т: Вы не можете так хорошо организовать службу, если вы - начинающий агент. Для того, чтобы вам доверили такое важное задание, вы должны быть уже проверенным агентом. Как я говорил вам, я заподозрил его. Но заподозрил лишь после прибытия в Будапешт. Когда он приехал в Рим, все длилось максимум один или два дня. Когда он приехал в Рим, я думал, что у него есть лишь один передатчик. Тот передатчик, на котором работали эти люди из Подкарпатской Руси. Сперва, когда я спрашивал его "Откуда у тебя эти донесения", он всегда говорил, что есть люди, которые на него работают, но, с его слов, на него не работает ни один русский, только русины.
Д: Но когда именно вы начали его подозревать?
Т: Впервые я заподозрил его, когда сказал ему: "Послушай, сегодня ты жив..." - это было летом 1944 года - я сказал ему: "В чем дело? Кто твой помощник? Возможно, завтра ты погибнешь, и я хочу знать, кто твой помощник и как ведется работа". Он ответил: "Я расскажу, но сегодня я слишком занят" и посмотрел на часы. Потом я не видел его несколько дней. Он пришел перед своим отъездом из Болгарии [правильно: в Болгарию] и сказал: "Если со мной что-то случится, человек, который придет к вам, назовет пароль". Я забыл пароль, но это было французское слово, название станции метро или улицы.
Затем он уехал. Пока он был в Софии, КЛАТТ был весьма взволнован. КЛАТТ пришел ко мне и спросил, что нам делать, если ИРУ убьют, так как ситуация была опасной и Софию бомбили. Он [Клатт] сказал: если ИРУ убьют, вы будете работать на меня? Я ответил, что нет. Я сказал КЛАТТУ, что тогда приедет некий человек, но я видел, что КЛАТТ мне не верит и уверен в том, что я не буду на него работать. Затем ИРА вернулся, и КЛАТТ спросил его: "Зачем вы все время мотаетесь между Софией и Будапештом?" Он [Ира] ответил: "В Будапеште я не могу ничего организовать на постоянной основе". Тогда я спросил его: "Ты уверен, что твой КАРЛ ИВАНЫЧ не ведет двойную игру?" Он ответил: "Он дипломат". После прорыва фронта я уехал из Будапешта в Вену, а он [Ира] остался в Будапеште. ИРА оставался там до последнего момента, а затем уехал в Братиславу. И когда мы оказались на свободе в Зальцбурге, я несколько раз спрашивал его: "Ты можешь работать сейчас сам по себе?" Он отвечал: "Да, но мне нужно найти моих людей. Когда я их найду, я смогу работать. Я уверен - на 100 процентов - что МАРИАННА найдет меня. Возможно, и КАРЛ ИВАНЫЧ найдет меня".
В этот момент американцы, которые были весьма озабочены числом советских агентов в лагерях [ди-пи], попросили меня навести порядок (в них?). Поэтому меня назначили Президентом Центрального Комитета. Я организовал небольшую [развед]службу, вся разведывательная информация. которая поступала, передавалась ИРЕ, а он готовил ее для американцев. Затем прибыл югославский полковник по имени ГУСИЧ. Он был полковником генерального штаба, ярым патриотом, сражавшимся на стороне Михайловича. И те деньги, что мы получили от американцев, предназначались для ГУСИЧА. Там было 20 фр[анцузских] золотых монет. Кажется, 25000 итальянских лир. 2000 или 3000 марок. ГУСИЧ предоставил американцам и мне информацию о югославских спецслужбах. На полученные деньги он отправился в Северную Италию - для чего он их и получил - где встретился с генералом ДАМЬЯНОВИЧЕМ в городке под названием Эболи. В течение этого времени я несколько раз спрашивал: "ИРА, сейчас ты можешь начать работать?" Он отвечал: "Надеюсь". Потом он сказал: "Уверен, что да". Но я видел, что он не мог ничего делать, потому что - как я начал понимать - возможность его работы заключалась исключительно в цепочке между МАРИАННОЙ и КАРЛОМ ИВАНОВИЧЕМ. Я сказал ему об этом. Я сказал: "Так вот что тебе нужно, чтобы ты мог начать работу?" Он ответил: "Да, но и КАРЛ ИВАНОВИЧ не может работать без меня".
Д: И все это время вы уже подозревали его в работе на Советы?
Т: Я начал подозревать, но для меня это было моральной катастрофой, потому что я верил этому человеку как собственному брату. Он всегда ходил на церковную службу и на исповедь.
Д: Но несмотря на свои подозрения вы жили с ним в одном доме шесть или семь месяцев?
Т: Я не мог съехать, поскольку найти новое жилье было трудно. Я подал прошение о воссоединении с моей семьей, но получение разрешения заняло долгое время. Как только я получил его, я уехал.
Д: В течение этих шести месяцев что-то в поведении ИРЫ или в его разговорах, или в его связях дало вам основание для того, чтобы подтвердить ваши нынешние подозрения?
Т: Он ни с кем не встречался. Можно сказать, что он боялся людей, возможно, два или три человека приходили к нему, но в целом...
Д: Чего он боялся?
Т: Я не знаю.
Д: Вы не спрашивали?
Т: Он говорил: "Я не хочу, чтобы кто-либо знал, что я здесь".
Д: Хорошо, отвлекаясь от этого, было ли в поведении или разговорах ИРЫ нечто такое, что [не?] сочеталось с образом лояльного белоэмигранта?
Т: Он всегда был монархистом, говорил: "Я за царя" и так далее.
Д: Ни ничто в его поведении или разговорах не наводило вас на мысли о лицемерии?
Т: Нет. Он - человек с сильным характером. Он умеет молчать. Он много болтает, но ничего не выдает.
Д: Но еще со времен вашего пребывания в Париже вы должны были быть в курсе возможности внедрения советских агентов, которые маскировались бы под лояльных белоэмигрантов.
Т: Да. Их было множество. Был генерал (СКОБЛИН), [который похитил] МИЛЛЕРА. И еще один, сыгравший ту же роль.
Д: То есть когда возникли подозрения, вы без сомнения сравнивали про себя поведение ИРЫ с - к примеру - поведением генерала СКОБЛИНА?
Т: Да, поскольку под конец нашего пребывания в Зальцбурге ИРА сказал мне: "Вы должны покинуть эту зону оккупации. Вы обязаны получить швейцарские визы. Я должен остаться здесь." Мне показалось, что он начал чуять опасность.
Д: Предприняли ли вы какие-то шаги, чтобы последовать этому указанию и получить швейцарские визы?
Т: Нет. Это было бы невозможно.
Д: Но ИРА дал вам указание попытаться сделать это?
Т: Нет. Ира попросил меня сделать это, это была исключительно просьба. Я сказал: "Почему я должен бежать? Я ничего не сделал. Возможно, меня арестуют из-за доносов. Но я никогда не вел никакой деятельности против американцев или британцев". Согласно нашим принципам мы не работали против третьих стран, только против большевиков. Это был наш принцип с тех пор, как мы прибыли в Европу.
Д: Вчера мы обсуждали, почему ИРА все это время поддерживал связь с КЛАТТОМ, хотя КЛАТТ в целом не был человеком, на которого можно положиться. Не приходит ли вам сейчас на ум, что ИРА использовал КЛАТТА как связника для работы с абвером, поскольку не хотел, чтобы абвер проник в организацию ИРЫ?
Т: Да, я понимаю идею со связником. КЛАТТ был умным человеком. Одной из причин может быть то, что ИРА знал, что КЛАТТ знает.
Д: Это могло бы объяснить то, что их контакты длились до самого конца, но не начало контактов.
Т: Возможно, в начале КЛАТТ был - как и я - дураком и поверил ИРЕ. Но позже, я уверен, он не только понял, но и взял все под свой контроль.
Д: Говорил КЛАТТ что-то в этой связи?
Т: Нет, но когда КЛАТТ однажды был арестован, в последний момент, я был тогда с ИРОЙ, который был чрезвычайно взволнован.
Д: Как бы то ни было, вы считаете, что вполне вероятно, ЛАНГ сотрудничал с КЛАТТОМ потому, что нуждался в КЛАТТЕ как в посреднике, чтобы защитить свои секреты от абвера?
Т: Да. Секрет связал их не на жизнь, а на смерть.
Д: Когда эта идея объяснения их связи впервые пришла вам в голову?
Т: В этом году. Потому что прежде, когда ИРА ссорился с КЛАТТОМ, уже через два дня, а порой даже в тот же день, они снова были друзьями.
Д: Когда именно в этом году?
Т: Когда я начал спрашивать: "Как ты работаешь? Кто такой КАРЛ ИВАНЫЧ?" Я сказал ему: "Сейчас, когда мы снова начинаем работать против большевиков, мне нужна ясность. Ты должен рассказать мне все". ИРА начал отговариваться, и я заподозрил его.
Д: Но почему вы не дали нам это объяснение вчера, когда мы спрашивали вас об объяснении связей между ИРОЙ и КЛАТТОМ?
Т: Возможно, я забыл. Я был уставшим и плохо спал. Эти идеи пришли мне в голову вчера после вашего ухода.
?: В последний раз ИРА очень волновался, покидая Баварию.
Д: Подумайте вот о чем: если вы сейчас склонны считать, что ИРА был советским агентом того или иного толка, тогда очевидно, та спешка, с которой вас увозили из Рима в июле 1943 года, была либо из-за того, что он боялся, что он не сможет больше использовать вас, если немцы оккупируют Рим, либо, что вы будете представлять для него опасность, если останетесь в оккупированном немцами Риме - опасность для его просоветских планов.
Т: Первый раз, когда я подумал про передатчик... Я никогда не настаивал, чтобы мне всё рассказывали, потому что немцы могли заставить меня всё выдать им. Я принял решение знать поменьше, потому что сказал себе: если они арестует меня и заставят выложить всё, что я знаю - я не смогу ничего рассказать.
Д: Мне не столь интересны ваши мотивации, сколь мотивация ИРЫ так срочно сорвать вас с места.
Т: Я могу объяснить. Он боялся, что я попаду в руки англо-американцев.
Д: Но какое воздействие это оказало бы на работу ИРА для русских?
Т: В этом случае он потерял бы почву под ногами, потому что он говорил немцам: "Я могу работать только если мой генерал в безопасности". Если бы я попал в руки англо-американцев, он бы - если следовать его словам - не мог бы работать.
Д: И что, работа ИРЫ действительно зависела от существования вашей организации?
Т: Да, если бы он работал самостоятельно, его могли бы счесть агентом.
Д: Таким образом, организация была прикрытием для ИРЫ?
Т: Да, своего рода [фиговым] листком.
Д: Прав ли я, если скажу, что то, что вы и ваша организация были хорошим прикрытием для его просоветской деятельности, мотивировало ИРУ побыстрее вывезти вас из Рима?
Т: Да, потому что, если бы я остался, это показало бы, что я не хочу уезжать, и мои симпатии на стороне союзников.
Д: Это пятое объяснение той спешки, с которой вас забрали из Рима!
Т: Возможно, если я попытаюсь, я смогу дать еще два или три.
Д: Но вчера вы дали нам слово, что рассказали нам все, что знаете.
Т: Я и сегодня могу дать вам мое слово чести, что завтра в голову мне, возможно, придут еще какие-то идеи.
Д: Но вы же генерал, это слово генерала?
Т: Да, но я же не могу держать в голове все сразу.
Д: Но эта не те деталь, которую легко забыть. Мы четыре или пять раз настаивали на объяснении той спешки, с которой вас увезли из Рима.
Т: Тогда эта идея не приходила мне в голову.
Д: Будем считать, что нам сейчас ясно, что ЛАНГ был агентом [НКВД], против чего трудно возразить; считая, что ИРА работал на эту организацию, какую пользу могли принести ему ваши знания и то влияние, которое вы имели в своей организации? Скажем, интересовался ли он всеми подробностями о белоэмигрантах, которые входили в вашу организацию, об их деятельности? Когда вы были в Риме, и впоследствии - в Будапеште, Братиславе, Вене и тогда, когда вы жили вместе?
Т: Во время войны?
Д: Да, но и после.
Т: Сейчас и во время войны вся наша организация расколота на мелкие осколки: та часть, что была в Югославии, не могла покинуть ее; в Болгарии осталось 95% эмигрантов.
Д: Была в Италии колония русских белоэмигрантов?
Т: Очень маленькая. В Италии жили остатки старой русской аристократии.
Д: Вы знали их?
Т: Да. Почти все они - старики и старухи.
Д: ИРА интересовался ими?
Т: Нет. Они были совершенно пассивны и жили только сегодняшним днем. Итальянская королева помогала им, но сами они ничего не делали.
Д: Если ИРА был агентом НКВД, о чем он, вероятнее всего, расспрашивал по поручению НКВД?
Т: Мне кажется, ни о чем. В течение войны его главным приоритетом была его разведработа.
Д: Но агент НКВД должен куда-то внедряться.
Т: Возможно, у него было особое задание. Предполагаю...
Д: Что за особое задание?
Т: Только шпионаж.
Д: Против кого?
Т: Против всех. Для Советов.
Д: Должно быть, он был агентом специального назначения.
Т: Да. И он выполнил свое задание.
Д: Какое задание? Против кого?
Т: Я не знаю. Против всех.
Д: К примеру, интересовался он политическими или военными темами?
Т: В русской среде интересы ИРЫ были исключительно политического и идеологического характера.
Д: То есть он пытался внедриться в зарубежные русские организации?
Т: Я не знаю, в какие организации они внедрялся, но эти темы его интересовали.
Д: Был ли ему интересен, к примеру, РОВС?
Т: Во время войны не слишком, так как все было парализовано.
Д: Как и ваша собственная организация.
Т: Все почтовое сообщение было прервано.
Д: Так в какие же русские организации можно было внедриться?
Т: Во время поездок он встречался со многими, но сделать мог немного.
Д: Но большую часть времени он находился в Софии?
Т: Нет, он весьма часто ездил в Будапешт, Белград и так далее.
Д: Но каким образом ваша организация, которая казалась усопшей, могла быть полезным прикрытием для деятельности ИРЫ?
Т: Потому что немцы не могли заподозрить, что наша организация - пробольшевисткая. Вот почему он вступил в нее - чтобы иметь прикрытие.
Д: И во время войны это было главной ценностью организации для всех сторон?
Т: Да, несмотря на роль, которую играл ИРУ.
Д: После всего, что вы сказали: ранит ли вас тот факт, что деньги, которые получал ИРА были не только немецкими, но и советскими?
Т: Теперь я понимаю это.
Д: Как по-вашему ему выплачивали эти деньги?
Т: Он получал лишь немецкие деньги.
Д: Из какого источника ему платили русские?
Т: Нет, я не верю, что он получал их от большевиков.
Д: Но в чем же тогда заключался вклад русских в бюджет?
Т: Как по мне, они оставляли все ИРЕ.
Д: Они позволяли ему оставлять себе немецкие деньги?
Т: Да.
Д: То есть был кто-то, кто мог бы забрать их у него?
Т: Да.
Д: То есть он был в контакте с кем-то, являвшимся советским агентом?
Т: Да.
Д: С кем?
Т: Я не знаю, возможно, тот священник НИКИТИН. Но я уверен, если вы спросите НИКИТИНА, он может многое рассказать.
Д: ИРА ежедневно посещал церковь?
Т: Да. Он говорил мне, что даже в Софии, даже во время бомбардировок, он ходил туда ежедневно.
Д: Как много в Софии церквей?
Т: Много, но он всегда посещал русскую церковь, где проводил службы НИКИТИН. НИКИТИН был русским священником, который совершал обряды в болгарской церкви, туда ИРА ходил очень часто. Если вы спросите у НИКИТИНА, кто был его контактом, вы узнаете больше.
Д: Относительно средств, которыми вы и ИРА совместно располагали после войны - были ли среди них те, что могли быть получены не от абвера?
Т: Нет, не думаю. Иных возможностей не было. Но сам ИРА должен знать об этом.
Д: Итак, хотя ИРА был агентом большевиков, единственным источником его средств были деньги, которые абвер платил ему за донесения МАКСА и МОРИЦА?
Т: Возможно, он что-то получал и от большевиков, но я в это не верю, так как от немцев он получал весьма солидные суммы.
Д: Не думаете ли вы сейчас, что способ, которым большевики оплачивали услуги своего агента ИРЕ, заключался не в прямой передаче денег, а в передаче донесений МАКСА и МОРИЦА, которые были достаточно хороши, чтобы продать их абверу?
Т: Да, действительно.
Д: Не думаете ли вы, что это и было причиной существования донесений МАКСА и МОРИЦА и достоверности донесений МАКСА?
Т: Да, возможно, хотя я не уверен, что полностью вас понимаю.
Д: Было ли в том, что ИРА говорил о немецких деньгах или достоверности донесений МАКСА нечто, что сейчас, как вам кажется, подтверждает эту теорию?
Т: Да, зачем Советам тратить деньги на ИРУ, если они могут сделать так, что немцы будут оплачивать работу их агента.
Д: Резонное предположение, но говорил ли ИРА что-то, что его подтвердит?
Т: Нет. Он всегда говорил мне, что немцы дают ему много денег, но и он должен много платить за этот турецкий передатчик, потому что расходы на проживание там растут.
Д: Люди ИРЫ жили в Турции, чтобы передавать сообщения обратно в Россию?
Т: Да, потому что он говорил, что его аппаратура недостаточно мощна для такой дальней передачи, поэтому ему нужен этот передатчик в Турции.
Д: И какого рода донесения или отчеты ИРА посылал в Россию через этот турецкий передачтик?
Т: Я не знаю. Я уверен, что там вообще не было передатчика.
Д: Это была просто ширма с целью получить больше денег?
Т: Да, именно с этой целью.
Д: НКВД хотел, чтобы ИРА получил эти деньги для...
Т: Он много работал с чужими средствами. Он был аккуратен с чужими средствами.
Д: Для какого рода работы ему были нужны эти деньги?
Т: НКВД всегда весьма щедр в отношении средств, ему не принадлежащих.
Д: Но ИРА должен был их на что-то тратить.
Т: Возможно, ИРА платил кому-то еще...
Д: Кому-то кроме вас.
Т: Возможно, он должен был вернуть часть полученных денег большевикам.
Д: Сейчас у нас есть шесть теорий, почему ИРА так торопился забрать вас из Рима. Что вы думаете о седьмой гипотезе, согласно которой работа ИРЫ на НКВД подверглась бы опасности, если бы в руках немцев оказались документы и чиновники итальянского правительства, т.е. секреты, известные итальянцам и вам.
Т: Я не знаю, были ли у итальянцев подобные документы.
Д: Но если бы были, или если бы ИРА, считал, что есть - это могло бы стать мотивом.
Т: ИРА знал об отсутствии контактов. Я передал КАРИССИМО три или четыре меморандума по русским вопросам, ничего другого у них не было.
Д: Но если для работы ИРЫ не представляло опасности то, что немцы займут помещения итальянского правительства и задержат вас, почему опасность должно было представлять то же со стороны англо-американцев?
Т: Возможно, он знал, что вы весьма хорошо осведомлены о его делах.
Д: Но как поимка вас [союзниками] вообще могла поставить под удар работу ИРЫ?
Т: Он всегда говорил, когда ходил к немцам, что не сможет продолжать работу, если я окажусь в опасности. ИРА всегда разъяснял немцам, что его люди откажутся работать, если со мной что-то случится.
Д: Но в тот момент американцы еще не ступили на итальянскую землю!
Т: Но все были уверены, что хотя они до сих пор не высадились, это случится рано или поздно.
Д: Но немецкая армия все еще была в италии, и немецкие чиновники не покидали Рим. К чему этот срочный полет на самолете из Софии в Рим? Вы никогда не спрашивали ИРУ, в чем причина спешки?
Т: Сейчас я могу лишь предполагать. Я не знаю и половины правды об ИРЕ. Он говорил: "Имейте в виду - на случай, если не уедете - здесь будет революция. МУССОЛИНИ пал". Он говорил, что ситуация в Италии опасна. И КЛАТТ весьма настаивал на моем отъезде.
Д: Но вы не были убеждены в такой срочности?
Т: Нет, не был.
Д: И даже для офицеров абвера спешка стала сюрпризом?
Т: Я не знаю.
Д: Кто был в самолете, который летел из Рима в Вену?
Т: Я, моя жена, моя дочь и МУХАНОВ.
Д: А КЛАТТ?
Т: Тоже.
Д: А ИРА?
Т: Нет. Он приехал ко мне в понедельник вечером. Он сказал мне, что мы уезжаем в три часа и ушел. Это было у меня дома. В три часа пришел немецкий офицер, кажется, в штатском. Но вместо того, чтобы забрать нас всех, он забрал ИРУ, и они уехали, пообещав вернуться. Но он [Ира] не вернулся. На следующий день пришел тот же офицер и сказал, что ИРА улетел в Болгарию. После этого - не могу вспомнить, дня через два или три - снова приехал КЛАТТ, взяв с собой РОМАНОВА. Я отказался ехать без документов, тогда они дали мне паспорта и пр.
Д: Кто дал?
Т: Немцы. Я получил паспорта и примерно 30 июля мы улетели из Рима в Будапешт. Но во время полета, когда КЛАТТ говорил со мной, я видел, что он получил новости, которые его встревожили. Это была телеграмма о посадке в Вене. Когда мы приземлились, я был уверен, что мы в Будапеште, так как ничего не видел.
Д: Четвертый человек, который летел с вами, был радистом. Это и был МУХАНОВ?
Т: Впервые слышу, что он - радист. Он учился в Сорбонне в Париже. Затем он перебрался в Эстонию, где жили его родители, но уехал оттуда в начале войны. Он жил в Риме.
Д: Но что на этом срочном рейсе из Рима в Будапешт, который был необходим для безопасности работы ИРЫ, делал этот эстонский студентик? Что он забыл в этой компании?
Т: Потому что МУХАНОВ был другом РОМАНОВА.
Д: РОМАНОВ тоже был в самолете?
Т: Я уже говорил вам, что второй раз КЛАТТ приехал с РОМАНОВЫМ.
Д: МУХАНОВ использовался вами как адрес прикрытия, не так ли?
Т: Да, но только однажды, когда я искал квартиру и жил в отеле.
Д: Не удивило ли вас, что в этой спешке, когда вас увозят на самолете, принадлежащем абверу, который летит прямиком в Будапешт по просьбе или указанию ИРЫ - вдруг находится местечко для приятеля РОМАНОВА?
Т: Да. Сейчас я начал осознавать, что РОМАНОВ тоже работал...
Д: И МУХАНОВ?
Т: Думаю, нет.
Д: Но сейчас ясно, что этот полет был необходим для работы ИРЫ и, возможно, для работы РОМАНОВА. Не вероятно ли, что и полет МУХАНОВА в этой компании был связан не с личной дружбой, а с тем, что это требовалось для дела?
Т: РОМАНОВ, возможно, работал, но МУХАНОВ нет. Он выполнял приказы РОМАНОВА. Он принадлежал к той же группе, что и ГОЛИЦЫН.
Д: Если МУХАНОВ выполнял приказы РОМАНОВА, то он служил у него и оплачивался им?
Т: В то время мать и сестры МУХАНОВА были эвакуированы в Германию, и он хотел воссоединиться с ними.
Д: Знаете ли вы МУХАНОВА настолько хорошо, чтобы быть уверенным, что он не работал на какую-то организацию в секрете от вас?
Т: МУХАНОВ - чересчур осторожен, чтобы пускаться в опасные предприятия. Однажды РОМАНОВ предложил ему вместе отправиться в Константинополь, МУХАНОВ немедленно отказался.
Д: Но он знал о деятельности РОМАНОВА?
Т: Я выгнал его одновременно с РОМАНОВЫМ.
Д: То есть МУХАНОВ входил в вашу организацию?
Т: Да. Но потом я узнал, что он тоже работает на немцев.
Д: Какую зарплату получал МУХАНОВ от организации до увольнения?
Т: В Италии он не получал ничего. Дважды или трижды я давал ему небольшие суммы, а вообще он работал в кинематографе.
Д: Там же, где работала госпожа ТУРКУЛ?
Т: Нет, но это была одна фирма, он все время переходил с места на место.
Д: Как часто МУХАНОВ бывал на Circonvallazione?
Т: Довольно часто.
Д: Раз в неделю?
Т: Два раза, он часто приходил поесть.
Д: Ежедневно.
Т: Нет, не ежедневно. Это зависело от его работы. Иногда он не появлялся две или три недели.
Д: Где он жил?
Т: Я записал адрес в записной книжке.
Д: А телефон у него был?
Т: Думаю, да. Да, телефон пансиона.
Д: Что стало с ним, когда вы прибыли в Вену?
Т: МУХАНОВ оставался в Вене полтора месяца, а затем перебрался в Будапешт.
Д: Где он жил в Будапеште? С вами?
Т: Нет. Он жил отдельно. Я выгнал его, так как он работал вместе с РОМАНОВЫМ.
Д: Когда он был в Будапеште и не мог подрабатывать в кино, получал он зарплату от вас?
Т: Я давал ему деньги.
Д: Сколько?
Т: 600 или 700 пенгё.
Д: За что вы ему платили?
Т: Потому что он помогал мне. Он жил за городом, печатал для меня и пр.
Д: То есть работал вашим личным секретарем?
Т: Да, он всем занимался.
Д: Работал ли он и в Риме какое-то время вашим секретарем?
Т: Да. Время от времени он переводил меморандумы и пр., потому что он очень одарен в языках. Он прекрасно говорит по-французски, по-немецки, по-русски, по-эстонски, по-итальянски.
Д: ИРА его знал?
Т: О да!
Д: Очень хорошо?
Т: Довольно хорошо.
Д: А вы, до того как прибыли в Рим, знали МУХАНОВА?
Т: Я знал его в Париже.
Д: Когда МУХАНОВ уехал из Парижа в Рим?
Т: Не из Парижа, из Эстонии.
Д: Но вы сказали: в Париже.
Т: Его семья жила в Эстонии, и он проводил свои каникулы в Эстонии. Зимой он жил в Париже, где учился в университете. Летом он уезжал в Эстонию.
Д: Он приехал в Рим с вами?
Т: Нет, раньше.
Д: Насколько раньше?
Т: За два или три месяца?
Д: И он знал, что вы приезжаете в Рим?
Т: Да.
Д: Вы состояли в переписке?
Т: Я написал несколько открыток. Я выяснял у него, какова ситуация с квартирами.
Д: Он действовал как ваш агент при съеме жилья?
Т: Он нашел для меня отель на первое время.
Д: Где он сейчас?
Т: В Зальцбурге.
Д: Адрес?
Т: Я не знаю.
Д: Вы видели его в Зальцбурге?
Т: Раз или два. Сейчас он мой враг, поскольку я вышвырнул его.
Д: А ИРА видел его в Зальцбурге?
Т: Да. В церкви.
Д: Сколько времени отнимала у МУХАНОВА работа в кино?
Т: В кино он работал целыми днями. Надо было вставать в 6 утра, чтобы в 7.30 быть там, и зачастую приходилось работать до полуночи. За это они получали хорошие сверхурочные. Но вы ошибаетесь, если думаете, что МУХАНОВ разбирается в радио. Был другой человек, работавший с РОМАНОВЫМ - ЧЕРТКОВ. Он жил сначала в Югославии, а потом в Софии.
Д: Он был радистом РОМАНОВА?
Т: Возможно, поскольку он обучался у КЛАТТА.
Д: Зачем РОМАНОВУ нужен был радист?
Т: Потому что РОМАНОВ хотел наладить разведработу.
Д: С кем?
Т: С КЛАТТОМ.
Д: И ЧЕРТКОВ был направлен РОМАНОВЫМ в Румынию?
Т: Он остался там после ее оккупации большевиками.
Д: Что он делал как радист до конца войны?
Т: Я не знаю, так как это целиком дело РОМАНОВА. РОМАНОВ на сто процентов работал с КЛАТТОМ, а ЧЕРТКОВ, возможно, был его радистом.
Д: Какие связи существовали между ШЕНШИНОМ и КЛАТТОМ?
Т: Мне кажется, он работал на КЛАТТА.
Д: Как шпион?
Т: Да.
Д: Но вчера вы этого не говорили.
Т: Вчера вы спрашивали только "Где ШЕНШИН?"
Д: Мы спрашивали, что делал ШЕНШИН. Когда вы узнали, что ШЕНШИН - шпион?
Т: Возможно, мне сказал ИРЕ.
Д: Когда?
Т: Точно не знаю, но во время войны.
Д: Вы говорили, что никогда не пытались добывать разведывательную информацию для немцев.
Т: Это так.
Д: Зачем же вы просили КЛАТТА добиться того, чтобы ШЕНШИН посылал разведданные с британского Ближнего Востока?
Т: Это неверно. ШЕНШИН всегда - ну не всегда, а время от времени - присылал письма.
Д: Что за письма?
Т: Адресованные мне. Но речь шла лишь о политической ситуации и в первую очередь в России. Это не были разведданные.
Д: Я не спрашиваю вас о том, увенчался ли успехом проект по присылке ШЕНШИНЫМ информации с Ближнего Востока, а о том, зачем вы пытались его организовать?
Т: Потому что там в то время шла активная большевистская деятельность.
Д: Где?
Т: В Стамбуле.
Д: Но вы просили КЛАТТА добиться посылки сведений?
Т: Нет, никогда. Я уверен, что он [Шеншин] работал на КЛАТТА главным образом по русскому фронту, передавая информацию по русскому фронту. Он [Клатт] сказал мне, что племянник ШЕНШИНА - РОКОССОВСКИЙ и можно установить с ним связь.
Д: Какой псевдоним был у ШЕНШИНА в организации КЛАТТА?
Т: Я не знаю.
Д: Расскажите нам что-нибудь об АБРАМОВЕ.
Т: О генерале? Он сейчас в Зальцбурге. Он - довольно хороший генерал, но с ним произошло большое несчастье. Его сын, прибывший из России, оказался агентом НКВД.
Д: Не работал ли на НКВД и сам генерал?
Т: Не думаю.
Д: Но некоторые так считают?
Т: Он уже старик, ему под 80.
Д: Но не сейчас, раньше?
Т: Не могу себе представить.
Д: Какой пост он занимал в РОВС?
Т: Он возглавлял отдел РОВС в Болгарии.
Д: Был он связан с разведывательной деятельностью?
Т: Да.
Д: Как называлась разведка РОВС?
Т: [ASOTA TIERRA ??], что означает спецслужба.
Д: А что означает ВНУТРЕННЯЯ ЛИНИЯ?
Т: Это не то же самое. В.Л. - это не спецслужба. Это была организация, которая тайком размещала среди членов РОВС своих агентов, чтобы поддерживать моральный дух союза. Но В.Л. не занималась... потому что генерал ДРАГОМИРОВ... это была маленькая группа, помогавшая большой службе - спецслужбе А.
Д: Устроит ли вас следующее описание: это была секретная организация, состоящая исключительно из либерально-мыслящих русских добровольцев, которая вела разведывательную работу для антисоветской борьбы?
Т: Нет. Раньше В.Л. была довольно чистой организацией, но в нее вступило множество агентов, поэтому В.Л. - между нами говоря - очень опасная организация.
Д: Агентов НКВД?
Т: Да. СКОБЛИН был ее членом и возглавлял ее. Но в нее вступали не только агенты НКВД. Там были и честные люди.
Д: Что означает название?
Т: Секретная линия.
Д: Но каково происхождение этого выражения?
Т: Я не знаю.
Д: Насколько хорошо вы знаете Бориса ФОССА?
Т: Он не Борис.
Д: Клавдий?
Т: Да.
Д: Вы хорошо знаете его историю?
Т: Очень хорошо. Он был офицером-артиллеристом в моей дивизии.
Д: Знаете ли вы, какую работу он вел в Болгарии во время войны?
Т: Да. Он был приставлен к генералу АБРАМОВУ в рамках этой спецслужбы.
Д: Он обсуждал с вами доктора ДЕЛИУСА?
Т: Я знаю, что он работал с ДЕЛИУСОМ во время войны.
Д: Знаете ли вы, на кого доктор ДЕЛИУС в первую очередь полагался относительно сведений о России?
Т: Начинаю думать, что на ФОССА.
Д: А кроме ФОССА?
Т: Думаю, на группу вокруг ФОССА - возможно, БУТКОВ, возможно, МАКАРОВ.
Д: Это человек с немецким именем.
Т: Не могу вспомнить. Скажите первую букву имени?
Д: В.
Т: Не знаю. Я покинул Болгарию 15 лет назад.
Д: Но речь идет о том, что сказал вам ФОСС об этом человеке, который не имеет отношения к вашему пребыванию в Болгарии, а лишь к тому, с кем русские сотрудничали во время войны.
Т: Не могу вспомнить.
Д: Его зовут Ханс.
Т: Не знаю.
Д: Ханс ВАГНЕР.
Т: Никогда не слышал. Я видел ФОССА лишь два или три раза. В начале 1945 года я видел его в Вене. Большую часть времени он был на русском фронте.
Д: Ханс ВАГНЕР, на которого доктор ДЕЛИУС в-основном полагался, появился в Софии в 1923 или 1924 году и погиб в автокатастрофе в Крыму в 1942 году.
Т: Я его не знаю.
Д: Госпожа ВАГНЕР в Цюрихе - не его ли вдова?
Т: Я не знаю. Мне просто дали адрес. Я не знаю, кто она такая. Я просто получил адрес. Я - проклятый человек, поскольку бросил всех русских эмигрантов в беде. Сейчас я живу в Зальцбурге.
Д: Не опасно ли это?
Т: Русские в 150 километрах от нас.
Д: Нет ли опасности того, что большевистские агенты застрелят вас или выкрадут?
Т: Когда советский полковник ИШЕНКОВ спросил АБРАМОВА "Каковы ваши пожелания, генерал?", тот ответил: "Я хочу вернуться в Болгарию". Советы сказали ему: "Ладно, возвращайтесь", но он не вернулся.
Д: Кто рассказал вам эту историю?
Т: Каждый в Зальцбурге ее знает. В лагере, в котором вместе живут 1500 человек, секретов нет.
Д: Не беспокоило ли вас то, что советские агенты могут покарать вас за вашу долгую борьбу против большевизма?
Т: Я всегда сидел дома. Я выходил только в церковь.
Д: То есть вы были напуганы?
Т: Да. Я был уверен, что большевики убьют меня, если я останусь в оккупированной [ими] зоне.
Д: Но в Зальцбурге вы чувствовали себя вполне безопасно?
Т: Мы жили ввосьмером в одном доме. Там было трудно что-либо сделать.
Д: А последние шесть месяцев, когда вы жили с ИРОЙ, вы были уверены в своей безопасности?
Т: Я же не мог представить, что он - большевистский агент. Теперь я бы никогда с ним не поселился.
Д: Не делал ли ИРА вид, что он тоже встревожен тем, как бы его не прикончили?
Т: Он никогда не говорил об этом, но он боялся людей, особенно тех, кто его знал.
Д: Не думаете ли вы сейчас, что находились в безопасности потому что пребывали под защитой ИРЫ?
Т: Возможно. Начинаю так думать.
Д: Зачем ИРА хотел вас защитить?
Т: Он защищал меня свои присутствием.
Д: Но зачем?
Т: Возможно, он и не хотел, но его присутствие защищало меня.
Д: Но будучи агентом НКВД он должен был считать вас патриотом-антибольшевиком.
Т: Уверен, что он надеялся, на то, что если мы снова что-нибудь затеем, он сможет быть рядом со мной. Часто когда он посещал меня, он проверял, закрыта ли дверь. Несмотря на то, что он был большевистским агентом, он очень боялся возвращаться в Россию.
Допрос второй, часть 1
Допрос второй, часть 2
Допрос третий.
Допрос четвертый.
Допрос пятый.
Пятница, 20 сентября 1946 г., первая половина дня.
( Присутствуют: профессор Гилберт Райл,
м-р Джонсон,
стенографист.)
Р: Пожалуйста, курите, если хотите. На какие средства генерал ТУРКУЛ жил после окончания войны?
Т: (по-французски, переводит м-р Джонсон): У меня были доллары, которые я обменивал.
Р: Вы обменивали доллары после войны? Откуда они взялись?
Т: Из прежних сбережений.
Р: Но как? Когда вас арестовали американцы, неужели у вас при себе были доллары?
Т: Нет. Деньги лежали у моей жены в Уффинге. Я хранил небольшую сумму у одного из моих друзей.
Р: Сколько всего у вас было денег?
Т: Дома у меня было около 400 долларов. При мне во время моего ареста около 24 долларов. В моем бумажнике было около 10000 марок и эти доллары. У Александра СКЕНДЛИ (?) было около 400 долларов. И около 5000 долларов было в распоряжении моей жены.
Р: Это на весну 1945 года. И с тех пор ТУРКУЛ, его жена и его дочь жили на эти, грубо говоря, пять с половиной тысяч долларов? И муж вашей дочери тоже?
(N.B. С этого момента м-р Райл и м-р Джонсон вели допрос по очереди, не делая различий между ними для допрашивающего в дальнейшем используется инициал Д. Ответы ТУРКУЛА, вне зависимости от того переводятся они м-ром Джонсоном или нет, даются под инициалом Т.)
Т: Всего около шести тысяч долларов, возможно, больше.
Д: Были ли у вас другие источники доходов в течение этого времени?
Т: Нет, не было.
Д: Кстати, эти деньги вы получили от ИРЫ, а он получил их от абвера?
Т: Да.
Д: Давал ли вам ИРА деньги и позже?
Т: Нет, он не давал мне денег, но у меня хранились деньги ИРЫ. Когда мы жили вместе, мы тратили то деньги ИРЫ, то мои.
Д: Как долго вы жили вместе?
Т: Около шести месяцев. Или пяти. В 1946 году.
Д: У ИРЫ был автомобиль?
Т: Нет, автомобиль был у меня.
Д: Сколько он стоил?
Т: Он не стоил ничего, мне его подарила моя тетка. Она вышла замуж за словака по фамилии ЗАХЕР. Ее муж все время жил в России, а сейчас живет в Зальцбурге.
Д: Когда он перебрался из России в Зальцбург?
Т: Около 1929 года.
Д: В течение последних полутора лет у ИРЫ были источники дохода?
Т: Думаю, что нет.
Д: Вы не знаете?
Т: Не могу представить, откуда бы он взял деньги.
Д: И сейчас почти все эти средства растрачены?
Т: У ИРЫ не было крупных сбережений. Когда американцы его арестовали, при нем было около 800 долларов, которые американцы забрали, но затем вернули ему.
Д: Итак, сколько же осталось от начальной суммы в пять с половиной тысяч долларов?
Т: Почти вся сумма, поскольку в Германии трудно потратить деньги. Мы жили в маленькой деревне, там много не потратишь.
Д: Сейчас вы убеждены, что ИРА все время, с 1939 года, работал на Советы?
Т: Сейчас да.
Д: Но в этот период вы часто виделись с ЛАНГОМ: в 1939 году, затем время от времени встречались в Риме, часто виделись после 1942 года и прожили с ним шесть месяцев в 1946 году.
Т: В 1939 году мы виделись лишь однажды, с 1943 по 1945 годы в Братиславе и Будапеште мы встречались довольно часто.
Д: Возвращаясь назад, к вашим свиданиям и беседам, вы наверняка можете припомнить многое, о чем ИРА говорил или о чем он умалчивал, что подтвердило бы Вашу нынешнюю уверенность в том, что ИРА был не честным белоэмигрантом, а советским агентом.
Т: Мне кажется, что он стал советским агентом не в 1939 году, а был им и ранее.
Д: Почему вы так думаете?
Т: Потому что нельзя же быть агентом только с 1939 года, как бы он тогда установил свои контакты?
Д: Но это лишь общая гипотеза. Меня же интересуют конкретные симптомы.
Т: Вы не можете так хорошо организовать службу, если вы - начинающий агент. Для того, чтобы вам доверили такое важное задание, вы должны быть уже проверенным агентом. Как я говорил вам, я заподозрил его. Но заподозрил лишь после прибытия в Будапешт. Когда он приехал в Рим, все длилось максимум один или два дня. Когда он приехал в Рим, я думал, что у него есть лишь один передатчик. Тот передатчик, на котором работали эти люди из Подкарпатской Руси. Сперва, когда я спрашивал его "Откуда у тебя эти донесения", он всегда говорил, что есть люди, которые на него работают, но, с его слов, на него не работает ни один русский, только русины.
Д: Но когда именно вы начали его подозревать?
Т: Впервые я заподозрил его, когда сказал ему: "Послушай, сегодня ты жив..." - это было летом 1944 года - я сказал ему: "В чем дело? Кто твой помощник? Возможно, завтра ты погибнешь, и я хочу знать, кто твой помощник и как ведется работа". Он ответил: "Я расскажу, но сегодня я слишком занят" и посмотрел на часы. Потом я не видел его несколько дней. Он пришел перед своим отъездом из Болгарии [правильно: в Болгарию] и сказал: "Если со мной что-то случится, человек, который придет к вам, назовет пароль". Я забыл пароль, но это было французское слово, название станции метро или улицы.
Затем он уехал. Пока он был в Софии, КЛАТТ был весьма взволнован. КЛАТТ пришел ко мне и спросил, что нам делать, если ИРУ убьют, так как ситуация была опасной и Софию бомбили. Он [Клатт] сказал: если ИРУ убьют, вы будете работать на меня? Я ответил, что нет. Я сказал КЛАТТУ, что тогда приедет некий человек, но я видел, что КЛАТТ мне не верит и уверен в том, что я не буду на него работать. Затем ИРА вернулся, и КЛАТТ спросил его: "Зачем вы все время мотаетесь между Софией и Будапештом?" Он [Ира] ответил: "В Будапеште я не могу ничего организовать на постоянной основе". Тогда я спросил его: "Ты уверен, что твой КАРЛ ИВАНЫЧ не ведет двойную игру?" Он ответил: "Он дипломат". После прорыва фронта я уехал из Будапешта в Вену, а он [Ира] остался в Будапеште. ИРА оставался там до последнего момента, а затем уехал в Братиславу. И когда мы оказались на свободе в Зальцбурге, я несколько раз спрашивал его: "Ты можешь работать сейчас сам по себе?" Он отвечал: "Да, но мне нужно найти моих людей. Когда я их найду, я смогу работать. Я уверен - на 100 процентов - что МАРИАННА найдет меня. Возможно, и КАРЛ ИВАНЫЧ найдет меня".
В этот момент американцы, которые были весьма озабочены числом советских агентов в лагерях [ди-пи], попросили меня навести порядок (в них?). Поэтому меня назначили Президентом Центрального Комитета. Я организовал небольшую [развед]службу, вся разведывательная информация. которая поступала, передавалась ИРЕ, а он готовил ее для американцев. Затем прибыл югославский полковник по имени ГУСИЧ. Он был полковником генерального штаба, ярым патриотом, сражавшимся на стороне Михайловича. И те деньги, что мы получили от американцев, предназначались для ГУСИЧА. Там было 20 фр[анцузских] золотых монет. Кажется, 25000 итальянских лир. 2000 или 3000 марок. ГУСИЧ предоставил американцам и мне информацию о югославских спецслужбах. На полученные деньги он отправился в Северную Италию - для чего он их и получил - где встретился с генералом ДАМЬЯНОВИЧЕМ в городке под названием Эболи. В течение этого времени я несколько раз спрашивал: "ИРА, сейчас ты можешь начать работать?" Он отвечал: "Надеюсь". Потом он сказал: "Уверен, что да". Но я видел, что он не мог ничего делать, потому что - как я начал понимать - возможность его работы заключалась исключительно в цепочке между МАРИАННОЙ и КАРЛОМ ИВАНОВИЧЕМ. Я сказал ему об этом. Я сказал: "Так вот что тебе нужно, чтобы ты мог начать работу?" Он ответил: "Да, но и КАРЛ ИВАНОВИЧ не может работать без меня".
Д: И все это время вы уже подозревали его в работе на Советы?
Т: Я начал подозревать, но для меня это было моральной катастрофой, потому что я верил этому человеку как собственному брату. Он всегда ходил на церковную службу и на исповедь.
Д: Но несмотря на свои подозрения вы жили с ним в одном доме шесть или семь месяцев?
Т: Я не мог съехать, поскольку найти новое жилье было трудно. Я подал прошение о воссоединении с моей семьей, но получение разрешения заняло долгое время. Как только я получил его, я уехал.
Д: В течение этих шести месяцев что-то в поведении ИРЫ или в его разговорах, или в его связях дало вам основание для того, чтобы подтвердить ваши нынешние подозрения?
Т: Он ни с кем не встречался. Можно сказать, что он боялся людей, возможно, два или три человека приходили к нему, но в целом...
Д: Чего он боялся?
Т: Я не знаю.
Д: Вы не спрашивали?
Т: Он говорил: "Я не хочу, чтобы кто-либо знал, что я здесь".
Д: Хорошо, отвлекаясь от этого, было ли в поведении или разговорах ИРЫ нечто такое, что [не?] сочеталось с образом лояльного белоэмигранта?
Т: Он всегда был монархистом, говорил: "Я за царя" и так далее.
Д: Ни ничто в его поведении или разговорах не наводило вас на мысли о лицемерии?
Т: Нет. Он - человек с сильным характером. Он умеет молчать. Он много болтает, но ничего не выдает.
Д: Но еще со времен вашего пребывания в Париже вы должны были быть в курсе возможности внедрения советских агентов, которые маскировались бы под лояльных белоэмигрантов.
Т: Да. Их было множество. Был генерал (СКОБЛИН), [который похитил] МИЛЛЕРА. И еще один, сыгравший ту же роль.
Д: То есть когда возникли подозрения, вы без сомнения сравнивали про себя поведение ИРЫ с - к примеру - поведением генерала СКОБЛИНА?
Т: Да, поскольку под конец нашего пребывания в Зальцбурге ИРА сказал мне: "Вы должны покинуть эту зону оккупации. Вы обязаны получить швейцарские визы. Я должен остаться здесь." Мне показалось, что он начал чуять опасность.
Д: Предприняли ли вы какие-то шаги, чтобы последовать этому указанию и получить швейцарские визы?
Т: Нет. Это было бы невозможно.
Д: Но ИРА дал вам указание попытаться сделать это?
Т: Нет. Ира попросил меня сделать это, это была исключительно просьба. Я сказал: "Почему я должен бежать? Я ничего не сделал. Возможно, меня арестуют из-за доносов. Но я никогда не вел никакой деятельности против американцев или британцев". Согласно нашим принципам мы не работали против третьих стран, только против большевиков. Это был наш принцип с тех пор, как мы прибыли в Европу.
Д: Вчера мы обсуждали, почему ИРА все это время поддерживал связь с КЛАТТОМ, хотя КЛАТТ в целом не был человеком, на которого можно положиться. Не приходит ли вам сейчас на ум, что ИРА использовал КЛАТТА как связника для работы с абвером, поскольку не хотел, чтобы абвер проник в организацию ИРЫ?
Т: Да, я понимаю идею со связником. КЛАТТ был умным человеком. Одной из причин может быть то, что ИРА знал, что КЛАТТ знает.
Д: Это могло бы объяснить то, что их контакты длились до самого конца, но не начало контактов.
Т: Возможно, в начале КЛАТТ был - как и я - дураком и поверил ИРЕ. Но позже, я уверен, он не только понял, но и взял все под свой контроль.
Д: Говорил КЛАТТ что-то в этой связи?
Т: Нет, но когда КЛАТТ однажды был арестован, в последний момент, я был тогда с ИРОЙ, который был чрезвычайно взволнован.
Д: Как бы то ни было, вы считаете, что вполне вероятно, ЛАНГ сотрудничал с КЛАТТОМ потому, что нуждался в КЛАТТЕ как в посреднике, чтобы защитить свои секреты от абвера?
Т: Да. Секрет связал их не на жизнь, а на смерть.
Д: Когда эта идея объяснения их связи впервые пришла вам в голову?
Т: В этом году. Потому что прежде, когда ИРА ссорился с КЛАТТОМ, уже через два дня, а порой даже в тот же день, они снова были друзьями.
Д: Когда именно в этом году?
Т: Когда я начал спрашивать: "Как ты работаешь? Кто такой КАРЛ ИВАНЫЧ?" Я сказал ему: "Сейчас, когда мы снова начинаем работать против большевиков, мне нужна ясность. Ты должен рассказать мне все". ИРА начал отговариваться, и я заподозрил его.
Д: Но почему вы не дали нам это объяснение вчера, когда мы спрашивали вас об объяснении связей между ИРОЙ и КЛАТТОМ?
Т: Возможно, я забыл. Я был уставшим и плохо спал. Эти идеи пришли мне в голову вчера после вашего ухода.
?: В последний раз ИРА очень волновался, покидая Баварию.
Д: Подумайте вот о чем: если вы сейчас склонны считать, что ИРА был советским агентом того или иного толка, тогда очевидно, та спешка, с которой вас увозили из Рима в июле 1943 года, была либо из-за того, что он боялся, что он не сможет больше использовать вас, если немцы оккупируют Рим, либо, что вы будете представлять для него опасность, если останетесь в оккупированном немцами Риме - опасность для его просоветских планов.
Т: Первый раз, когда я подумал про передатчик... Я никогда не настаивал, чтобы мне всё рассказывали, потому что немцы могли заставить меня всё выдать им. Я принял решение знать поменьше, потому что сказал себе: если они арестует меня и заставят выложить всё, что я знаю - я не смогу ничего рассказать.
Д: Мне не столь интересны ваши мотивации, сколь мотивация ИРЫ так срочно сорвать вас с места.
Т: Я могу объяснить. Он боялся, что я попаду в руки англо-американцев.
Д: Но какое воздействие это оказало бы на работу ИРА для русских?
Т: В этом случае он потерял бы почву под ногами, потому что он говорил немцам: "Я могу работать только если мой генерал в безопасности". Если бы я попал в руки англо-американцев, он бы - если следовать его словам - не мог бы работать.
Д: И что, работа ИРЫ действительно зависела от существования вашей организации?
Т: Да, если бы он работал самостоятельно, его могли бы счесть агентом.
Д: Таким образом, организация была прикрытием для ИРЫ?
Т: Да, своего рода [фиговым] листком.
Д: Прав ли я, если скажу, что то, что вы и ваша организация были хорошим прикрытием для его просоветской деятельности, мотивировало ИРУ побыстрее вывезти вас из Рима?
Т: Да, потому что, если бы я остался, это показало бы, что я не хочу уезжать, и мои симпатии на стороне союзников.
Д: Это пятое объяснение той спешки, с которой вас забрали из Рима!
Т: Возможно, если я попытаюсь, я смогу дать еще два или три.
Д: Но вчера вы дали нам слово, что рассказали нам все, что знаете.
Т: Я и сегодня могу дать вам мое слово чести, что завтра в голову мне, возможно, придут еще какие-то идеи.
Д: Но вы же генерал, это слово генерала?
Т: Да, но я же не могу держать в голове все сразу.
Д: Но эта не те деталь, которую легко забыть. Мы четыре или пять раз настаивали на объяснении той спешки, с которой вас увезли из Рима.
Т: Тогда эта идея не приходила мне в голову.
Д: Будем считать, что нам сейчас ясно, что ЛАНГ был агентом [НКВД], против чего трудно возразить; считая, что ИРА работал на эту организацию, какую пользу могли принести ему ваши знания и то влияние, которое вы имели в своей организации? Скажем, интересовался ли он всеми подробностями о белоэмигрантах, которые входили в вашу организацию, об их деятельности? Когда вы были в Риме, и впоследствии - в Будапеште, Братиславе, Вене и тогда, когда вы жили вместе?
Т: Во время войны?
Д: Да, но и после.
Т: Сейчас и во время войны вся наша организация расколота на мелкие осколки: та часть, что была в Югославии, не могла покинуть ее; в Болгарии осталось 95% эмигрантов.
Д: Была в Италии колония русских белоэмигрантов?
Т: Очень маленькая. В Италии жили остатки старой русской аристократии.
Д: Вы знали их?
Т: Да. Почти все они - старики и старухи.
Д: ИРА интересовался ими?
Т: Нет. Они были совершенно пассивны и жили только сегодняшним днем. Итальянская королева помогала им, но сами они ничего не делали.
Д: Если ИРА был агентом НКВД, о чем он, вероятнее всего, расспрашивал по поручению НКВД?
Т: Мне кажется, ни о чем. В течение войны его главным приоритетом была его разведработа.
Д: Но агент НКВД должен куда-то внедряться.
Т: Возможно, у него было особое задание. Предполагаю...
Д: Что за особое задание?
Т: Только шпионаж.
Д: Против кого?
Т: Против всех. Для Советов.
Д: Должно быть, он был агентом специального назначения.
Т: Да. И он выполнил свое задание.
Д: Какое задание? Против кого?
Т: Я не знаю. Против всех.
Д: К примеру, интересовался он политическими или военными темами?
Т: В русской среде интересы ИРЫ были исключительно политического и идеологического характера.
Д: То есть он пытался внедриться в зарубежные русские организации?
Т: Я не знаю, в какие организации они внедрялся, но эти темы его интересовали.
Д: Был ли ему интересен, к примеру, РОВС?
Т: Во время войны не слишком, так как все было парализовано.
Д: Как и ваша собственная организация.
Т: Все почтовое сообщение было прервано.
Д: Так в какие же русские организации можно было внедриться?
Т: Во время поездок он встречался со многими, но сделать мог немного.
Д: Но большую часть времени он находился в Софии?
Т: Нет, он весьма часто ездил в Будапешт, Белград и так далее.
Д: Но каким образом ваша организация, которая казалась усопшей, могла быть полезным прикрытием для деятельности ИРЫ?
Т: Потому что немцы не могли заподозрить, что наша организация - пробольшевисткая. Вот почему он вступил в нее - чтобы иметь прикрытие.
Д: И во время войны это было главной ценностью организации для всех сторон?
Т: Да, несмотря на роль, которую играл ИРУ.
Д: После всего, что вы сказали: ранит ли вас тот факт, что деньги, которые получал ИРА были не только немецкими, но и советскими?
Т: Теперь я понимаю это.
Д: Как по-вашему ему выплачивали эти деньги?
Т: Он получал лишь немецкие деньги.
Д: Из какого источника ему платили русские?
Т: Нет, я не верю, что он получал их от большевиков.
Д: Но в чем же тогда заключался вклад русских в бюджет?
Т: Как по мне, они оставляли все ИРЕ.
Д: Они позволяли ему оставлять себе немецкие деньги?
Т: Да.
Д: То есть был кто-то, кто мог бы забрать их у него?
Т: Да.
Д: То есть он был в контакте с кем-то, являвшимся советским агентом?
Т: Да.
Д: С кем?
Т: Я не знаю, возможно, тот священник НИКИТИН. Но я уверен, если вы спросите НИКИТИНА, он может многое рассказать.
Д: ИРА ежедневно посещал церковь?
Т: Да. Он говорил мне, что даже в Софии, даже во время бомбардировок, он ходил туда ежедневно.
Д: Как много в Софии церквей?
Т: Много, но он всегда посещал русскую церковь, где проводил службы НИКИТИН. НИКИТИН был русским священником, который совершал обряды в болгарской церкви, туда ИРА ходил очень часто. Если вы спросите у НИКИТИНА, кто был его контактом, вы узнаете больше.
Д: Относительно средств, которыми вы и ИРА совместно располагали после войны - были ли среди них те, что могли быть получены не от абвера?
Т: Нет, не думаю. Иных возможностей не было. Но сам ИРА должен знать об этом.
Д: Итак, хотя ИРА был агентом большевиков, единственным источником его средств были деньги, которые абвер платил ему за донесения МАКСА и МОРИЦА?
Т: Возможно, он что-то получал и от большевиков, но я в это не верю, так как от немцев он получал весьма солидные суммы.
Д: Не думаете ли вы сейчас, что способ, которым большевики оплачивали услуги своего агента ИРЕ, заключался не в прямой передаче денег, а в передаче донесений МАКСА и МОРИЦА, которые были достаточно хороши, чтобы продать их абверу?
Т: Да, действительно.
Д: Не думаете ли вы, что это и было причиной существования донесений МАКСА и МОРИЦА и достоверности донесений МАКСА?
Т: Да, возможно, хотя я не уверен, что полностью вас понимаю.
Д: Было ли в том, что ИРА говорил о немецких деньгах или достоверности донесений МАКСА нечто, что сейчас, как вам кажется, подтверждает эту теорию?
Т: Да, зачем Советам тратить деньги на ИРУ, если они могут сделать так, что немцы будут оплачивать работу их агента.
Д: Резонное предположение, но говорил ли ИРА что-то, что его подтвердит?
Т: Нет. Он всегда говорил мне, что немцы дают ему много денег, но и он должен много платить за этот турецкий передатчик, потому что расходы на проживание там растут.
Д: Люди ИРЫ жили в Турции, чтобы передавать сообщения обратно в Россию?
Т: Да, потому что он говорил, что его аппаратура недостаточно мощна для такой дальней передачи, поэтому ему нужен этот передатчик в Турции.
Д: И какого рода донесения или отчеты ИРА посылал в Россию через этот турецкий передачтик?
Т: Я не знаю. Я уверен, что там вообще не было передатчика.
Д: Это была просто ширма с целью получить больше денег?
Т: Да, именно с этой целью.
Д: НКВД хотел, чтобы ИРА получил эти деньги для...
Т: Он много работал с чужими средствами. Он был аккуратен с чужими средствами.
Д: Для какого рода работы ему были нужны эти деньги?
Т: НКВД всегда весьма щедр в отношении средств, ему не принадлежащих.
Д: Но ИРА должен был их на что-то тратить.
Т: Возможно, ИРА платил кому-то еще...
Д: Кому-то кроме вас.
Т: Возможно, он должен был вернуть часть полученных денег большевикам.
Д: Сейчас у нас есть шесть теорий, почему ИРА так торопился забрать вас из Рима. Что вы думаете о седьмой гипотезе, согласно которой работа ИРЫ на НКВД подверглась бы опасности, если бы в руках немцев оказались документы и чиновники итальянского правительства, т.е. секреты, известные итальянцам и вам.
Т: Я не знаю, были ли у итальянцев подобные документы.
Д: Но если бы были, или если бы ИРА, считал, что есть - это могло бы стать мотивом.
Т: ИРА знал об отсутствии контактов. Я передал КАРИССИМО три или четыре меморандума по русским вопросам, ничего другого у них не было.
Д: Но если для работы ИРЫ не представляло опасности то, что немцы займут помещения итальянского правительства и задержат вас, почему опасность должно было представлять то же со стороны англо-американцев?
Т: Возможно, он знал, что вы весьма хорошо осведомлены о его делах.
Д: Но как поимка вас [союзниками] вообще могла поставить под удар работу ИРЫ?
Т: Он всегда говорил, когда ходил к немцам, что не сможет продолжать работу, если я окажусь в опасности. ИРА всегда разъяснял немцам, что его люди откажутся работать, если со мной что-то случится.
Д: Но в тот момент американцы еще не ступили на итальянскую землю!
Т: Но все были уверены, что хотя они до сих пор не высадились, это случится рано или поздно.
Д: Но немецкая армия все еще была в италии, и немецкие чиновники не покидали Рим. К чему этот срочный полет на самолете из Софии в Рим? Вы никогда не спрашивали ИРУ, в чем причина спешки?
Т: Сейчас я могу лишь предполагать. Я не знаю и половины правды об ИРЕ. Он говорил: "Имейте в виду - на случай, если не уедете - здесь будет революция. МУССОЛИНИ пал". Он говорил, что ситуация в Италии опасна. И КЛАТТ весьма настаивал на моем отъезде.
Д: Но вы не были убеждены в такой срочности?
Т: Нет, не был.
Д: И даже для офицеров абвера спешка стала сюрпризом?
Т: Я не знаю.
Д: Кто был в самолете, который летел из Рима в Вену?
Т: Я, моя жена, моя дочь и МУХАНОВ.
Д: А КЛАТТ?
Т: Тоже.
Д: А ИРА?
Т: Нет. Он приехал ко мне в понедельник вечером. Он сказал мне, что мы уезжаем в три часа и ушел. Это было у меня дома. В три часа пришел немецкий офицер, кажется, в штатском. Но вместо того, чтобы забрать нас всех, он забрал ИРУ, и они уехали, пообещав вернуться. Но он [Ира] не вернулся. На следующий день пришел тот же офицер и сказал, что ИРА улетел в Болгарию. После этого - не могу вспомнить, дня через два или три - снова приехал КЛАТТ, взяв с собой РОМАНОВА. Я отказался ехать без документов, тогда они дали мне паспорта и пр.
Д: Кто дал?
Т: Немцы. Я получил паспорта и примерно 30 июля мы улетели из Рима в Будапешт. Но во время полета, когда КЛАТТ говорил со мной, я видел, что он получил новости, которые его встревожили. Это была телеграмма о посадке в Вене. Когда мы приземлились, я был уверен, что мы в Будапеште, так как ничего не видел.
Д: Четвертый человек, который летел с вами, был радистом. Это и был МУХАНОВ?
Т: Впервые слышу, что он - радист. Он учился в Сорбонне в Париже. Затем он перебрался в Эстонию, где жили его родители, но уехал оттуда в начале войны. Он жил в Риме.
Д: Но что на этом срочном рейсе из Рима в Будапешт, который был необходим для безопасности работы ИРЫ, делал этот эстонский студентик? Что он забыл в этой компании?
Т: Потому что МУХАНОВ был другом РОМАНОВА.
Д: РОМАНОВ тоже был в самолете?
Т: Я уже говорил вам, что второй раз КЛАТТ приехал с РОМАНОВЫМ.
Д: МУХАНОВ использовался вами как адрес прикрытия, не так ли?
Т: Да, но только однажды, когда я искал квартиру и жил в отеле.
Д: Не удивило ли вас, что в этой спешке, когда вас увозят на самолете, принадлежащем абверу, который летит прямиком в Будапешт по просьбе или указанию ИРЫ - вдруг находится местечко для приятеля РОМАНОВА?
Т: Да. Сейчас я начал осознавать, что РОМАНОВ тоже работал...
Д: И МУХАНОВ?
Т: Думаю, нет.
Д: Но сейчас ясно, что этот полет был необходим для работы ИРЫ и, возможно, для работы РОМАНОВА. Не вероятно ли, что и полет МУХАНОВА в этой компании был связан не с личной дружбой, а с тем, что это требовалось для дела?
Т: РОМАНОВ, возможно, работал, но МУХАНОВ нет. Он выполнял приказы РОМАНОВА. Он принадлежал к той же группе, что и ГОЛИЦЫН.
Д: Если МУХАНОВ выполнял приказы РОМАНОВА, то он служил у него и оплачивался им?
Т: В то время мать и сестры МУХАНОВА были эвакуированы в Германию, и он хотел воссоединиться с ними.
Д: Знаете ли вы МУХАНОВА настолько хорошо, чтобы быть уверенным, что он не работал на какую-то организацию в секрете от вас?
Т: МУХАНОВ - чересчур осторожен, чтобы пускаться в опасные предприятия. Однажды РОМАНОВ предложил ему вместе отправиться в Константинополь, МУХАНОВ немедленно отказался.
Д: Но он знал о деятельности РОМАНОВА?
Т: Я выгнал его одновременно с РОМАНОВЫМ.
Д: То есть МУХАНОВ входил в вашу организацию?
Т: Да. Но потом я узнал, что он тоже работает на немцев.
Д: Какую зарплату получал МУХАНОВ от организации до увольнения?
Т: В Италии он не получал ничего. Дважды или трижды я давал ему небольшие суммы, а вообще он работал в кинематографе.
Д: Там же, где работала госпожа ТУРКУЛ?
Т: Нет, но это была одна фирма, он все время переходил с места на место.
Д: Как часто МУХАНОВ бывал на Circonvallazione?
Т: Довольно часто.
Д: Раз в неделю?
Т: Два раза, он часто приходил поесть.
Д: Ежедневно.
Т: Нет, не ежедневно. Это зависело от его работы. Иногда он не появлялся две или три недели.
Д: Где он жил?
Т: Я записал адрес в записной книжке.
Д: А телефон у него был?
Т: Думаю, да. Да, телефон пансиона.
Д: Что стало с ним, когда вы прибыли в Вену?
Т: МУХАНОВ оставался в Вене полтора месяца, а затем перебрался в Будапешт.
Д: Где он жил в Будапеште? С вами?
Т: Нет. Он жил отдельно. Я выгнал его, так как он работал вместе с РОМАНОВЫМ.
Д: Когда он был в Будапеште и не мог подрабатывать в кино, получал он зарплату от вас?
Т: Я давал ему деньги.
Д: Сколько?
Т: 600 или 700 пенгё.
Д: За что вы ему платили?
Т: Потому что он помогал мне. Он жил за городом, печатал для меня и пр.
Д: То есть работал вашим личным секретарем?
Т: Да, он всем занимался.
Д: Работал ли он и в Риме какое-то время вашим секретарем?
Т: Да. Время от времени он переводил меморандумы и пр., потому что он очень одарен в языках. Он прекрасно говорит по-французски, по-немецки, по-русски, по-эстонски, по-итальянски.
Д: ИРА его знал?
Т: О да!
Д: Очень хорошо?
Т: Довольно хорошо.
Д: А вы, до того как прибыли в Рим, знали МУХАНОВА?
Т: Я знал его в Париже.
Д: Когда МУХАНОВ уехал из Парижа в Рим?
Т: Не из Парижа, из Эстонии.
Д: Но вы сказали: в Париже.
Т: Его семья жила в Эстонии, и он проводил свои каникулы в Эстонии. Зимой он жил в Париже, где учился в университете. Летом он уезжал в Эстонию.
Д: Он приехал в Рим с вами?
Т: Нет, раньше.
Д: Насколько раньше?
Т: За два или три месяца?
Д: И он знал, что вы приезжаете в Рим?
Т: Да.
Д: Вы состояли в переписке?
Т: Я написал несколько открыток. Я выяснял у него, какова ситуация с квартирами.
Д: Он действовал как ваш агент при съеме жилья?
Т: Он нашел для меня отель на первое время.
Д: Где он сейчас?
Т: В Зальцбурге.
Д: Адрес?
Т: Я не знаю.
Д: Вы видели его в Зальцбурге?
Т: Раз или два. Сейчас он мой враг, поскольку я вышвырнул его.
Д: А ИРА видел его в Зальцбурге?
Т: Да. В церкви.
Д: Сколько времени отнимала у МУХАНОВА работа в кино?
Т: В кино он работал целыми днями. Надо было вставать в 6 утра, чтобы в 7.30 быть там, и зачастую приходилось работать до полуночи. За это они получали хорошие сверхурочные. Но вы ошибаетесь, если думаете, что МУХАНОВ разбирается в радио. Был другой человек, работавший с РОМАНОВЫМ - ЧЕРТКОВ. Он жил сначала в Югославии, а потом в Софии.
Д: Он был радистом РОМАНОВА?
Т: Возможно, поскольку он обучался у КЛАТТА.
Д: Зачем РОМАНОВУ нужен был радист?
Т: Потому что РОМАНОВ хотел наладить разведработу.
Д: С кем?
Т: С КЛАТТОМ.
Д: И ЧЕРТКОВ был направлен РОМАНОВЫМ в Румынию?
Т: Он остался там после ее оккупации большевиками.
Д: Что он делал как радист до конца войны?
Т: Я не знаю, так как это целиком дело РОМАНОВА. РОМАНОВ на сто процентов работал с КЛАТТОМ, а ЧЕРТКОВ, возможно, был его радистом.
Д: Какие связи существовали между ШЕНШИНОМ и КЛАТТОМ?
Т: Мне кажется, он работал на КЛАТТА.
Д: Как шпион?
Т: Да.
Д: Но вчера вы этого не говорили.
Т: Вчера вы спрашивали только "Где ШЕНШИН?"
Д: Мы спрашивали, что делал ШЕНШИН. Когда вы узнали, что ШЕНШИН - шпион?
Т: Возможно, мне сказал ИРЕ.
Д: Когда?
Т: Точно не знаю, но во время войны.
Д: Вы говорили, что никогда не пытались добывать разведывательную информацию для немцев.
Т: Это так.
Д: Зачем же вы просили КЛАТТА добиться того, чтобы ШЕНШИН посылал разведданные с британского Ближнего Востока?
Т: Это неверно. ШЕНШИН всегда - ну не всегда, а время от времени - присылал письма.
Д: Что за письма?
Т: Адресованные мне. Но речь шла лишь о политической ситуации и в первую очередь в России. Это не были разведданные.
Д: Я не спрашиваю вас о том, увенчался ли успехом проект по присылке ШЕНШИНЫМ информации с Ближнего Востока, а о том, зачем вы пытались его организовать?
Т: Потому что там в то время шла активная большевистская деятельность.
Д: Где?
Т: В Стамбуле.
Д: Но вы просили КЛАТТА добиться посылки сведений?
Т: Нет, никогда. Я уверен, что он [Шеншин] работал на КЛАТТА главным образом по русскому фронту, передавая информацию по русскому фронту. Он [Клатт] сказал мне, что племянник ШЕНШИНА - РОКОССОВСКИЙ и можно установить с ним связь.
Д: Какой псевдоним был у ШЕНШИНА в организации КЛАТТА?
Т: Я не знаю.
Д: Расскажите нам что-нибудь об АБРАМОВЕ.
Т: О генерале? Он сейчас в Зальцбурге. Он - довольно хороший генерал, но с ним произошло большое несчастье. Его сын, прибывший из России, оказался агентом НКВД.
Д: Не работал ли на НКВД и сам генерал?
Т: Не думаю.
Д: Но некоторые так считают?
Т: Он уже старик, ему под 80.
Д: Но не сейчас, раньше?
Т: Не могу себе представить.
Д: Какой пост он занимал в РОВС?
Т: Он возглавлял отдел РОВС в Болгарии.
Д: Был он связан с разведывательной деятельностью?
Т: Да.
Д: Как называлась разведка РОВС?
Т: [ASOTA TIERRA ??], что означает спецслужба.
Д: А что означает ВНУТРЕННЯЯ ЛИНИЯ?
Т: Это не то же самое. В.Л. - это не спецслужба. Это была организация, которая тайком размещала среди членов РОВС своих агентов, чтобы поддерживать моральный дух союза. Но В.Л. не занималась... потому что генерал ДРАГОМИРОВ... это была маленькая группа, помогавшая большой службе - спецслужбе А.
Д: Устроит ли вас следующее описание: это была секретная организация, состоящая исключительно из либерально-мыслящих русских добровольцев, которая вела разведывательную работу для антисоветской борьбы?
Т: Нет. Раньше В.Л. была довольно чистой организацией, но в нее вступило множество агентов, поэтому В.Л. - между нами говоря - очень опасная организация.
Д: Агентов НКВД?
Т: Да. СКОБЛИН был ее членом и возглавлял ее. Но в нее вступали не только агенты НКВД. Там были и честные люди.
Д: Что означает название?
Т: Секретная линия.
Д: Но каково происхождение этого выражения?
Т: Я не знаю.
Д: Насколько хорошо вы знаете Бориса ФОССА?
Т: Он не Борис.
Д: Клавдий?
Т: Да.
Д: Вы хорошо знаете его историю?
Т: Очень хорошо. Он был офицером-артиллеристом в моей дивизии.
Д: Знаете ли вы, какую работу он вел в Болгарии во время войны?
Т: Да. Он был приставлен к генералу АБРАМОВУ в рамках этой спецслужбы.
Д: Он обсуждал с вами доктора ДЕЛИУСА?
Т: Я знаю, что он работал с ДЕЛИУСОМ во время войны.
Д: Знаете ли вы, на кого доктор ДЕЛИУС в первую очередь полагался относительно сведений о России?
Т: Начинаю думать, что на ФОССА.
Д: А кроме ФОССА?
Т: Думаю, на группу вокруг ФОССА - возможно, БУТКОВ, возможно, МАКАРОВ.
Д: Это человек с немецким именем.
Т: Не могу вспомнить. Скажите первую букву имени?
Д: В.
Т: Не знаю. Я покинул Болгарию 15 лет назад.
Д: Но речь идет о том, что сказал вам ФОСС об этом человеке, который не имеет отношения к вашему пребыванию в Болгарии, а лишь к тому, с кем русские сотрудничали во время войны.
Т: Не могу вспомнить.
Д: Его зовут Ханс.
Т: Не знаю.
Д: Ханс ВАГНЕР.
Т: Никогда не слышал. Я видел ФОССА лишь два или три раза. В начале 1945 года я видел его в Вене. Большую часть времени он был на русском фронте.
Д: Ханс ВАГНЕР, на которого доктор ДЕЛИУС в-основном полагался, появился в Софии в 1923 или 1924 году и погиб в автокатастрофе в Крыму в 1942 году.
Т: Я его не знаю.
Д: Госпожа ВАГНЕР в Цюрихе - не его ли вдова?
Т: Я не знаю. Мне просто дали адрес. Я не знаю, кто она такая. Я просто получил адрес. Я - проклятый человек, поскольку бросил всех русских эмигрантов в беде. Сейчас я живу в Зальцбурге.
Д: Не опасно ли это?
Т: Русские в 150 километрах от нас.
Д: Нет ли опасности того, что большевистские агенты застрелят вас или выкрадут?
Т: Когда советский полковник ИШЕНКОВ спросил АБРАМОВА "Каковы ваши пожелания, генерал?", тот ответил: "Я хочу вернуться в Болгарию". Советы сказали ему: "Ладно, возвращайтесь", но он не вернулся.
Д: Кто рассказал вам эту историю?
Т: Каждый в Зальцбурге ее знает. В лагере, в котором вместе живут 1500 человек, секретов нет.
Д: Не беспокоило ли вас то, что советские агенты могут покарать вас за вашу долгую борьбу против большевизма?
Т: Я всегда сидел дома. Я выходил только в церковь.
Д: То есть вы были напуганы?
Т: Да. Я был уверен, что большевики убьют меня, если я останусь в оккупированной [ими] зоне.
Д: Но в Зальцбурге вы чувствовали себя вполне безопасно?
Т: Мы жили ввосьмером в одном доме. Там было трудно что-либо сделать.
Д: А последние шесть месяцев, когда вы жили с ИРОЙ, вы были уверены в своей безопасности?
Т: Я же не мог представить, что он - большевистский агент. Теперь я бы никогда с ним не поселился.
Д: Не делал ли ИРА вид, что он тоже встревожен тем, как бы его не прикончили?
Т: Он никогда не говорил об этом, но он боялся людей, особенно тех, кто его знал.
Д: Не думаете ли вы сейчас, что находились в безопасности потому что пребывали под защитой ИРЫ?
Т: Возможно. Начинаю так думать.
Д: Зачем ИРА хотел вас защитить?
Т: Он защищал меня свои присутствием.
Д: Но зачем?
Т: Возможно, он и не хотел, но его присутствие защищало меня.
Д: Но будучи агентом НКВД он должен был считать вас патриотом-антибольшевиком.
Т: Уверен, что он надеялся, на то, что если мы снова что-нибудь затеем, он сможет быть рядом со мной. Часто когда он посещал меня, он проверял, закрыта ли дверь. Несмотря на то, что он был большевистским агентом, он очень боялся возвращаться в Россию.