Во время поездки удалось поработать три с половиной дня в зале периодики РГБ в Химках, по одному дню в ГАРФе и ЦГА ИПД РТ (Казань). Контуры будущей, надеюсь, книжки начали вырисовываться
( Read more... )
Начать следует, вероятно, с цитаты из статьи Каховского: Случайно в Хабаровске оказался работник прокуратуры, который знал Зыкова до 1925г. Он сообщил редакции ряд интересных данных о Зыкове: "В 1925г. Зыков работал в Симферополе в газете "Красный Крым" под фамилией Ярко. Здесь он выдавал себя за члена ЦК комсомола, был арестован и посажен в дом заключения"
T.e. предполагаемая деперсонификация могла произойти только между 1920 и 1924 г.г., в 1925 г. в "Красном Крыму" под фамилией Ярко работал уже будущий Зыков, т.к. работник прокуратуры, не зная нового псевдонима, его опознал.
Однако, если мы посмотрим на биографию Зыкова, то мы увидим немалое количество вертикальных, так сказать, связей, соединяющих различные этапы его карьеры. Например 1) Тюрьма при Врангеле: приговор суда (1920), статья в "Красном Крыму" (1921), партийная анкета (1922), мемуар (1926), упоминание в статье Каховского (1932), личный листок ТАСС (1932). В случае деперсонификации обращает на себя внимание параллельное существование в 1925-26 г.г. двух Николаев Ярко (один автор мемуара, второй сотрудник "Красного Крыма"), один из которых потом бесследно исчез. Также неясно, зачем Зыкову в 1932 г. вспоминать об этой истории в анкете и устном рассказе, т.к. это очевидно повышает вероятность разоблачения деперсонификации. 2) Членство в партии: принят в 1921 (партанкета), в 1924, вероятно, исключен с правом обратного вступления (МКК разыскивает Н.М.Ярко через объявления в Правде), в 1932 упоминает об этом (статья Каховского, личный листок ТАСС). Снова нет никакой необходимости вспоминать об этом из-за угрозы разоблачения. Уж не говоря о том, честный беспартийный по меркам 1932 г. куда лучше исключенного, 3) В январе 1924 г. Н.Ярко работает в Москве в издательстве "Молодая гвардия", располагавшемся на Старой площади. В 1925 г. в годовщину смерти Ленина Ярко-Зыков в "Красном Крыму" публикует статью "Москва в те дни", в которой упоминается "узкий переулок Старой площади". 4) Оскар Тарханов очевидно знает Ярко по работе в Крыму (1921). В 1922 Тарханов перебирается в Москву, где сначала работает в "Молодой гвардии", в 1923 в "Молодую гвардию" за ним следует Ярко. В начале 1924-го Правда упоминает Тарханова (ЦК РКСМ) и Ярко ("Молодая гвардия") в одном объявлении как мобилизованных агитаторов. В 1925 г. Зыков-Ярко в Крыму выдает себя "за члена ЦК комсомола". 5) Нет твердых доказательств того, что Ярко и Арк.Шпаер пересекались в Феодосии в 1922-23 г.г., однако, это вполне вероятно, с учетом того, что в декабре 1924 г. Зыков-Ярко приехал работать именно к Шпаеру в "Красный Крым". Если бы это был не "настоящий Ярко", а деперсонификатор, риск провала был бы огромен, ведь прошло всего два года как "настоящий Ярко" уехал из Крыма. А в Симферополе тогда точно работало несколько бывших феодосийцев: напр. Б.Горянов (в 1922-м подписал один номер "Рабочего" как редактор, в 1924-м публиковался в "Красном Крыму"), Тольмац (в 1922-м зав. Окрземотделом в Феодосии, в 1925-м ответсек ОКК РКП(б) в Симферополе и др. 6) Более того, в протоколе заседания секретариата Крымского областного комитета РКП(б) от 21.01.1925 в п.8 под названием «о тов. Ярко» значится: «не возражать против прибытия в Крым для работы». Решение, очевидно, принято задним числом, однако, трудно предполагать, что добро тут дается деперсонификатору, которого никто из крымских партийцев с "настоящим Ярко" спутать не смог бы.
Полагаю, что к каждому из этих пунктов по отдельности можно придраться, но их суммарный вес достаточен, чтобы теорию деперсонификации отбросить.
Случайно в Хабаровске оказался работник прокуратуры, который знал Зыкова до 1925г. Он сообщил редакции ряд интересных данных о Зыкове:
"В 1925г. Зыков работал в Симферополе в газете "Красный Крым" под фамилией Ярко. Здесь он выдавал себя за члена ЦК комсомола, был арестован и посажен в дом заключения"
T.e. предполагаемая деперсонификация могла произойти только между 1920 и 1924 г.г., в 1925 г. в "Красном Крыму" под фамилией Ярко работал уже будущий Зыков, т.к. работник прокуратуры, не зная нового псевдонима, его опознал.
Однако, если мы посмотрим на биографию Зыкова, то мы увидим немалое количество вертикальных, так сказать, связей, соединяющих различные этапы его карьеры. Например
1) Тюрьма при Врангеле: приговор суда (1920), статья в "Красном Крыму" (1921), партийная анкета (1922), мемуар (1926), упоминание в статье Каховского (1932), личный листок ТАСС (1932).
В случае деперсонификации обращает на себя внимание параллельное существование в 1925-26 г.г. двух Николаев Ярко (один автор мемуара, второй сотрудник "Красного Крыма"), один из которых потом бесследно исчез. Также неясно, зачем Зыкову в 1932 г. вспоминать об этой истории в анкете и устном рассказе, т.к. это очевидно повышает вероятность разоблачения деперсонификации.
2) Членство в партии: принят в 1921 (партанкета), в 1924, вероятно, исключен с правом обратного вступления (МКК разыскивает Н.М.Ярко через объявления в Правде), в 1932 упоминает об этом (статья Каховского, личный листок ТАСС).
Снова нет никакой необходимости вспоминать об этом из-за угрозы разоблачения. Уж не говоря о том, честный беспартийный по меркам 1932 г. куда лучше исключенного,
3) В январе 1924 г. Н.Ярко работает в Москве в издательстве "Молодая гвардия", располагавшемся на Старой площади. В 1925 г. в годовщину смерти Ленина Ярко-Зыков в "Красном Крыму" публикует статью "Москва в те дни", в которой упоминается "узкий переулок Старой площади".
4) Оскар Тарханов очевидно знает Ярко по работе в Крыму (1921). В 1922 Тарханов перебирается в Москву, где сначала работает в "Молодой гвардии", в 1923 в "Молодую гвардию" за ним следует Ярко. В начале 1924-го Правда упоминает Тарханова (ЦК РКСМ) и Ярко ("Молодая гвардия") в одном объявлении как мобилизованных агитаторов. В 1925 г. Зыков-Ярко в Крыму выдает себя "за члена ЦК комсомола".
5) Нет твердых доказательств того, что Ярко и Арк.Шпаер пересекались в Феодосии в 1922-23 г.г., однако, это вполне вероятно, с учетом того, что в декабре 1924 г. Зыков-Ярко приехал работать именно к Шпаеру в "Красный Крым". Если бы это был не "настоящий Ярко", а деперсонификатор, риск провала был бы огромен, ведь прошло всего два года как "настоящий Ярко" уехал из Крыма. А в Симферополе тогда точно работало несколько бывших феодосийцев: напр. Б.Горянов (в 1922-м подписал один номер "Рабочего" как редактор, в 1924-м публиковался в "Красном Крыму"), Тольмац (в 1922-м зав. Окрземотделом в Феодосии, в 1925-м ответсек ОКК РКП(б) в Симферополе и др.
6) Более того, в протоколе заседания секретариата Крымского областного комитета РКП(б) от 21.01.1925 в п.8 под названием «о тов. Ярко» значится: «не возражать против прибытия в Крым для работы».
Решение, очевидно, принято задним числом, однако, трудно предполагать, что добро тут дается деперсонификатору, которого никто из крымских партийцев с "настоящим Ярко" спутать не смог бы.
Полагаю, что к каждому из этих пунктов по отдельности можно придраться, но их суммарный вес достаточен, чтобы теорию деперсонификации отбросить.
Reply
Leave a comment