= Рождество 2014 =
Не ожидала, что в этом году будет рождественское, а оно внезапно есть. Самообразовалось, когда я в половине второго пришла домой после мессы и вдруг вспомнила Гумилева. "Он идет путем жемчужным по садам береговым". "Здравствуй, пастырь! рыбарь, здравствуй! Вас зову я навсегда, чтоб блюсти иную паству и иные невода". Все вот это.
а говорят, он сначала ходил по небу - близко ли, далеко,
звал, собирал, кто там был, цвет небесный весь -
вот, например, манил: идем со мной, пастух облаков,
сделаю тебя пастухом овец,
обращался к иному: спустись на землю ради меня,
дам тебе радоваться сполна, осязать сполна,
будешь, допустим, настоящую глину руками мять,
чаши лепить, кувшины, сосуды для вина и зерна,
предлагал живописцу закатов: тоже идем со мной,
посмотри, золото в палитре твоей подъедает ржа,
а я дам тебе другое золото: будешь земной женой,
медленные слова говорить, печь хлеб и детей рожать.
в общем, все делал так же, как и потом, по земле бродя,
подходя к тому и другому, трогая за плечо:
мол, идем со мною, цепкий глаз, сивая борода,
сделаю тебя ловцом человеков - ого, и каким еще,
или вот ты, музыкант: иди со мною, бросай свою звонкую медь,
дам тебе лучше золото, какое нельзя осязать,
лысый, голодный, злой - иди, отрицая смерть,
в самое небо, не оглядываясь назад.
даже говорят: он умел так смотреть, земного с небесным смесь,
что не нужны слова, он звал и без слов, в улыбке безмолвный рот -
все ради движения, ради смены вахт, перемены мест,
чтобы варилась каша, месилась глина, чтобы круговорот,
чтобы совершались дела, чтобы все работало, вертелось и шло,
чтобы за вечером ночь, за апрелем май, за бедою пир.
сборщик налогов, рыбак, менеджер, бармен, пилот -
сколько их тех, кто не выдержал и оставил, что накопил,
променял небесный быт на земной, а земной на небесный быт?
сколько бы ни было - говорят, не пожалел ни один.
говорят, он советовал им быть как дети и просто быть,
говорят, он играл на флейте, уводил их - и приводил,
говорят, говорят, всякое говорят - но вот мы живем, идем,
делаются дела, пересматриваются ценности, бесконечно откладывается финал,
все-таки она вертится - наша земля, наш нелепый единый дом,
и кто-то стоит у рычагов и педалей, и ждет, и улыбается нам.
а говорят, он сначала ходил по небу - близко ли, далеко,
звал, собирал, кто там был, цвет небесный весь -
вот, например, манил: идем со мной, пастух облаков,
сделаю тебя пастухом овец,
обращался к иному: спустись на землю ради меня,
дам тебе радоваться сполна, осязать сполна,
будешь, допустим, настоящую глину руками мять,
чаши лепить, кувшины, сосуды для вина и зерна,
предлагал живописцу закатов: тоже идем со мной,
посмотри, золото в палитре твоей подъедает ржа,
а я дам тебе другое золото: будешь земной женой,
медленные слова говорить, печь хлеб и детей рожать.
в общем, все делал так же, как и потом, по земле бродя,
подходя к тому и другому, трогая за плечо:
мол, идем со мною, цепкий глаз, сивая борода,
сделаю тебя ловцом человеков - ого, и каким еще,
или вот ты, музыкант: иди со мною, бросай свою звонкую медь,
дам тебе лучше золото, какое нельзя осязать,
лысый, голодный, злой - иди, отрицая смерть,
в самое небо, не оглядываясь назад.
даже говорят: он умел так смотреть, земного с небесным смесь,
что не нужны слова, он звал и без слов, в улыбке безмолвный рот -
все ради движения, ради смены вахт, перемены мест,
чтобы варилась каша, месилась глина, чтобы круговорот,
чтобы совершались дела, чтобы все работало, вертелось и шло,
чтобы за вечером ночь, за апрелем май, за бедою пир.
сборщик налогов, рыбак, менеджер, бармен, пилот -
сколько их тех, кто не выдержал и оставил, что накопил,
променял небесный быт на земной, а земной на небесный быт?
сколько бы ни было - говорят, не пожалел ни один.
говорят, он советовал им быть как дети и просто быть,
говорят, он играл на флейте, уводил их - и приводил,
говорят, говорят, всякое говорят - но вот мы живем, идем,
делаются дела, пересматриваются ценности, бесконечно откладывается финал,
все-таки она вертится - наша земля, наш нелепый единый дом,
и кто-то стоит у рычагов и педалей, и ждет, и улыбается нам.