= двоюродные =
И продолжая тему будильника.
Some lemert-style, as I see. And some dandelion wine too.
Вот один береженый, то есть кто-то там его бережет,
Вылавливает из вод, выносит на бережок,
Ветром целует в каждый ушиб и мелкий ожог,
Транслирует ему радугу, катает в красном пежо,
Отряхивает от забот, на ладони несет показывать всем,
И имя его звенит, как будильник в восемь ноль семь.
А другой почти незаметен, можно сказать, аноним
И никем в сухих прохладных местах заботливо не храним,
Сам продирается через лес, проходит топкие берега,
У него есть трубочка и зеленый боярышник - отстреливаться от врага,
У него шрамы на руках и ногах, ободранные штаны
И обожженная солнцем кожа клочьями со спины.
Они видятся каждое лето, вместе живут с мая до сентября,
Немного завидуют друг другу, об этом ни слова не говоря,
Строят крепости, плавают, ловят жуков, почти не читают книг,
И все, что достанется одному, немедленно делится на двоих.
Бабушка Марта печет пирожки, и мука на усталых ее руках.
Бабушка Мария сидит в кресле-качалке, смотрит на фигурные облака.
В этой истории никакой морали и только одна семья.
Ты считаешь, что никто не хранит тебя - так давай это буду я.
Some lemert-style, as I see. And some dandelion wine too.
Вот один береженый, то есть кто-то там его бережет,
Вылавливает из вод, выносит на бережок,
Ветром целует в каждый ушиб и мелкий ожог,
Транслирует ему радугу, катает в красном пежо,
Отряхивает от забот, на ладони несет показывать всем,
И имя его звенит, как будильник в восемь ноль семь.
А другой почти незаметен, можно сказать, аноним
И никем в сухих прохладных местах заботливо не храним,
Сам продирается через лес, проходит топкие берега,
У него есть трубочка и зеленый боярышник - отстреливаться от врага,
У него шрамы на руках и ногах, ободранные штаны
И обожженная солнцем кожа клочьями со спины.
Они видятся каждое лето, вместе живут с мая до сентября,
Немного завидуют друг другу, об этом ни слова не говоря,
Строят крепости, плавают, ловят жуков, почти не читают книг,
И все, что достанется одному, немедленно делится на двоих.
Бабушка Марта печет пирожки, и мука на усталых ее руках.
Бабушка Мария сидит в кресле-качалке, смотрит на фигурные облака.
В этой истории никакой морали и только одна семья.
Ты считаешь, что никто не хранит тебя - так давай это буду я.