= часть 2: Иерусалим =
1.
Здесь слова совсем другие на вкус и другие вода и хлеб.
Я ищу не гостиницу - море, куст. Не цитату - пещеру, хлев.
Я забыла думать, что пью и ем и каких ожидаю ласк.
Да, январь - но зачем же мне в Вифлеем, если перепись не началась?
Муэдзинам вторят колокола, громыхает садовник ведром,
По камням, где иду, где только что шла, да, вот тут - струился Кедрон,
Солнце, солнце, медом из мятых сот, рыбы в толще былой воды.
Этот город - почти невесомый сон. И война. И мечта. И дым.
Самолет в нестерпимой голубизне - росчерк белым наискосок,
У меня вчера был в ботинках снег, а сейчас в волосах песок,
Я стою на январском - летнем - ветру, повторяю: тода раба.
Интересно, если сейчас умру, с чьим же именем на губах?
Эхо эху что? Ответ, рикошет. Эхо вряд ли благодарят.
Я сейчас набор, чтоб играть им в шент. Две пригоршни всего подряд,
И зачем-то все это берегу. Не завидуй мне, не зови,
Не проси говорить - что еще я могу рассказать тебе о любви?
О глаголе to lose, о глаголе to live что еще могу рассказать?
Я стою среди гефсиманских олив. На минуту закрыв глаза.
2.
Ты говоришь:
- Я буду ждать тебя в Гефсиманском саду.
Когда я возвращаюсь,
сад закрыт,
около него
толпятся растерянные туристы.
Двадцатью метрами выше - кафе,
можно выпить кофе по-арабски,
крепкий и с кардамоном.
Спросят, где ты сейчас,
и самый точный ответ -
"в лете среди зимы".
Правила этой игры
придумываем не мы.
3.
У нас все было.
Можно сказать,
предложение многократно
превышало спрос.
У шампуня и жидкого мыла -
Запах болгарских роз,
У всего остального - необычный дизайн
(ломка привычности быта, загадки и вся фигня).
Выпрямляющее плечи слово "хозяин"
Обозначало тебя и меня,
"Все хорошо" делилось на "уже" и "скоро",
Что там - ежедневные чудеса, удивительный сон?
И у ног лежал непознаваемый город,
Среднее между ковром-самолетом и внимательным псом.
За шесть дней я успела забыть, что значит "заплакать",
Потеряла смыслы к слову "вчера".
У нас все было.
Это что-то вроде заплаты
Там, где раньше была дыра,
Это лето и то, чему не могу придумать названье.
И теперь, зимой, каждое утро я встаю во весь рост,
В самой что ни на есть привычной, обычной, домашней ванне,
закрываю глаза
и чую
запах болгарских роз.
январь 2013, Иерусалим - Екатеринбург.
(это я нашла в рюкзаке блокнот, с которым летала в Израиль и потом еще шарабохалась по январю, а в нем всякие заметки и черновики. и почти не черновики).
Здесь слова совсем другие на вкус и другие вода и хлеб.
Я ищу не гостиницу - море, куст. Не цитату - пещеру, хлев.
Я забыла думать, что пью и ем и каких ожидаю ласк.
Да, январь - но зачем же мне в Вифлеем, если перепись не началась?
Муэдзинам вторят колокола, громыхает садовник ведром,
По камням, где иду, где только что шла, да, вот тут - струился Кедрон,
Солнце, солнце, медом из мятых сот, рыбы в толще былой воды.
Этот город - почти невесомый сон. И война. И мечта. И дым.
Самолет в нестерпимой голубизне - росчерк белым наискосок,
У меня вчера был в ботинках снег, а сейчас в волосах песок,
Я стою на январском - летнем - ветру, повторяю: тода раба.
Интересно, если сейчас умру, с чьим же именем на губах?
Эхо эху что? Ответ, рикошет. Эхо вряд ли благодарят.
Я сейчас набор, чтоб играть им в шент. Две пригоршни всего подряд,
И зачем-то все это берегу. Не завидуй мне, не зови,
Не проси говорить - что еще я могу рассказать тебе о любви?
О глаголе to lose, о глаголе to live что еще могу рассказать?
Я стою среди гефсиманских олив. На минуту закрыв глаза.
2.
Ты говоришь:
- Я буду ждать тебя в Гефсиманском саду.
Когда я возвращаюсь,
сад закрыт,
около него
толпятся растерянные туристы.
Двадцатью метрами выше - кафе,
можно выпить кофе по-арабски,
крепкий и с кардамоном.
Спросят, где ты сейчас,
и самый точный ответ -
"в лете среди зимы".
Правила этой игры
придумываем не мы.
3.
У нас все было.
Можно сказать,
предложение многократно
превышало спрос.
У шампуня и жидкого мыла -
Запах болгарских роз,
У всего остального - необычный дизайн
(ломка привычности быта, загадки и вся фигня).
Выпрямляющее плечи слово "хозяин"
Обозначало тебя и меня,
"Все хорошо" делилось на "уже" и "скоро",
Что там - ежедневные чудеса, удивительный сон?
И у ног лежал непознаваемый город,
Среднее между ковром-самолетом и внимательным псом.
За шесть дней я успела забыть, что значит "заплакать",
Потеряла смыслы к слову "вчера".
У нас все было.
Это что-то вроде заплаты
Там, где раньше была дыра,
Это лето и то, чему не могу придумать названье.
И теперь, зимой, каждое утро я встаю во весь рост,
В самой что ни на есть привычной, обычной, домашней ванне,
закрываю глаза
и чую
запах болгарских роз.
январь 2013, Иерусалим - Екатеринбург.
(это я нашла в рюкзаке блокнот, с которым летала в Израиль и потом еще шарабохалась по январю, а в нем всякие заметки и черновики. и почти не черновики).