= врач и детектив =
Место действия - водопад недалеко от деревушки Розенлау в Швейцарии.
Время действия - вечер.
Человек неподвижно стоит в начале изогнутой полукругом тропинки. Через несколько минут начинает идти по ней, медленно и аккуратно, глядя себе под ноги, оставляя на черной, мокрой от брызг земле отчетливые следы; там, где тропинка заканчивается обрывом, земля истоптана и разрыта, кусты папоротника вырваны с корнем, человек ложится ничком, нещадно пачкая свой костюм и плащ, и долго лежит, вглядываясь вниз. Сумерки, грохот водопада, плотная завеса водяной пыли, мокрое от брызг лицо. Вода ледяная. Человек поднимается, машинально достает из кармана платок и делает несколько шагов туда, где к отвесной, черной, как уголь, блестящей скале прислонен альпеншток. Над альпенштоком - небольшой выступ. Человек поднимает руку, шарит по нему, на землю падает несколько листочков бумаги, человек торопливо собирает их, подносит к глазам, пытается прочитать. Темно. Он инстинктивно делает шаг туда, где, ему кажется, на текст будет падать чуть больше света. Неловко поскальзывается, взмахивает руками, чтоб удержать равновесие, поскальзывается еще раз - и срывается в ущелье. Продолжая сжимать листки. Его крик не слышен в реве и гуле водопада.
На тропинке остается три цепочки следов. Все ведут к обрыву, ни одна обратно.
В отвесной, черной, как уголь, блестящей скале на высоте нескольких метров есть расселина. Глубокая, поросшая зеленым мхом, достаточно большая, чтобы в ней мог поместиться высокий мужчина.
Высокий мужчина.
Высокий мужчина.
Он лежит в ней, бледный, с закрытыми глазами, нервно гладит своими чуткими пальцами мох и думает: "В конечном счете, подделать литературный стиль - не такая сложная задача, чтобы я не смог с ней справиться".
(и да: я уже писала об этом - почти три года назад;
вечные темы - смерть, текст, создание мифа, не-одиночество в одиночестве;
на самом деле мы никогда не узнаем про "на самом деле", если у нас есть только один источник;
и да: "я буду тобой" тоже очень близко сюда).
Время действия - вечер.
Человек неподвижно стоит в начале изогнутой полукругом тропинки. Через несколько минут начинает идти по ней, медленно и аккуратно, глядя себе под ноги, оставляя на черной, мокрой от брызг земле отчетливые следы; там, где тропинка заканчивается обрывом, земля истоптана и разрыта, кусты папоротника вырваны с корнем, человек ложится ничком, нещадно пачкая свой костюм и плащ, и долго лежит, вглядываясь вниз. Сумерки, грохот водопада, плотная завеса водяной пыли, мокрое от брызг лицо. Вода ледяная. Человек поднимается, машинально достает из кармана платок и делает несколько шагов туда, где к отвесной, черной, как уголь, блестящей скале прислонен альпеншток. Над альпенштоком - небольшой выступ. Человек поднимает руку, шарит по нему, на землю падает несколько листочков бумаги, человек торопливо собирает их, подносит к глазам, пытается прочитать. Темно. Он инстинктивно делает шаг туда, где, ему кажется, на текст будет падать чуть больше света. Неловко поскальзывается, взмахивает руками, чтоб удержать равновесие, поскальзывается еще раз - и срывается в ущелье. Продолжая сжимать листки. Его крик не слышен в реве и гуле водопада.
На тропинке остается три цепочки следов. Все ведут к обрыву, ни одна обратно.
В отвесной, черной, как уголь, блестящей скале на высоте нескольких метров есть расселина. Глубокая, поросшая зеленым мхом, достаточно большая, чтобы в ней мог поместиться высокий мужчина.
Высокий мужчина.
Высокий мужчина.
Он лежит в ней, бледный, с закрытыми глазами, нервно гладит своими чуткими пальцами мох и думает: "В конечном счете, подделать литературный стиль - не такая сложная задача, чтобы я не смог с ней справиться".
(и да: я уже писала об этом - почти три года назад;
вечные темы - смерть, текст, создание мифа, не-одиночество в одиночестве;
на самом деле мы никогда не узнаем про "на самом деле", если у нас есть только один источник;
и да: "я буду тобой" тоже очень близко сюда).