= бесконечно странно =
"Так оставим мирские дела и все уедем в Тибет,
Ходить из Непала в Сикким загадочной горной тропой;
А наш капитан приплывет к деве пятнадцати лет,
Они нарожают детей и станут сами собой..."
Концерт "Аквариума" в равноденствие - это очень правильно и очень мало, если бы случилось еще, я бы пошла еще;
БГ был тем, с чего для меня начинался,
тем, чем уже был для меня, и тем, чем еще не был,
менялся свет - оранжево-красный, голубой, синий, зелено-желтый, плавный, внезапный, и с лучами вниз, как дождь, и неприятно аморфный, и вспышками,
мир был медленный, нежный и расплывался, я была над и сквозь,
а потом (граница пролегла по "Из сияющей пустоты") сделался четким и резким, и я собралась в точку,
рассеянная наружу, сосредоточенная внутрь,
и даже как будто воспоминания и строки кристаллизуются на коже,
темнота вокруг, и свет, и я на корабле,
и с двадцать восьмого ряда видно абсолютно все - движения пальцев БГ по ладам, царапины на гитаре, браслеты на руках танцующих, лепестки хризантем, кривую улыбку ударника и еще сотню мелочей, которые я фиксирую, не успевая осмыслять.
Это необычно для меня - прийти на концерт не ради слов, но ради ощущений.
И ради памяти, как оказалось.
... а еще: Паша свистит оглушительно, как прирожденный назгул,
Витя рассказывает про созвездие Подъемного Крана,
Лиса танцует на последнем ряду,
Сильтар выглядит так же, как и обычно, и это, пожалуй, удивительнее всего: среди этого света и звука, где сердце в такт ударным, а кровь становится голубой и прозрачной, что-то остается обычным и незыблемым.
... и Торрар, с которого для меня начался БГ, тоже в зале -
со своей девушкой,
через две недели он уедет вслед за ней в Питер, очень серьезно и надолго, это такое надолго, которое почти что навсегда, она раздает книги, он торгует джамбеем,
и я настолько не могу с этим смириться... осмыслить, понять, принять... что не умею об этом даже думать прямо,
а как будто ударяюсь в невидимую стеклянную дверь,
наверное, пойму постфактум,
я вспоминаю восемь-лет-назад,
наше,
нет, только свое,
кстати, восемь лет назад у Торрара глаза были дымчатые, туманные, а теперь ясные совершенно,
а я так и не написала пост про удары февраля, и не надо;
я сижу, облокотившись о передние кресла и положив голову на руки,
я закрыла глаза,
БГ поет "Отца яблок",
и я хочу, чтобы так было всегда.
Или хотя бы очень долго.
Слишком много для меня. И слишком неописуемо.
Слишком иллюзорно все: и слова, и чувства, и я сама, и отделенность от чего бы то ни было в мире,
только небо и Тот, Который - неиллюзорны.
"Это северный ветер,
Мы у него в ладонях".
Ходить из Непала в Сикким загадочной горной тропой;
А наш капитан приплывет к деве пятнадцати лет,
Они нарожают детей и станут сами собой..."
Концерт "Аквариума" в равноденствие - это очень правильно и очень мало, если бы случилось еще, я бы пошла еще;
БГ был тем, с чего для меня начинался,
тем, чем уже был для меня, и тем, чем еще не был,
менялся свет - оранжево-красный, голубой, синий, зелено-желтый, плавный, внезапный, и с лучами вниз, как дождь, и неприятно аморфный, и вспышками,
мир был медленный, нежный и расплывался, я была над и сквозь,
а потом (граница пролегла по "Из сияющей пустоты") сделался четким и резким, и я собралась в точку,
рассеянная наружу, сосредоточенная внутрь,
и даже как будто воспоминания и строки кристаллизуются на коже,
темнота вокруг, и свет, и я на корабле,
и с двадцать восьмого ряда видно абсолютно все - движения пальцев БГ по ладам, царапины на гитаре, браслеты на руках танцующих, лепестки хризантем, кривую улыбку ударника и еще сотню мелочей, которые я фиксирую, не успевая осмыслять.
Это необычно для меня - прийти на концерт не ради слов, но ради ощущений.
И ради памяти, как оказалось.
... а еще: Паша свистит оглушительно, как прирожденный назгул,
Витя рассказывает про созвездие Подъемного Крана,
Лиса танцует на последнем ряду,
Сильтар выглядит так же, как и обычно, и это, пожалуй, удивительнее всего: среди этого света и звука, где сердце в такт ударным, а кровь становится голубой и прозрачной, что-то остается обычным и незыблемым.
... и Торрар, с которого для меня начался БГ, тоже в зале -
со своей девушкой,
через две недели он уедет вслед за ней в Питер, очень серьезно и надолго, это такое надолго, которое почти что навсегда, она раздает книги, он торгует джамбеем,
и я настолько не могу с этим смириться... осмыслить, понять, принять... что не умею об этом даже думать прямо,
а как будто ударяюсь в невидимую стеклянную дверь,
наверное, пойму постфактум,
я вспоминаю восемь-лет-назад,
наше,
нет, только свое,
кстати, восемь лет назад у Торрара глаза были дымчатые, туманные, а теперь ясные совершенно,
а я так и не написала пост про удары февраля, и не надо;
я сижу, облокотившись о передние кресла и положив голову на руки,
я закрыла глаза,
БГ поет "Отца яблок",
и я хочу, чтобы так было всегда.
Или хотя бы очень долго.
Слишком много для меня. И слишком неописуемо.
Слишком иллюзорно все: и слова, и чувства, и я сама, и отделенность от чего бы то ни было в мире,
только небо и Тот, Который - неиллюзорны.
"Это северный ветер,
Мы у него в ладонях".