Мы пойдем другим путем...
Две истории о новых идеях и о том, как их толкать.
В 1846 году Игнац Земмельвейс был назначен управляющим первого родильного дома Вены. Заведение было бесплатное, для бедняков и уличных женщин, а потому прекрасное место для практики студентам - медикам.Был еще и второй родильный дом - там все то же самое, но учились там не медики, а простые акушерки. Первый принимал по понедельникам, средам и пятницам, второй - в остальные дни недели.
Весь город знал, что в первом умирают от родильной горячки, а во втором - почти нет. Женщины пускались на всевозможные ухищрения, чтоб попасть во второй, а не в первый. Земмельвейс никак не мог поверить простым объяснениям типа того, что понедельник день тяжелый (были и более оригинальные) и методично исключал одну разницу за другой, но так и не мог понять, почему в первой смертность 15%, а во второй - 3%. Осенило его только когда его друг, случайно порезавшись во время препарации трупа, умер от заражения крови. Студенты препарировали трупы постоянно (в отличии от акушерок), а потом шли принимать роды. Может, у них на руках оставались "трупные частицы", способные... как бы перенести трупную сущность роженицам? И Земмельвейс приказал студентам всего лишь мыть руки раствором хлора перед посещением рожениц. Ни про каких микробов никто еще не знал, и хлорка была практически счастливой случайностью - ее выбрали потому, что она хорошо смывала трупный запах. Смертность первого родильного дома тут же упала до 2-3%.
Окрыленный успехом и своим открытием, Земмельвейс немедленно опубликовал свои результаты. Он писал о своей теории "трупных частиц" и призывал всех мыть руки хлоркой перед принятием родов. У него были данные, цифры, результаты эксперимента и теория - но от него отмахнулись. В трупные частицы никто особо не поверил, данные приписывали случайностям или просто игнорировали, и единственное признание, которого ему удалось добиться, было то, что он вроде как показал, что родильная горячка (которая тогда считалась отдельной болезнью) иногда может быть заразна. Игнац не сдавался - он заваливал профессоров, университеты и ассоциации письмами, одно резче другого, называл врачей, не моющих руки, убийцами - и разумеется восстановил против себя даже равнодушных. Его собственный начальник настучал на него, что он якобы сотрудничает со студентами - революционерами, он постепенно вылетел ото всюду, заработал нервный срыв и начал вести себя настолько неподобающе, что его пришлось отвезти в дом для душевнобольных, где его в первые же дни избили охранники, после чего он за две недели скончался от... заражения крови.
А более чем сто лет до этого, в 1710-ых, леди Мэри Монтегю, жена британского посла при дворе турецкого султана, с удивлением обнаружила странную процедуру, распостраненную среди турчанок - у больного оспой брали образовавшийся гной и вводили в надрезы совершенно здоровым людям! После этого здоровый человек заболевал, но как правило быстро выздоравливал, и больше оспой уже не болел. Этот метод вариоляции настолько впечатлил Мери, что она применила его на собственном сыне - смертность от него была 2-3%, но ведь от самой оспы она состовляла около 20-30%... Она, конечно, стала писать английским врачам - но те отнеслись к процедуре с большим недоверием: какая-то дикость с востока, да и вообще что женщина может в этом понимать, даже если она из высшего общества... У Мэри не было никаких научных данных и цифр, она вообще не имела никакого отношения к медицине. Но натолкнувшись на стенку, она решила пойти другим путем. Она уговорила свою близкую подругу, принцессу Уэльскую, привить против оспы своих детей, и постаралась, чтоб это стало известно как можно большему количеству людей. После этого вариоляция стала вдруг принятой и даже модной, и врачи вдруг нашли массу доказательств ее достоинств. За более чем полвека, пока в конце столетия не был изобретен более безопасный способ прививки, вариоляция спасла огромное количество людей.
В 1846 году Игнац Земмельвейс был назначен управляющим первого родильного дома Вены. Заведение было бесплатное, для бедняков и уличных женщин, а потому прекрасное место для практики студентам - медикам.Был еще и второй родильный дом - там все то же самое, но учились там не медики, а простые акушерки. Первый принимал по понедельникам, средам и пятницам, второй - в остальные дни недели.
Весь город знал, что в первом умирают от родильной горячки, а во втором - почти нет. Женщины пускались на всевозможные ухищрения, чтоб попасть во второй, а не в первый. Земмельвейс никак не мог поверить простым объяснениям типа того, что понедельник день тяжелый (были и более оригинальные) и методично исключал одну разницу за другой, но так и не мог понять, почему в первой смертность 15%, а во второй - 3%. Осенило его только когда его друг, случайно порезавшись во время препарации трупа, умер от заражения крови. Студенты препарировали трупы постоянно (в отличии от акушерок), а потом шли принимать роды. Может, у них на руках оставались "трупные частицы", способные... как бы перенести трупную сущность роженицам? И Земмельвейс приказал студентам всего лишь мыть руки раствором хлора перед посещением рожениц. Ни про каких микробов никто еще не знал, и хлорка была практически счастливой случайностью - ее выбрали потому, что она хорошо смывала трупный запах. Смертность первого родильного дома тут же упала до 2-3%.
Окрыленный успехом и своим открытием, Земмельвейс немедленно опубликовал свои результаты. Он писал о своей теории "трупных частиц" и призывал всех мыть руки хлоркой перед принятием родов. У него были данные, цифры, результаты эксперимента и теория - но от него отмахнулись. В трупные частицы никто особо не поверил, данные приписывали случайностям или просто игнорировали, и единственное признание, которого ему удалось добиться, было то, что он вроде как показал, что родильная горячка (которая тогда считалась отдельной болезнью) иногда может быть заразна. Игнац не сдавался - он заваливал профессоров, университеты и ассоциации письмами, одно резче другого, называл врачей, не моющих руки, убийцами - и разумеется восстановил против себя даже равнодушных. Его собственный начальник настучал на него, что он якобы сотрудничает со студентами - революционерами, он постепенно вылетел ото всюду, заработал нервный срыв и начал вести себя настолько неподобающе, что его пришлось отвезти в дом для душевнобольных, где его в первые же дни избили охранники, после чего он за две недели скончался от... заражения крови.
А более чем сто лет до этого, в 1710-ых, леди Мэри Монтегю, жена британского посла при дворе турецкого султана, с удивлением обнаружила странную процедуру, распостраненную среди турчанок - у больного оспой брали образовавшийся гной и вводили в надрезы совершенно здоровым людям! После этого здоровый человек заболевал, но как правило быстро выздоравливал, и больше оспой уже не болел. Этот метод вариоляции настолько впечатлил Мери, что она применила его на собственном сыне - смертность от него была 2-3%, но ведь от самой оспы она состовляла около 20-30%... Она, конечно, стала писать английским врачам - но те отнеслись к процедуре с большим недоверием: какая-то дикость с востока, да и вообще что женщина может в этом понимать, даже если она из высшего общества... У Мэри не было никаких научных данных и цифр, она вообще не имела никакого отношения к медицине. Но натолкнувшись на стенку, она решила пойти другим путем. Она уговорила свою близкую подругу, принцессу Уэльскую, привить против оспы своих детей, и постаралась, чтоб это стало известно как можно большему количеству людей. После этого вариоляция стала вдруг принятой и даже модной, и врачи вдруг нашли массу доказательств ее достоинств. За более чем полвека, пока в конце столетия не был изобретен более безопасный способ прививки, вариоляция спасла огромное количество людей.