придумался рассказик
Как Дуся и Буся наркоманов гоняли.
Дусе скоро семьдесят. А Бусе скоро семь. В Дусином паспорте записано совершенно непроизносимое сочетание Евдокия Тимофеевна. А в Бусином гордое - Бургомистр. Но свои официальные имена оба не любят одинаково. Дуся полагает, что имя должно соответствовать возрасту, а поскольку ей вечно семнадцать, то и видеть Евдокию Тимофеевну в зеркале она не готова. Единственное на что она заранее согласилась и часто рассказывает, так это? чтобы это имя написали на надгробном камне. А до тех пор, она будет Дусей! Что же касается Буси, то он возможно просто и не знает, что именно написано в его паспорте. Дуся, вечно, в каких-то индийско-цыганских юбках, с абсолютно седыми жиденькими косичками и с папироской, работает в фотомастерской. Буся, потомок, редкой нынче, мальтийской болонки и неустановленного терьера - маленький, белый и лохматый - работает Дусиным обожателем. Кто из них, чей хозяин сказать сложно. Соседи, привыкшие к цепным псам (хотя именно их дом и девятиэтажный, но вокруг сплошняком частные хозяйства), по крайней мере, считают, что скорее Буся. Впрочем, соседи вообще думают про Дусю что-то не совсем для неё приятное. Но зато, когда им нужна фотография на паспорт, они идут к Дусе. Во-первых, потому, что Дуся творит чудеса, и фотографии, даже в паспорте, выходят чудо, как хороши. Во-вторых, потому, что никакой другой фотомастерской в их посёлке просто нет. И этой-то не было бы, если бы не Дуся. Такого делового общения с соседями Дусе вполне хватает. Для общения задушевного у Дуси есть Буся. С утра, в обед и после работы Дуся и Буся ходят гулять. Гуляют они долго, ну разве, что в обед приходится поторопиться, во время прогулок рассматривают окрестности и делятся впечатлениями. А вечером сидят за чашечкой крепчайшего кофе для Дуси и чем-нибудь вкусненьким для Буси. Да-да, конечно, крепкий кофе, да в одиннадцать вечера - это ой как неправильно! Да и перекармливать собаку вкусняшками со стола тоже. Но разве в семнадцать лет хочется думать о болячках? Да и у Буси глаза становятся такими умоляющими, когда он смотрит на шоколадные конфетки, или колбаску. Вот Дуся с Бусей режим и нарушают. И оба этим вполне довольны. Впрочем, они вообще довольны жизнью. У Дуси же есть Буся, ну а у Буси - Дуся. Так и живут.
И вообще, на улице июль, всё вокруг цветёт, из за соседских заборов вишни свисают, их Дуся, оглядываясь по сторонам, подворовывает, чуть ли не повизгивая от восторга. А Буся в это время заливается счастливым лаем, дразня собак сидящих в тех дворах на цепи. А потом, вечером сидят за своими запретными лакомствами и приключения свои дневные вспоминают. Хорошо! Вот только по жаре все окна открыты и комары налетают. Но Буся защитник верный - смешно подпрыгивает и клацает зубами. Да и вообще, что такое комары эти, вот когда Дуся лет пятьдесят назад по Мещёре в походы ходила - вот там комары были!
А однажды, таким вот жарким июлем, Дуся с Бусей друг друга от страшных наркоманов спасли. Повадились в их двор по ночам наркоманы ходить. И ладно бы тихо себя вели. А то накурятся или наколятся чего-то и кричат, шумят, вроде бы и драки устраивают. Через открытые окна слышно так, как будто они прямо в комнате дерутся. А окна закрыть невозможно - душно сразу. Дуся всё-таки в последнее время духоту плохо переносит, потому и из Москвы в этот тихий посёлок переехала. И что ж, теперь какие-то там наркоманы ей мешать будут? Нет, ну первую ночь Дуся стоически терпела (даже не то, чтобы стоически - пила себе кофе, книжку читала, да с Бусей разговаривала, чтобы он не особенно волновался). Да и не знала она тогда, что это наркоманы хулиганят, это уже назавтра у соседок на лавочке подслушала. А тогда-то думала, что просто компания собралась, может женится кто, а может из армии вернулся. Но и на вторую ночь компания всё так же шумела, да ещё и добавилось знание об их истинной сущности. А наркоманов Дуся терпеть не могла. Считала, что совсем нельзя вот так вот сознательно жизни свои молодые гробить. Но, с другой стороны, а что могла она сделать? Поэтому, вот вторую ночь Дуся именно стоически терпела. А назавтра, в обеденный перерыв, пошла в отделение и попросила оградить её от ночных воплей. Невозмутимый сержант повелел ей звонить в момент совершения правонарушения. И Дуся, записав телефон, поспешила к порогу, отвязывать Бусю, которого почему-то в отделение не пустили. Вечером Дуся села со своим кофе у окошка и стала ждать наркоманов. Появились они, как обычно, около полуночи. Дуся дала им, как следует расшуметься, чтобы уж состав преступления был налицо. И мстительно набрала телефонный номер. А потом села у окошка, прижала к себе Бусю и стала ждать развязки. Однако, сколько Дуся с Бусей не вглядывались в темноту, патрульной машины они так и не увидели. Они, правда, и наркоманов не видели, но зато слышали, ох как они их слышали. Да так и прослушали снова часов до четырёх утра. А в семь их разбудил будильник, и они оба совершенно разбитые после трёх бессонных ночей поплелись на прогулку. Обоим не хотелось ничего уже кроме как спать. Буся настолько увлёкся своими переживаниями, что даже опростался прямо посередине асфальтовой дорожки, чего с ним не случалось даже в глубоком щенячестве. А Дуся в обед пошла в магазин, купила курицу, да и забыла домой занести. Представляете, что с этой курицей к вечеру по жаре стало то. Это Дусе повезло ещё, что в тот день клиентов не было, а то понаснимала бы она... Короче говоря, когда вечером Дуся вернулась домой - она точно понимала, что нужно срочно что-то делать. В помощь правоохранительных органов она больше не верила. Вот даже и ругаться сегодня с ними не пошла, толку то. Соседи то ли могли позволить себе спать с закрытыми окнами, то ли отсыпались днём, а может просто обладали менее решительными характерами, чем Дуся с Бусей. И Дуся знала, что кроме неё защитить её спокойный сон, а значит и профессиональную честь, больше некому. Дуся придумывала для наркоманов страшные расправы. Сначала она хотела облить их помоями, однако, последних в её хозяйстве как-то не обнаружилось. Ну, в принципе, помои могла заменить и самая обычная вода. Когда в марте под Дусиными окнами орали коты и очень нервировали тем самым Бусю, ведро воды оказалось весьма эффективным решением. Но коты орали именно под окнами, а обнаглевшие наркоманы, судя по всему, за столиком через дорожку, туда не доплеснёшь. Может быть, пойти и разломать столик? Но днём-то там приличные люди собираются. А ломать столик ежевечернее и каждое утро его чинить, для Дуси, наверное, всё же, тяжеловато. Хотя… Может попробовать. К сожалению, Дуся вспомнила, что из всех инструментов в её доме наличествуют только столовые приборы. А ломать и, тем более, чинить весьма внушительный столик при помощи ножа и вилки ей как то совсем не хотелось. В итоге, всё же осталось хоть и самое очевидное, но уж очень неприятное для Дуси решение - идти на борьбу со злом лично. От всякого оружия в своих руках Дуся отказалась. Во-первых, женщине как то совсем не пристало драться. Во-вторых, из оружия у неё имелись всё те же столовые ножи, да ещё, пожалуй, швабра. Дуся, всё-таки, прекрасно отдавала себе отчёт, что с её образом нож сочетаться не будет совсем. А швабра может вызвать какие-то нездоровые ассоциации с Лысой горой. Кроме того, она весьма справедливо боялась, что, увидев её с каким-нибудь оружием, наркоманы могут просто умереть от смеха. А смерти Дуся не желала даже столь отвратительным существам, как наркоманы. Ну что ж, значит, она пойдёт на бой с пустыми руками, зато с полным справедливого негодования сердцем - решила Дуся. Она налила Бусе побольше свежей чистой воды и насыпала в тазик сухого корма. Дня на три Бусе этого хватит, а там сын забеспокоится, поймёт, что Дуся погибла смертью храбрых в неравной борьбе, и спасёт Бусю от голода. Однако, не таков был Буся, чтобы отпустить свою обожаемую хозяйку одну навстречу опасности. Он решительно перекрыл своим тельцем дверь, когда Дуся, заслышав знакомый уже шум, собралась выходить. Дуся даже не стала пытаться его уговаривать. Она по опыту совместных прогулок знала, что если Буся что-то решил, то спорить с ним бесполезно. В конце концов, он, несмотря на свой рост в 25 сантиметров, был мужчиной, а она, всего-навсего, слабой женщиной. Дуся прицепила поводок, и они с Бусей шагнули в ночь, навстречу возможной гибели.
И всё-таки, перед подъездом Дуся остановилась. Ей действительно было очень страшно. Буквально в ста метрах от неё, под прикрытием кустов сидели страшные наркоманы. Их присутствие выдавали тени, мечущиеся по траве и, конечно, грубые вопли. Дуся уже почти решила, что вернётся домой, а завтра позвонит сыну и попросит его посоветовать мощный вентилятор (Эх! Кондей бы, конечно). Но Буся решил иначе, он вырвал поводок из ослабевшей от страха руки и рванул вперёд!
Что оставалось делать Дусе, не бросать же своего верного рыцаря на растерзание каким-то наркоманам. Рванула за ним, по дороге вопя, что есть мочи: «Идиоты, у него же укус «на мужика», вы же нас-то убьёте, но хоть кому-то из вас он успеет откусить то это самое».
Ей казалось, что летела через мокрохлещущие по лицу кусты и вопила она очень долго. Но вдруг, чуть не споткнулась о замершего на краю «полянки» Бусю. Сходу ещё продолжала вопить какие-то угрозы. Но потом поняла, что что-то в этой ситуации не так. Вроде бы и тени мелькают, и голоса слышны, и Буся вот стоит (правда не напряжённый, а скорее обескураженный). А прямо перед Дусей мерцало какое-то яркое пятно.
- На инопланетянский портал похоже, - сама собой родилась мысль, над которой Дуся тотчас же посмеялась. В инопланетян и прочий полтергейст Дуся, как инженер с огромным стажем, конечно же, не верила. Но портал то светился, ослепляя, уже привыкшие к ночной темени, несчастные Дусины глаза.
Дуся сделала ещё два шага вперёд. И её глазам открылась картина, поверить в которую было ещё труднее, чем в инопланетян.
На том самом столике стоял небольшой, но очень громкий телевизор, из которого «извергался» какой-то жутковатый боевик. А сбоку, прячась в тени, сидел маленький старичок и испуганно смотрел на Дусю.
- Вы кто? - наконец, настороженно спросил он.
- А где наркоманы? - невежливо ответила вопросом на вопрос Дуся.
- К-какие наркоманы? Не надо наркоманов! Я сейчас сам уйду. - Старичок стал суетливо разворачивать огромную «челноковую» клетчатую сумку и надевать её на телевизор.
- Погодите! Так это Вы? Вы здесь по ночам дрались всё это время?
- Я не дрался, и не надо мне это самое откусывать, - с явным оттенком уязвлённой гордости ответил старичок.
- Я спокойно сижу, телевизор смотрю, никому не мешаю, а Вы прибегаете, кричите, наркоманами грозитесь. А если бы у меня от испуга инфаркт случился?
-Погодите, я имела ввиду, это Вы шумите тут по ночам? Ну, то есть, телевизор смотрите?
Старичок опять как-то сник.
- А что громко, да?
-Вообще-то, очень.
- Ну вот, - совсем огорчился несчастный старичок, - значит, и тут я всем мешаю.
- Понимаете, - он вдруг доверительно заглянул Дусе в глаза, - у меня от духоты бессонница. Лежу, ворочаюсь, а заснуть совсем не могу, вот телевизор и приспособился смотреть. Да, вот только, слышу-то не очень, видимо, мешаю зятю с дочкой. Они мне вот такой телевизор подарили, на батарейках, представляете! Сказали, чтоб я на балконе слушал, а я подумал, чего на балконе-то, я лучше во дворике посижу. И не мешаю никому, и покурить можно, а то дочка в последнее время ругается, что я курю. Говорит - вредно, а чего мне вредно-то. Мне восемьдесят шестой год уже, а курю с десяти, считай всю жизнь. Она вообще дочка, как к ним переехал, так всё мне запрещает. Вкусненьким не балует, всё какие-то каши варит, да супчики. Курить вот запретила, стопочку на ночь всегда принимал, так тоже коршуном вьётся - не даёт. Снова говорит - вредно, а я сам читал, что, как раз, полезно, кровь разжижает, чтоб склероза не было. Ох! Тяжко мне с ней жить, строгая она у меня. Но зато, вот видишь, телевизор подарили мне - заботятся, значит. Она у меня дочка хорошая, старшие то дети разлетелись кто куда, а она вот к себе взяла, каши вот варит, супчики - не ленится за стариком-то ухаживать. И телевизор вот подарили.
Вдруг старичок словно опомнился.
- Ой! Вы меня извините, что мешаю-то, я не буду больше, я ж вправду думал, что тут никому не помешаю…
- Вас как зовут то, дедушка? - Дуся уже немного пришла в себя от резкого перехода от войны с наркоманами к такой вот неожиданной исповеди.
- Тимофей Капитонович. Ой! А Вы что, жаловаться пойдёте, да?
- Да что Вы, просто, меня вот Дуся зовут, а папу моего тоже Тимофеем звали, он, правда, умер давно, почти сразу после войны. Досталось ему там, хотя, что я Вам рассказываю, Вы-то лучше меня всё знаете.
- Да, дочка, повоевал, а как же! И награды вот имеются, и ранен был, всё как положено. А ты точно жаловаться не будешь-то? А то ведь позору не оберусь. Да и дочку с зятем опозорю, а они люди солидные, у них вон внук уже родился в Москве, мне, стало быть, правнук, ездят к нему. Сыну вот своему, на рождение внука, квартиру подарили, солидно. А я тут теперь поживу, чего мне одному-то в той Москве, а тут дочка, балует. Кормит, телевизор подарила. Ты только не жалуйся на меня, пожалуйста. Стыдно мне.
Дуся никак не могла сглотнуть, чтобы что-то ответить. Она и сама не понимала, что растрогало её больше. Может, история старичка, может, тот факт, что её то московскую квартиру у неё никто не отнимал (она сама разменяла её, у неё же тоже внуки, а здесь хорошо, не душно), а, может, её просто задело обращение «дочка», всё-таки, последние годы к ней обращались иначе. Но, в итоге, Дуся просто стояла и молча, смотрела на старичка.
На помощь пришёл верный Буся. Он вдруг, с оглушительным лаем, бросился куда-то в кусты.
- Ой! Наркоманы, - вырвалось у Дуси, - Буся! Стой! Не надо!
Однако, это оказались вовсе не наркоманы, а всего-то пара котов, точнее кот со своей дамой. Нехорошо, конечно, со стороны Буси было мешать кошачьему свиданию, но зато вместе с криком освободилось-таки от спазма Дусино горло.
А потом всё было уже хорошо. Дуся пообещала подарить старичку наушники
- Нет, что Вы, что Вы, совсем недорого! И вообще, у меня дома валяются несколько ненужных.- Не забыть прям с утра позвонить сыну и попросить, чтоб сам привёз или в интернете заказал - хорошие.
Потом позвала старичка в гости на кофе и папиросы. Он, правда, так и не согласился, но это ничего, согласится ещё. В конце концов, у Дуси же тоже бывает бессонница, так почему бы в такие моменты разговаривать не только с Бусей. Не одним же телевизором жить Тимофею Капитоновичу.