Я назову тебя...
Я назову тебя...
Я назову тебя... Коллекционером Белых ВоронТы помнишь неясные мысли засыпающих многоэтажек? Когда на седой штукатурке можно писать то, что никогда не напишешь на пергаменте, и, улыбаясь бетонному небу и лазурной земле, путать след стоптанными ботинками. Когда, отгородившись от мира стеной из неспелых каштанов, арбатский скрипач ищет пять отличий между облаками и судьбой… Тяжело быть Одиночеством? Мы видим всех твоих Ворон, твой обожаемый паноптикум из всех тех, кто почему-то не захотел стать еще одним Человеком-Из-Толпы, и тем самым обрек себя на существование вне ее. Неверное, это твое дыхание ободряет их, когда сквозь неясные желания и пелену сожалений проступает сладостное, ни с чем не сравнимое чувство того, что они все делают правильно?Пройти тест
Я назову тебя... Коллекционером Белых ВоронТы помнишь неясные мысли засыпающих многоэтажек? Когда на седой штукатурке можно писать то, что никогда не напишешь на пергаменте, и, улыбаясь бетонному небу и лазурной земле, путать след стоптанными ботинками. Когда, отгородившись от мира стеной из неспелых каштанов, арбатский скрипач ищет пять отличий между облаками и судьбой… Тяжело быть Одиночеством? Мы видим всех твоих Ворон, твой обожаемый паноптикум из всех тех, кто почему-то не захотел стать еще одним Человеком-Из-Толпы, и тем самым обрек себя на существование вне ее. Неверное, это твое дыхание ободряет их, когда сквозь неясные желания и пелену сожалений проступает сладостное, ни с чем не сравнимое чувство того, что они все делают правильно?Пройти тест