(no subject)
Хотела написать коротенький рассказ, про то как к Новому году в сельпо завезли марсиан и как колхозники побежали сперва на это чудо любоваться, а потом потихонечку каждый себе купил кто одного, а кто и дюжину... Уж больно они красиво на комоде смотрятся. Можно вместо телевизора на марсианскую жизнь на комоде глядеть. Ну как они ходят, сидят, друг об друга щупальцами трогаются, гудят по-комариному, но со смыслом.
А ночью марсиане светятся. Большая экономия электроэнергии получается.
Ну и хотела я написать, и как у механика Прохорова случилась на марсианской почве жизненная трагедия, потому что жена его Дуня купленного марсианина полюбила и ему со всей пылкостью душою отдалась. А марсианин Дуне с комода музыкально свистел и, сидя в ложбинке меж Дуниных грудей, смешно щекотался антеннами.
И как механик Прохоров от этого мучился и страдал... и там дальше разное. Как он с марсианином сперва по-человечески разговаривал, как уже просто по-мужски с ним беседовал, прижигая спичкой то одну, то другую антенну, которые грустно шипели, искрились бенгальским огнём и осыпались пеплом на кружевные салфетки... И как умолял Прохоров марсианина: " не мучь ты нас, езжай обратно к себе на Марс, вот я тебя отпускаю и даже рубль на билет обратный даю".
А марсианин как всё не уезжал и не уезжал, потому что а) Дуню полюбил б)чего ему на Марсе делать-то... в) да и вряд ли он понимал, что ему Прохоров толкует.
Ну и пришлось Прохорову наступить на горло своей этике и морали и марсианина выгнать на лютый мороз без шубки и одеялка. С рюмкой самогона, чтобы по-человечески.
И вот там марсианин сперва стойко лютый мороз терпел, только гудел что-то, вроде как Дуне в любви признавался... а потом с той стороны на подоконник забрался и жалостливо так скрёбся в стекло, дышал снаружи красивыми сердечками, мигал зелененьким, как елочная гирлянда. А Дуня лежала на незастеленной кровати и рыдала громко и некрасиво. Прохоров же всю эту ночь просидел на кухне за столом, покрытым цветастой клеенкой, курил вонючие самокрутки и тяжело молчал. К утру же, когда за окном всё стихло, Прохоров вышел из дома и поехал в райцентр на первом автобусе.
Вернулся вечером. С коробкой, перевязанной красной подарочной лентой.
- На! Подарок тебе! К новому году! Ты вроде давно просила, - сказал и закашлялся. Ну вроде как застеснялся...
А в коробке той оказался большой красивый светящийся вибратор. С музыкальным сопровождением. То Киркоров, то Басков, то нерусский какой-то мужик поёт.
- Ладно... Прощаю. Чоуж, - сжала Дуня губы и всхлипнула. Подарок, однако, взяла.
А вечером, когда Прохоров пошел с мужиками в клуб поиграть в шахматы, позвала Дуня на чай Марьванну - давнюю свою приятельницу и редкую стерву.
- Мань, ну спасибо тебе, что с марсианином надоумила. Вот не ты бы, не было бы в моей жизни сексуального счастья. А теперь есть. И Киркоров есть, и Басков... И мужик какой-то нерусский, но поёт жалостливо. - Дуня подливала Марьванне чаю в большую чашку в горошек и прятала в уголках накрашенных губ довольную улыбку.
Марьванна важно кивнула.
Прохоров сыграл королевский гамбит.
За окном начиналась вьюга.
Стрелки московских курантов осторожно подкрадывались к полуночи.
На Марсе была жизнь.
В сугробе под окном маленький, похожий на худого мертвого лягушонка лежал мертвый марсианин.
И ничем не светился.
Вот такой грустный рассказ я хотела написать. А потом подумала, что вот напишу я этот рассказ про любовь и отношения, а все начнут выискивать глубокий политический смысл. И ведь найдут же, хотя я его не закладывала вовсе. Честное благородное слово.
А ночью марсиане светятся. Большая экономия электроэнергии получается.
Ну и хотела я написать, и как у механика Прохорова случилась на марсианской почве жизненная трагедия, потому что жена его Дуня купленного марсианина полюбила и ему со всей пылкостью душою отдалась. А марсианин Дуне с комода музыкально свистел и, сидя в ложбинке меж Дуниных грудей, смешно щекотался антеннами.
И как механик Прохоров от этого мучился и страдал... и там дальше разное. Как он с марсианином сперва по-человечески разговаривал, как уже просто по-мужски с ним беседовал, прижигая спичкой то одну, то другую антенну, которые грустно шипели, искрились бенгальским огнём и осыпались пеплом на кружевные салфетки... И как умолял Прохоров марсианина: " не мучь ты нас, езжай обратно к себе на Марс, вот я тебя отпускаю и даже рубль на билет обратный даю".
А марсианин как всё не уезжал и не уезжал, потому что а) Дуню полюбил б)чего ему на Марсе делать-то... в) да и вряд ли он понимал, что ему Прохоров толкует.
Ну и пришлось Прохорову наступить на горло своей этике и морали и марсианина выгнать на лютый мороз без шубки и одеялка. С рюмкой самогона, чтобы по-человечески.
И вот там марсианин сперва стойко лютый мороз терпел, только гудел что-то, вроде как Дуне в любви признавался... а потом с той стороны на подоконник забрался и жалостливо так скрёбся в стекло, дышал снаружи красивыми сердечками, мигал зелененьким, как елочная гирлянда. А Дуня лежала на незастеленной кровати и рыдала громко и некрасиво. Прохоров же всю эту ночь просидел на кухне за столом, покрытым цветастой клеенкой, курил вонючие самокрутки и тяжело молчал. К утру же, когда за окном всё стихло, Прохоров вышел из дома и поехал в райцентр на первом автобусе.
Вернулся вечером. С коробкой, перевязанной красной подарочной лентой.
- На! Подарок тебе! К новому году! Ты вроде давно просила, - сказал и закашлялся. Ну вроде как застеснялся...
А в коробке той оказался большой красивый светящийся вибратор. С музыкальным сопровождением. То Киркоров, то Басков, то нерусский какой-то мужик поёт.
- Ладно... Прощаю. Чоуж, - сжала Дуня губы и всхлипнула. Подарок, однако, взяла.
А вечером, когда Прохоров пошел с мужиками в клуб поиграть в шахматы, позвала Дуня на чай Марьванну - давнюю свою приятельницу и редкую стерву.
- Мань, ну спасибо тебе, что с марсианином надоумила. Вот не ты бы, не было бы в моей жизни сексуального счастья. А теперь есть. И Киркоров есть, и Басков... И мужик какой-то нерусский, но поёт жалостливо. - Дуня подливала Марьванне чаю в большую чашку в горошек и прятала в уголках накрашенных губ довольную улыбку.
Марьванна важно кивнула.
Прохоров сыграл королевский гамбит.
За окном начиналась вьюга.
Стрелки московских курантов осторожно подкрадывались к полуночи.
На Марсе была жизнь.
В сугробе под окном маленький, похожий на худого мертвого лягушонка лежал мертвый марсианин.
И ничем не светился.
Вот такой грустный рассказ я хотела написать. А потом подумала, что вот напишу я этот рассказ про любовь и отношения, а все начнут выискивать глубокий политический смысл. И ведь найдут же, хотя я его не закладывала вовсе. Честное благородное слово.