(no subject)
Давно давным придумала я историю на повесть.
Ща расскажу...
(случайно вышло многабукф - я еще не перечитывала даже, так что там стопицот опечаток и ошибок разного толка)
Короче, среднедалёкое или даже недалёкое будущее. Никаких адских прорывов в технологиях еще нет, зато социум изрядно поменялся. Особенно в части механизмов репродукции.
И короче, теперь всех детишек (умненьких и прехорошеньких) штампуют в пробирках, вынашивают в других пробирках, а потом передают или в специализированные воспитательные учреждения, либо в семьи.
Никакой антиутопии и ужаса-ужаса. Все эти воспитательные заведения весьма недурны, воспитатели там высококвалифицированы и детишек любят и холят. Настолько профессионально любят и холят, что те потенциальные родители, которые желают обзавестись ребёночком , вынуждены проходить трехлетние родительские курсы, после чего сдавать сложнейшие экзамены, после чего еще проходить "полевые испытания" специальным "тест- ребёнком".
И в общем, у нас есть молодая очаровательная пара, назовём их Тома и Толя, которые успешно обучились, успешно сдали экзамены и теперь стоят перед выпускной комиссией в ожидании вердикта.
Они прекрасная пара, очень милые, очень любят друг друга, очень хотят малыша, и какие-то ангелы, а не люди...
И вот председатель комиссии выносит вердикт. Томе и Толе ребёнка на воспитание и любовь отдать после успешного прохождения "полевых испытаний". Возраст ребёнка (это определяет тоже комиссия) 3 года. Пол - мужской.
Тома от счастья плачет, Толя скупо вздыхает, но тоже видно, что счастлив. И конечно они волнуются, потому что сейчас встретятся со своим "тест-малышом".
Ну и выходит им навстречу мужик волосатый, 30 с лишним лет, похожий на Галустяна, с таким же глумливым лицом и черной щетиной.
Вежливый такой.
- Здрасте, - говорит, - Зовут меня Евгений Петрович. Я буду вашим ребёнком. С завтрашнего утра и начнём. А там как пойдёт. Последние "родители" у меня за полгода успешно отстрелялись. А вот до этого было сложно... Думал уже ставить ребятам незачет, но они выправились, слава богу... Как? Готовы?
-Да. - Толя Евгению руку жмет, а сам потный от ужаса.
А Тома вообще глаза вытаращила и слова молвить не может.
То есть они знали, что "тест-ребенок" это конечно же не ребенок (кто ж даст ребенка для такого дела), а хорошо обученный профессионал, который будет полностью имитировать поведение трехлетки (как и одобрено комиссией), и даже немножечко "перебирать" с капризами и прочими детскими шалостями, чтобы
а) подготовить родителей к любым трудностям
б) убедиться в том, что ребёнку в этой семье будет хорошо.
в) дать последнее и окончательное "добро" на усыновление.
Они знали... Но одно дело знать, а другое - понимать, что вот эта вонючая (а он курит) горилла Евгений будет много месяцев не просто жить в одном с ними доме, но и...
Тут они просто сбиваются с мысли. Потому что трехлетка же... Это ж наверное он не всегда на горшок просится. А если он захочет с ними в одной постели спать? А если... А вдруг...
Они, короче, переглядываются, Евгений понимающе усмехается, прощается до утра и уходит, насвистывая и почесывая бороду.
А Тома и Толя идут в кафе и там друг друга убеждают, что это все ерунда, что они справятся, что нужно потерпеть, что может быть Евгений - милый человек, и так далее.
А дальше все заверте...
С утра Евгений стоял у них в коридоре и хныкал, потому что хотел блинов, курочки и мячик... При этом он умудрился затолкать в нос пивную крышечку(вытащил из мусорки) и сломать любимый фикус Анатолия...
Короче, начался ад.
Чистый ад.
Усугубляемый тем, что никакого умиления Евгений не вызывал, материнского и отцовского инстинкта тоже, а убедить себя, что это трехлетний очаровательный мальчик у ребят никак не выходило. Хотя они и старались.
Евгений всё делал назло. Всё!! И да. Он не очень понимал про горшок и на третью ночь залез в постель между "родителями".
Анатолий бледнел и худел. Тома рыдала в ванной. Но на первый вопль "женечки" - "маааааам а мааам" бежала к нему, улыбаясь и простирая объятья.
Анатолий через неделю сбежал на работу, отговорившись срочным проектом, и , как водится, Томочке досталось самое "сладенькое"....
О! Евгений был профессионалом своего дела! Он великолепно плевался кашей и находил таблетки, ножницы и стиральный порошок даже на антресолях.... При этом он был честен. И хотя мог открыть дверцу антресолей особо не напрягаясь, приволок две табуретки, нахлобучил их одну на другую, взобрался сверху и красиво упал, высыпав на себя всю бытовую химию...
А Томочка всего лишь отвернулась, чтобы приготовить ему его любимые оладушки.
И так далее, и с каждым днём всё хуже и хуже...
" Я не выдержу, не выдержу, не смогу", - кричала она шепотом мужу, пока Евгений храпел, развалившись на супружеской кровати. "Давай откажемся, а"...
- Ну еще денёчек, Тома. Может быть уже завтра он решит, что мы прошли тест... Мы же стараемся, он не может не видеть".
А назавтра Евгений выпил банку вишневого варенья и заболел ветрянкой. Точнее он ее идеально имитировал, но это было уже совсем неважно... Совершенно не имело никакого значения.
- Хочу на ручки.. на ручки, - ныл Евгений в два часа утра, когда Тома свалилась спать прямо на полу возле его "кроватки".... - Толик сцепил зубы, напрягся, и взвалил Евгения на плечо. Так он и ходил с ним по комнате, напевая "придет серенький волчок", пока не свело мышцы в ногах.
И пока Евгений не заснул.
Сладко...
- Давай откажемся, - сказал он утром жене. - Не могу больше! Фарс какой-то.
- Ты знаешь... - она убрала со лба спутавшиеся волосы. - А я уже вроде и привыкла. Давай еще потерпим дня три.
- Мама. Ты красивая... - Евгений стоял в дверях. На нём были клетчатые шорты, майка с микки-маусом, трехдневная щетина (кстати, брился он ночами, когда "родители" спали) и тапочки с зайцами. - Ты очень красивая, мама.
Это был первый раз когда кто-то назвал Тому мамой.
С того дня она "включилась". Конечно, это было в каком-то смысле безумие, и не имело ничего общего с её ожиданиями и вообще, выглядело со всех сторон дико. Но она включилась. Она вдруг перестала видеть Евгения, а увидела маленького нелепого и смешного Женьку-трехлетку, который действительно нуждался в ее заботе, внимании и, черт подери, любви. Мозги человеческие - странная штука. Как они устроены? Зачем они сделаны именно так? Не понятно...
Они читали сказки, рисовали, готовили вместе оладьи, играли в кубики... И это было... ну как-то правильно что-ли. И когда они гуляли в парке и на детской площадке, она ужасно волновалась, что другие дети будут его обижать, ведь он еще никого тут не знает. Но Женька вдруг оказался ужасно общительным, и его все полюбили, и другие мамы (а они все однажды прошли через это) с удовольствием угощали его конфетами, а папы учили его кататься на велосипеде...
И Тома всерьёз обсуждала с новыми своими подругами то, что Женька никак не может научиться различать цвета, но зато у него замечательная память и он сразу выучил стишок про мышку.
- Мышка мышка длинный хвостик... - кричал Женька из песочницы. И все аплодировали.
Вечером Тома рассказывала мужу о том, что Женька за этот день научился делать, как себя вёл, какие мультики смотрел и как он к ней уже привык. Называет мамой, гладит по голове, целует...
Толик бледнел и скрипел зубами.
- Ты же понимаешь, что он не РЕБЕНОК... Тома, мне кажется нужно это прекра...
Она затыкала мужу рот ладонью. Кивала на спящего Женьку.
- Тссс. Не кричи. Разбудишь. И накрой его, пожалуйста. Он очень быстро простужается.
- Бля...
- Ты что!!!
Утром Толик бежал на работу. Старался сделать это до того, как Женька проснётся. Там с ненавистью смотрел на "детские рисунки" в рамочках. Он бы их выбросил к чертям, но подозревал что Ювенальная Комиссия расставила везде камеры, и за ним следят. Именно поэтому он отвечал на звонки жены и даже разговаривал с "сыном".
- Сынок, ты там маму не обижай. Что тебе принести вечером? - в "маму не обижай" слышалось "если что, я тебя урою, гад"...
- Собачку, хочу собачку... - "пищал" басом Женечка и у Толика от этого волосы вставали дыбом.
Вечером Толик тоже норовил прийти домой попозже, но почти всегда "сыночек" поджидал его, бежал навстречу, лез обниматься... Толика коробило так, что, порой, хотелось пойти повеситься. Но он смотрел на неожиданно довольную Тому, на ее какое-то совершенно чужое, но счастливое лицо... и трепал Женю по волосам, изображая благодушие и радость.
Он даже читал ему на ночь "Красную Шапочку" и целовал в лоб, с трудом борясь с тошнотой.
- А папа что нам подарит? - спросила Тома однажды вечером, когда оплеванный овсяной "детской" кашей с ног до головы Толик пытался никого не убить.
- В смысле?
- У нас завтра день рожденья. Нам четыре годика будет... Мы хотим...
- Собааачку! - заныл Евгений так, что у Толика в ушах заложило.
- Вот. Собачку. - Тома ловким движением ладони утерла замурзанную физиономию "малыша" . - Мы хотим собачку. Мааленькую.
- Таксу!
- Хуяксу!!! - не выдержал Толик, вскочил, схватил со стола что-то тяжелое, кажется кофейник...
Губы Томы задрожали, она стала цветом похожа на белую шапочку детской медсестры (приходила раз в неделю делать Женечке массаж) и кинулась между мужем и волосатым чужим мужиком, который, мерзко ухмыляясь, глядел на происходящее.
- Ладно... Погорячился я. Устал... Прости, Том. И ты... сын, - Толик сделал над собой невероятное усилие, - прости. Прости, сынок. Сорвался я что-то.
- Папа. Я тебя тозе люблю! - пробасила деточка. - Ты не лугай маму. Она холосая... Не надо собачку. Плосто не лугай маму.
- Я не буду, - Буркнул Толик и убежал в сортир, чтобы там вдруг расплакаться. Но тихо, чтобы никто не слышал.
***
Таксу он в приюте не нашёл, зато нашёл весёлую дворнягу. Старую, лохматую, с хитрым взглядом. По имени Жучка.
Женька бросился навстречу Жучке с таким счастливым воплем, что Толик неожиданно для себя заулыбался. Ну, смешно. Здоровый дядька в клетчатых трусах, а радуется собаке, как...
- Гулять гулять, - Женька протягивал Толику поводок и свои ботинки, размера эдак сорок пятого, но ярко-синии и в кораблик.
Толик вздохнул, нагнулся и начал надевать "сыну" обувь.
Тома смотрела с балкона, как они бесятся в траве. Их новая собака, её муж, и её сын. Как они бегают друг за дружкой, швыряют мяч, кричат, визжат, толкаются и ведут себя как три весёлых дворняжки.
- Шапка! Шапка. Шапка упала с Женьки. Надень шапку ему, простынет же... - крикнула, и заулыбалась, глядя как неумело натягивает отец шапку на голову сына.
***
- Сыну собаку подарил вчера на днюху, прикинь. - Толик сам не понял, зачем сказал это в курилке. Сказал и замер. На работе все знали, что у него "испытания".
- Поди счастлив пацан... Мы своему тоже подарили, так они теперь даже спят вместе. Не растащишь.
- Детям нужны животные. Ну там, ответственность воспитывает, то се...
- Велик надо было еще купить. Он бы ездил на велике, а собака бы следом бежала. - Толик задумался. - Хотя ему еще рано велик. Или не рано в четыре?
- Нормально. Покупай. Только трехколесный не бери, сразу двух... Можно еще скутер. Но велик лучше.
- Велик всяко лучше.
Толик потом целых два часа смотрел модели разных великов, но так ни на чем и не остановился. Один был слишком большой, другой маленький, третий какой-то слишком кургузый...
Домой в тот день Толик пошёл рано. Чтобы вместе с сыном выгулять Жучку
в фб окончание. жж говорит "слишком большой текст"