Дружили два таланта. Высоцкий и Шемякин.
Из liveinternet, пост Марины... a-delina
Интересное о дружбе Владимира Высоцкого с художником Михаилом Шемякиным. Из поста cм. в оригинале фотографии друзей,сделанные в парижской мастерской художника.
http://www.liveinternet.ru/users/lviza_neo/post309706775/
ДРУЖИЛИ ДВА ТАЛАНТА. ВЫСОЦКИЙ И ШЕМЯКИН.
Высоцкий посвящал Шемякину свои песни, тот, в свою очередь, рисовал иллюстрации к произведениям Владимира Семёновича, а после его смерти создал памятник поэту, установленный в Самаре.
Здесь и далее- Владимир Высоцкий и Михаил Шемякин в парижской мастерской художника. Фото Пьера Бернара. 1977 год.
Познакомились Владимир и Михаил в Париже, устроил это знакомство сам М. Барышников. Случилось это в 1974-м, в чудесном старинном особняке актрисы Одиль Версуа (Odile Versois) - родной сестры Марины Влади.
«Наша дружба родилась действительно внезапно, но было ясно, что это - навсегда. Ангелы наши творящие и любящие Свет, Красоту и Справедливость, узнали друг друга, а духи бесшабашности, буйного отчаянного веселья и разгула, сидящие в каждом из нас, узнали друг друга тоже».
«Я в 70-х узнал многих шестидесятников, эмигрировавших из России. Это были и писатели - Максимов, Некрасов, Галич, Синявский, и люди театра - Нуреев, Барышников. Но сдружился навсегда - с Высоцким».
«Меня с Володей связывала глубокая и длительная дружба. У нас было много общего как в биографии, так и в мироощущении. Отцы прошли войну, оба служили в Германии, где порознь проходило наше детство, дослужились до полковников. Оба мы впитали ужас руин побеждённой великой страны. Потом был неуют и теснота коммуналок на родине, где воочию предстала нам чудовищность режима Совдепии. Сближало и сходство характеров - устремлённость в сферу искусства, а главное - желание найти правду, непримиримость и даже радикализм в поисках справедливости».
«Иногда Володя приезжал ко мне прямо из аэропорта, чтобы показать новые песни. Нас объединяло страстное желание обрести красоту и справедливость существования, возбудить это чувство в людях. Обоих била судьба, и потому особенно хотелось прорваться и найти всё-таки свет истины. Не скрою, нередко формой нашего протеста становился алкоголь. Он обостряет чувства, и восприятие мира становится ярче, образнее, что сказалось, наверное, в песнях Володи и в моих графических листах».
«Марина Влади Высоцкого ревновала, и записям нашим мешала. Не случайно в своей дурацкой книжке «Владимир, или Прерванный полет» она написала: «Твои отношения с Мишей окрашены тайной. Вы запираетесь у него в мастерской и часами сидите там. Он верующий, даже мистик, а за тобой я не замечала склонности к религии. Он задумчив и часами может рассматривать свои многочисленные коллекции, он фанатичен и скрытен, ты - полная ему противоположность. Единственная ваша точка соприкосновения, за исключением таланта, - это любовь к диким попойкам».
«Вскрывались какие-то новые пласты духовности, которые мы находили друг в друге. В моей графике во второй половине 70-х стало, пожалуй, больше динамики, экспрессии, импровизации, чувствуется пульс прерывистого дыхания. Темы песен Володи становятся как-то глубже в смысле философского понимания жизни и смерти, возникает тема небытия, так любимая и мной».
«Он посвятил мне около десятка песен. С моей подачи написана песенка «Ошибка вышла», где в сатирическом ключе речь идет об издевательствах в психушке. Он очень сочувственно, с переживанием, относился к моим рассказам о буйной, полной мытарств жизни, которую я вёл в юности. Вообще мы друг друга старались беречь. Если запивали, то по очереди - один охранял другого. Раз только загуляли вместе. Этот случай Высоцкий красочно описал в песне «Французские бесы». Одной из самых серьёзных своих песен Володя считал «Я был и слаб, и уязвим...». В одном из последних писем он благодарит за её идею».
«Самое сильное впечатление от песни- «Охота на волков», я услышал её у Галича и был потрясён. В песне не было ни одной фальшивой ноты, в ней было все - ритм, цвет, композиция, гармония. А какой духовный напор! Речь шла об облаве на наше поколение бунтарей, инакомыслящих. Гениальная вещь!»
«Я вот страдаю клаустрофобией - ненавижу маленькие замкнутые помещения, а он больших терпеть не мог, поэтому, когда останавливался у меня, ему отдавали крохотную комнату моей дочери (Доротея переходила в комнату мамы). Гость огораживал себе угол диваном, обкладывал всё это книгами, которые я для него выписывал или доставал, надевал очки и сидел, уткнувшись в страницы - он читал у меня всё, что было запрещено в России, знакомился с мастерами, которых там не знали».
«Мы делали записи у меня в мастерской. Я купил студийную аппаратуру, и мы несколько месяцев работали вместе. И так записали семь пластинок. Они были потом тиражированы в Америке в 1988 году, уже после его кончины. Копии с них, пиратские, гуляют по всему миру, особенно в России, в форме дисков. Ещё вышел четырёхтомник стихов Владимира Высоцкого, который я проиллюстрировал».
«В последний раз мы виделись с ним незадолго до его смерти, в 1980 году. Я улетал в Грецию, а он - обратно в Москву. Володя понимал, что это наша последняя встреча, отчётливее, чем я: заехал ко мне попрощаться, был очень печален... Я выходил куда-то, а он сидел у меня в мастерской за моим столом, перебирал какие-то мои рисунки... Потом мы вышли на улицу, на рю Риволи - я как раз жил там в просторной квартире. В Париже стояла приятная прохладная погода. По небу плыли смешные облака, а по Сене - небольшие кораблики. Этот пейзаж очень напомнил мне Петербург шестидесятых.
На нем были светло-синие джинсы, жёлтая кожаная куртка... Он все время просил меня нарисовать ему для выступлений костюм, а я всё понять не мог, в чем же он должен петь. Долгие годы над этим мы размышляли, Володя то одну куртку покупал, то вторую, и вот он стоял, лицо было грустное-грустное... Я подошёл к Володе и сказал: «Постараемся жить назло всем!» «Постараюсь», - ответил он. Подошло такси, увозившее его в никуда. В жёлтой кожаной куртке он сел в жёлтое парижское такси, помахал мне рукой - вот и всё...
Когда я вернулся и стал разбирать бумаги, среди моих рисунков обнаружил его смешной автопортрет - Володя любил делать такие одним штрихом, и было стихотворение, в котором он со мной попрощался. Там были такие строчки: «Как хороши, как свежи были маки, из коих смерть схимичили врачи». Маки - для наркоманов символ: он понимал, от чего умрёт, ну а заканчивались его стихи так:
Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
Разрази нас гром! -
Поживём еще, братишка,
По жи вьём
Po-ji-viom!
Так что он прекрасно понимал, КТО и ЧТО уведёт его из этой жизни. На правой стороне листка было написано: «Михаилу Шемякину, чьим другом посчастливилось быть мне!»
«У меня с Мариной Влади всегда были натянутые отношения. А её книга «Владимир, или Прерванный полёт», в которой много лживых моментов, заставила отвернуться от неё не только меня, но и многих других людей. Хотя, если бы не Марина, Володя ушёл бы раньше. Она делала всё, чтобы спасти его от алкоголизма. И от наркотиков, когда он за два года до смерти «сел на иглу». Вернее, его посадили, как он мне потом признался. Тогда она, да и все мы, понимала, что это - начало конца. И он сам это понимал».
«В 2010 году я закончил шестилетний труд - 42 иллюстрации к книге, которая называется «Две судьбы». В неё включены 12 песен и поэм, которые он посвятил мне, но одно дело - посвящение и совершенно другое - когда он писал о моей жизни или о нашем совместном загуле, поэтому я обязан был расшифровать эти песни, как-то показать, о чём же Высоцкий пел. В принципе, он мне их просто дарил - мы никогда не думали, что это будет когда-нибудь издаваться.
Я иллюстрировал их и выпустил, как известно, пластинки - семь лет просидел в наушниках, записывал, поэтому делить: это мне более близко, а то менее - очень сложно. С другой стороны, спортивные его песни я меньше воспринимаю, а такие, как «Конец охоты на волков» или «Купола», которые он посвятил мне, больше. Сложно было работать над иллюстрациями к песням о гражданской и Великой Отечественной войнах. Одна из песен, «Пожары», была посвящена моему отцу. Володя его очень уважал. Он старый рубака, много повоевавший и на фронтах гражданской, и в Отечественную войну, кавалер шести боевых орденов Красного Знамени. Володя перед ним несколько трепетал, и так и не осмелился ему пропеть свою песню.
Вообще всё о нас с Володей Высоцким было сложно делать… Иллюстрации порой носят гротесково-комический характер, ибо серьёзно к себе относиться довольно глупо. И сам Володя зачастую к себе самому относился с большим юмором. ...Думаю, судьба облагодетельствовала и меня - дружба с гением выпадает не всякому».
Имя Шемякина известно в среде поклонников Высоцкого ещё и потому, что Михаил Михайлович является счастливым обладателем уникальной коллекции записей барда. По мнению многих ценителей, ни одна из существующих подборок песен Высоцкого даже близко не может сравниться с коллекцией Шемякина. Во многом невероятную мощь этой подборки можно объяснить тем, что записывал эти песни Владимир не на продажу и не для выходящей в массовый тираж пластинки - он пел для своего лучшего друга. Записи сделаны в Париже в 1975-1980 годы в студии Михаила Шемякина. Аккомпанировал Высоцкому на второй гитаре Константин Казанский. Записи были изданы только в 1987 году, после обработки в Нью-Йорке Михаилом Либерманом. Серия включает в себя 7 пластинок. Владимир Высоцкий и по сей день занимает важное место в жизни Михаила Шемякина.
Интересное о дружбе Владимира Высоцкого с художником Михаилом Шемякиным. Из поста cм. в оригинале фотографии друзей,сделанные в парижской мастерской художника.
http://www.liveinternet.ru/users/lviza_neo/post309706775/
ДРУЖИЛИ ДВА ТАЛАНТА. ВЫСОЦКИЙ И ШЕМЯКИН.
Высоцкий посвящал Шемякину свои песни, тот, в свою очередь, рисовал иллюстрации к произведениям Владимира Семёновича, а после его смерти создал памятник поэту, установленный в Самаре.
Здесь и далее- Владимир Высоцкий и Михаил Шемякин в парижской мастерской художника. Фото Пьера Бернара. 1977 год.
Познакомились Владимир и Михаил в Париже, устроил это знакомство сам М. Барышников. Случилось это в 1974-м, в чудесном старинном особняке актрисы Одиль Версуа (Odile Versois) - родной сестры Марины Влади.
«Наша дружба родилась действительно внезапно, но было ясно, что это - навсегда. Ангелы наши творящие и любящие Свет, Красоту и Справедливость, узнали друг друга, а духи бесшабашности, буйного отчаянного веселья и разгула, сидящие в каждом из нас, узнали друг друга тоже».
«Я в 70-х узнал многих шестидесятников, эмигрировавших из России. Это были и писатели - Максимов, Некрасов, Галич, Синявский, и люди театра - Нуреев, Барышников. Но сдружился навсегда - с Высоцким».
«Меня с Володей связывала глубокая и длительная дружба. У нас было много общего как в биографии, так и в мироощущении. Отцы прошли войну, оба служили в Германии, где порознь проходило наше детство, дослужились до полковников. Оба мы впитали ужас руин побеждённой великой страны. Потом был неуют и теснота коммуналок на родине, где воочию предстала нам чудовищность режима Совдепии. Сближало и сходство характеров - устремлённость в сферу искусства, а главное - желание найти правду, непримиримость и даже радикализм в поисках справедливости».
«Иногда Володя приезжал ко мне прямо из аэропорта, чтобы показать новые песни. Нас объединяло страстное желание обрести красоту и справедливость существования, возбудить это чувство в людях. Обоих била судьба, и потому особенно хотелось прорваться и найти всё-таки свет истины. Не скрою, нередко формой нашего протеста становился алкоголь. Он обостряет чувства, и восприятие мира становится ярче, образнее, что сказалось, наверное, в песнях Володи и в моих графических листах».
«Марина Влади Высоцкого ревновала, и записям нашим мешала. Не случайно в своей дурацкой книжке «Владимир, или Прерванный полет» она написала: «Твои отношения с Мишей окрашены тайной. Вы запираетесь у него в мастерской и часами сидите там. Он верующий, даже мистик, а за тобой я не замечала склонности к религии. Он задумчив и часами может рассматривать свои многочисленные коллекции, он фанатичен и скрытен, ты - полная ему противоположность. Единственная ваша точка соприкосновения, за исключением таланта, - это любовь к диким попойкам».
«Вскрывались какие-то новые пласты духовности, которые мы находили друг в друге. В моей графике во второй половине 70-х стало, пожалуй, больше динамики, экспрессии, импровизации, чувствуется пульс прерывистого дыхания. Темы песен Володи становятся как-то глубже в смысле философского понимания жизни и смерти, возникает тема небытия, так любимая и мной».
«Он посвятил мне около десятка песен. С моей подачи написана песенка «Ошибка вышла», где в сатирическом ключе речь идет об издевательствах в психушке. Он очень сочувственно, с переживанием, относился к моим рассказам о буйной, полной мытарств жизни, которую я вёл в юности. Вообще мы друг друга старались беречь. Если запивали, то по очереди - один охранял другого. Раз только загуляли вместе. Этот случай Высоцкий красочно описал в песне «Французские бесы». Одной из самых серьёзных своих песен Володя считал «Я был и слаб, и уязвим...». В одном из последних писем он благодарит за её идею».
«Самое сильное впечатление от песни- «Охота на волков», я услышал её у Галича и был потрясён. В песне не было ни одной фальшивой ноты, в ней было все - ритм, цвет, композиция, гармония. А какой духовный напор! Речь шла об облаве на наше поколение бунтарей, инакомыслящих. Гениальная вещь!»
«Я вот страдаю клаустрофобией - ненавижу маленькие замкнутые помещения, а он больших терпеть не мог, поэтому, когда останавливался у меня, ему отдавали крохотную комнату моей дочери (Доротея переходила в комнату мамы). Гость огораживал себе угол диваном, обкладывал всё это книгами, которые я для него выписывал или доставал, надевал очки и сидел, уткнувшись в страницы - он читал у меня всё, что было запрещено в России, знакомился с мастерами, которых там не знали».
«Мы делали записи у меня в мастерской. Я купил студийную аппаратуру, и мы несколько месяцев работали вместе. И так записали семь пластинок. Они были потом тиражированы в Америке в 1988 году, уже после его кончины. Копии с них, пиратские, гуляют по всему миру, особенно в России, в форме дисков. Ещё вышел четырёхтомник стихов Владимира Высоцкого, который я проиллюстрировал».
«В последний раз мы виделись с ним незадолго до его смерти, в 1980 году. Я улетал в Грецию, а он - обратно в Москву. Володя понимал, что это наша последняя встреча, отчётливее, чем я: заехал ко мне попрощаться, был очень печален... Я выходил куда-то, а он сидел у меня в мастерской за моим столом, перебирал какие-то мои рисунки... Потом мы вышли на улицу, на рю Риволи - я как раз жил там в просторной квартире. В Париже стояла приятная прохладная погода. По небу плыли смешные облака, а по Сене - небольшие кораблики. Этот пейзаж очень напомнил мне Петербург шестидесятых.
На нем были светло-синие джинсы, жёлтая кожаная куртка... Он все время просил меня нарисовать ему для выступлений костюм, а я всё понять не мог, в чем же он должен петь. Долгие годы над этим мы размышляли, Володя то одну куртку покупал, то вторую, и вот он стоял, лицо было грустное-грустное... Я подошёл к Володе и сказал: «Постараемся жить назло всем!» «Постараюсь», - ответил он. Подошло такси, увозившее его в никуда. В жёлтой кожаной куртке он сел в жёлтое парижское такси, помахал мне рукой - вот и всё...
Когда я вернулся и стал разбирать бумаги, среди моих рисунков обнаружил его смешной автопортрет - Володя любил делать такие одним штрихом, и было стихотворение, в котором он со мной попрощался. Там были такие строчки: «Как хороши, как свежи были маки, из коих смерть схимичили врачи». Маки - для наркоманов символ: он понимал, от чего умрёт, ну а заканчивались его стихи так:
Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
Разрази нас гром! -
Поживём еще, братишка,
По жи вьём
Po-ji-viom!
Так что он прекрасно понимал, КТО и ЧТО уведёт его из этой жизни. На правой стороне листка было написано: «Михаилу Шемякину, чьим другом посчастливилось быть мне!»
«У меня с Мариной Влади всегда были натянутые отношения. А её книга «Владимир, или Прерванный полёт», в которой много лживых моментов, заставила отвернуться от неё не только меня, но и многих других людей. Хотя, если бы не Марина, Володя ушёл бы раньше. Она делала всё, чтобы спасти его от алкоголизма. И от наркотиков, когда он за два года до смерти «сел на иглу». Вернее, его посадили, как он мне потом признался. Тогда она, да и все мы, понимала, что это - начало конца. И он сам это понимал».
«В 2010 году я закончил шестилетний труд - 42 иллюстрации к книге, которая называется «Две судьбы». В неё включены 12 песен и поэм, которые он посвятил мне, но одно дело - посвящение и совершенно другое - когда он писал о моей жизни или о нашем совместном загуле, поэтому я обязан был расшифровать эти песни, как-то показать, о чём же Высоцкий пел. В принципе, он мне их просто дарил - мы никогда не думали, что это будет когда-нибудь издаваться.
Я иллюстрировал их и выпустил, как известно, пластинки - семь лет просидел в наушниках, записывал, поэтому делить: это мне более близко, а то менее - очень сложно. С другой стороны, спортивные его песни я меньше воспринимаю, а такие, как «Конец охоты на волков» или «Купола», которые он посвятил мне, больше. Сложно было работать над иллюстрациями к песням о гражданской и Великой Отечественной войнах. Одна из песен, «Пожары», была посвящена моему отцу. Володя его очень уважал. Он старый рубака, много повоевавший и на фронтах гражданской, и в Отечественную войну, кавалер шести боевых орденов Красного Знамени. Володя перед ним несколько трепетал, и так и не осмелился ему пропеть свою песню.
Вообще всё о нас с Володей Высоцким было сложно делать… Иллюстрации порой носят гротесково-комический характер, ибо серьёзно к себе относиться довольно глупо. И сам Володя зачастую к себе самому относился с большим юмором. ...Думаю, судьба облагодетельствовала и меня - дружба с гением выпадает не всякому».
Имя Шемякина известно в среде поклонников Высоцкого ещё и потому, что Михаил Михайлович является счастливым обладателем уникальной коллекции записей барда. По мнению многих ценителей, ни одна из существующих подборок песен Высоцкого даже близко не может сравниться с коллекцией Шемякина. Во многом невероятную мощь этой подборки можно объяснить тем, что записывал эти песни Владимир не на продажу и не для выходящей в массовый тираж пластинки - он пел для своего лучшего друга. Записи сделаны в Париже в 1975-1980 годы в студии Михаила Шемякина. Аккомпанировал Высоцкому на второй гитаре Константин Казанский. Записи были изданы только в 1987 году, после обработки в Нью-Йорке Михаилом Либерманом. Серия включает в себя 7 пластинок. Владимир Высоцкий и по сей день занимает важное место в жизни Михаила Шемякина.