Падение дома Орио: Милый дом (4)
С тех пор, как Барт Авиль начал ухаживать за Ольви - присылал записки и букеты, сопровождал на конных прогулках, был ее неизменным кавалером в театре и на балах и частым гостем у Орио - ее положение в доме волшебным образом переменилось. Отец смягчился и стал улыбаться ей гораздо чаще, чем раньше, а за ужином и чаепитием разговаривал не только с сыном. Ориен тоже оттаял - а однажды утром ворвался к ней с корзинкой пряников и со смехом припомнил все их детские шалости и ее самые первые ночные визиты в пансионе. Он не забыл ничего - Ольви это тронуло до слез.
Наверное, стоило на них разозлиться, отгородиться ледяной стеной презрения, как сами они поступили с ней раньше, помучить и заставить раскаяться - сердце все-таки грыз злой червь сомнения. Он нашептывал Ольви, что родственнички сменили гнев на милость только потому, что великолепный Авиль обратил на нее внимание, но... она была так рада наконец видеть их улыбки. Так устала от этой глупой и бессмысленной вражды с самыми близкими на свете. Абсолютно не хотелось продолжать игру в кто кого больше обидел... Как же она соскучилась по ним - таким! Почти совсем как в детстве. И какая разница, что подтолкнуло их к примирению, главное, что они опять семья.
Так что она загнала червя подальше.
Со слугами, правда, отношения остались натянутыми - их обращение тоже стало намного почтительнее, и вот это уже не вызывало у Ольви ничего, кроме стойкого отвращения. К ним всем.
Кроме двух.
Единственных, чье поведение не изменилось.
Кэрто-конюх был с ней приветлив и прежде. Когда два года назад, через несколько дней после возвращения, Ольви пришла на конюшню и попросила оседлать для нее лошадь - покататься, он покосился на нее настороженно и нехотя исполнил распоряжение. Но потом, понаблюдав за ней, расслабился, расплылся в широкой улыбке - и рассказал все: какие у кого привычки, какой характер, кто ленив, а кто хитер; Звездочка любит морковку, Белолобый - сухари и яблоки, а Чертовка - лягнуть или укусить, когда потеряешь бдительность. Обычно молчаливый, о лошадях Кэрто мог говорить часами.
За эти два года она к нему очень привязалась. Между ними установилось какое-то особое взаимопонимание. Почти каждое утро, как только рассветало - весь дом еще спал, кроме кухарки и поварят, - она надевала костюм для верховой езды и бежала в конюшню, где уже ждал Кэрто.
Пожалуй, только благодаря утренним конным прогулкам она смогла продержаться эти нелегкие два года. Даже удивительно, как отец их разрешал. Конечно, с обязательным условием, что ее будут сопровождать. Сопровождал, конечно, Кэрто - кто, кроме него, мог сделать это лучше?
Вместе они объехали все окрестности города - Кэрто показал ей и Лес разбойников, куда не стоит казать носа даже средь бела дня (и куда только смотрит полиция?), и Дуэльную опушку, которую молодые болваны, как пренебрежительно называл их конюх, облюбовали для сведения друг с другом счетов, и Заброшенный Тракт, поросший посередине травой - там они мчались друг с другом наперегонки, и выигрывал всегда Кэрто на своей Чертовке, но Ольви клялась, что однажды она уж непременно! Конюх на это только усмехался в пышные усы.
После прогулки они заезжали в трактир, всегда один и тот же, где Ольви приносили за столик у окна пиалу сливочного ликера, а Кэрто выпивал кружку темного эля за стойкой - и потом отправлялись домой.
***
Вот и сегодня. Вернувшись, они поводили лошадей по двору, чтобы дать им остыть, Кэрто с помощником остался с ними, а Ольви забежала на кухню - якобы проверить, готовы ли булочки к завтраку, а на самом деле ими полакомиться.
На кухне были Марта, кухарка, сама как черная пышка, пухлая и дородная, и Асту, как всегда бесстрастный, стоявший у окна, заложив руки за спину. Увидев молодую госпожу, оба поклонились, и Марта поставила перед ней блюдо с булочками и стакан молока.
Ольви разломила румяную булочку, восхитительно мягкую и теплую, и поймала себя на том, что сегодня ей как-то не очень хочется есть. На душе было неспокойно.
Сегодня придет Барт.
Сегодня он попросит у отца ее руки.
Сегодня она должна дать ему ответ.
Откуда же это сосущее под ложечкой чувство, как будто ей предстоит серьезный экзамен у строгого наставника, а она не готова? Как будто она не выяснила что-то очень, очень важное. Что-то, от чего будет зависеть... да буквально все. Думать об этом - как ступить на доску над пропастью, и ничем не заткнуть эту дыру в груди, ни скачками, ни книгами, ни прогулками, ни танцами...
- Вы уж постарайтесь не огорчить отца сегодня, молодая госпожа, - проговорила Марта. - Он уж так о вас заботится.
Да... так и сделать?.. а все сомнения отложить на потом...
- Марта, господа сами разберутся. Вряд ли им нужны советы слуг, - внезапно подал голос Асту. Второй человек в доме, чье поведение никак не изменилось после того, как смягчился отец. Холодный и сдержанный, он таким и остался, и, несмотря на свою привычную неприязнь, Ольви не могла не уважать его за это.
- Да уж, - проворчала Марта, - ты бы за своей дочерью следил...
Братец не считал нужным скрывать от домашних свою интрижку с Гиэлой, и все кираны в доме то и дело перемывали ей косточки. Ольви слышала об этом от Кэрто.
- Моя дочь очень юна, - с достоинством ответил Асту. - Кто в юности не ошибался... и чего бы она ни наворотила, каких бы глупостей ни наделала, я всегда ее утешу и поддержу. Кто, если не я? Она моя дочь. Она всегда может на меня рассчитывать. С вашего позволения, госпожа.
Он снова поклонился Ольви и вышел, высоко держа голову.
А она смотрела ему вслед, забыв как дышать.
Прости меня, Барт.
Но я не могу принять самое важное решение в жизни, не выяснив, есть ли у меня семья. Не убедившись окончательно, что они меня любят без всяких условий.
Или же - что семьи у меня нет...
И поэтому ты здесь лишний. This entry was originally posted at https://oner.dreamwidth.org/124170.html. Please comment there using OpenID.
Наверное, стоило на них разозлиться, отгородиться ледяной стеной презрения, как сами они поступили с ней раньше, помучить и заставить раскаяться - сердце все-таки грыз злой червь сомнения. Он нашептывал Ольви, что родственнички сменили гнев на милость только потому, что великолепный Авиль обратил на нее внимание, но... она была так рада наконец видеть их улыбки. Так устала от этой глупой и бессмысленной вражды с самыми близкими на свете. Абсолютно не хотелось продолжать игру в кто кого больше обидел... Как же она соскучилась по ним - таким! Почти совсем как в детстве. И какая разница, что подтолкнуло их к примирению, главное, что они опять семья.
Так что она загнала червя подальше.
Со слугами, правда, отношения остались натянутыми - их обращение тоже стало намного почтительнее, и вот это уже не вызывало у Ольви ничего, кроме стойкого отвращения. К ним всем.
Кроме двух.
Единственных, чье поведение не изменилось.
Кэрто-конюх был с ней приветлив и прежде. Когда два года назад, через несколько дней после возвращения, Ольви пришла на конюшню и попросила оседлать для нее лошадь - покататься, он покосился на нее настороженно и нехотя исполнил распоряжение. Но потом, понаблюдав за ней, расслабился, расплылся в широкой улыбке - и рассказал все: какие у кого привычки, какой характер, кто ленив, а кто хитер; Звездочка любит морковку, Белолобый - сухари и яблоки, а Чертовка - лягнуть или укусить, когда потеряешь бдительность. Обычно молчаливый, о лошадях Кэрто мог говорить часами.
За эти два года она к нему очень привязалась. Между ними установилось какое-то особое взаимопонимание. Почти каждое утро, как только рассветало - весь дом еще спал, кроме кухарки и поварят, - она надевала костюм для верховой езды и бежала в конюшню, где уже ждал Кэрто.
Пожалуй, только благодаря утренним конным прогулкам она смогла продержаться эти нелегкие два года. Даже удивительно, как отец их разрешал. Конечно, с обязательным условием, что ее будут сопровождать. Сопровождал, конечно, Кэрто - кто, кроме него, мог сделать это лучше?
Вместе они объехали все окрестности города - Кэрто показал ей и Лес разбойников, куда не стоит казать носа даже средь бела дня (и куда только смотрит полиция?), и Дуэльную опушку, которую молодые болваны, как пренебрежительно называл их конюх, облюбовали для сведения друг с другом счетов, и Заброшенный Тракт, поросший посередине травой - там они мчались друг с другом наперегонки, и выигрывал всегда Кэрто на своей Чертовке, но Ольви клялась, что однажды она уж непременно! Конюх на это только усмехался в пышные усы.
После прогулки они заезжали в трактир, всегда один и тот же, где Ольви приносили за столик у окна пиалу сливочного ликера, а Кэрто выпивал кружку темного эля за стойкой - и потом отправлялись домой.
***
Вот и сегодня. Вернувшись, они поводили лошадей по двору, чтобы дать им остыть, Кэрто с помощником остался с ними, а Ольви забежала на кухню - якобы проверить, готовы ли булочки к завтраку, а на самом деле ими полакомиться.
На кухне были Марта, кухарка, сама как черная пышка, пухлая и дородная, и Асту, как всегда бесстрастный, стоявший у окна, заложив руки за спину. Увидев молодую госпожу, оба поклонились, и Марта поставила перед ней блюдо с булочками и стакан молока.
Ольви разломила румяную булочку, восхитительно мягкую и теплую, и поймала себя на том, что сегодня ей как-то не очень хочется есть. На душе было неспокойно.
Сегодня придет Барт.
Сегодня он попросит у отца ее руки.
Сегодня она должна дать ему ответ.
Откуда же это сосущее под ложечкой чувство, как будто ей предстоит серьезный экзамен у строгого наставника, а она не готова? Как будто она не выяснила что-то очень, очень важное. Что-то, от чего будет зависеть... да буквально все. Думать об этом - как ступить на доску над пропастью, и ничем не заткнуть эту дыру в груди, ни скачками, ни книгами, ни прогулками, ни танцами...
- Вы уж постарайтесь не огорчить отца сегодня, молодая госпожа, - проговорила Марта. - Он уж так о вас заботится.
Да... так и сделать?.. а все сомнения отложить на потом...
- Марта, господа сами разберутся. Вряд ли им нужны советы слуг, - внезапно подал голос Асту. Второй человек в доме, чье поведение никак не изменилось после того, как смягчился отец. Холодный и сдержанный, он таким и остался, и, несмотря на свою привычную неприязнь, Ольви не могла не уважать его за это.
- Да уж, - проворчала Марта, - ты бы за своей дочерью следил...
Братец не считал нужным скрывать от домашних свою интрижку с Гиэлой, и все кираны в доме то и дело перемывали ей косточки. Ольви слышала об этом от Кэрто.
- Моя дочь очень юна, - с достоинством ответил Асту. - Кто в юности не ошибался... и чего бы она ни наворотила, каких бы глупостей ни наделала, я всегда ее утешу и поддержу. Кто, если не я? Она моя дочь. Она всегда может на меня рассчитывать. С вашего позволения, госпожа.
Он снова поклонился Ольви и вышел, высоко держа голову.
А она смотрела ему вслед, забыв как дышать.
Прости меня, Барт.
Но я не могу принять самое важное решение в жизни, не выяснив, есть ли у меня семья. Не убедившись окончательно, что они меня любят без всяких условий.
Или же - что семьи у меня нет...
И поэтому ты здесь лишний. This entry was originally posted at https://oner.dreamwidth.org/124170.html. Please comment there using OpenID.