(no subject)
Вернулась вечером в монастырь и написала это письмо.
Меня приучили открывать свою душу всему свету. Сначала я не хотела, просила, чтобы мои письма с исповедями больше никому не пересылали, но тщетно. И это письмо читали на трапезе во всех монастырях. Позже, ближе к отъезду, я поняла, что это были розовые очки, что все не так, но тогда, когда писала, была абсолютно искренней:
Старец мой, благословите! Мне очень больно из-за того, что Вы считаете мою любовь к Сергею эгоистической, и сравниваете меня с матерью отца Пантелеимона. Разве не я сама привезла к вам сына, разве не работала на 2-3 работах и иногда по 14 часов в день ради того, чтобы это стало возможным? Разве не терплю, как могу, холод и болезнь, чтобы Сергей мог оставаться в Петре, разве не спрашиваю его о его мнении и желаниях? Всегда, еще с того времени, как Сергей был у меня в чреве, я понимала, что ребенок - не моя собственность, что он - Божий, Бог доверил мне его, я бы даже сказала - на время, и самое главное, что я должна сделать - воспитать его в вере и благочестии. Поэтому мы уехали из Челябинска, оставив не только не самое лучшее окружение в школе и во дворе (эти дети плохо влияли на Сергея), но и многие жизненные возможности - лучших врачей (а я работала в лучшей детской больнице города и через 5 дней потеряю эту работу окончательно), возможность перевести Сергея в хороший лицей с военным уклоном, бассейны и тренажерные залы, репетитора по английскому, преподавателя игры на гитаре, множество любящих родственников, которые постоянно дарили Сергею подарки, храм, в котором ежедневно служится литургия (это, правда, моя потеря), комфортную квартиру в центре города с хорошим ремонтом, можно продолжать и продолжать. И выше всего этого я поставила возможность для Сергея расти рядом с отцами, стать похожим на них, возможность быть счастливым, жить полной жизнью, самому, совершенно свободно, без всякого давления выбрать жизненный пусть. Я хотела для Сергея, чтобы он не зависел даже от необходимости заботиться обо мне. Хотела, чтобы он шел по своему пути, а не реализовывал мои несбывшиеся мечты, чего в свое время мой отец ждал от меня, и от чего я так много страдала. Я хотела, чтобы у Сергея было все, чего не было у меня, и самое главное, чтобы он жил с Богом, чтобы избежал падений и смертных грехов. И теперь Вы мне говорите, что я захочу вытащить Сергея из монастыря, когда сама с таким трудом привезла его сюда, и когда единственная причина, почему я не уезжаю
домой - лечиться, терплю холод и болезнь, - мое желание (и желание Сергея), чтобы Сергей рос рядом с отцами, чтобы он избежал влияния мира и сохранил в чистоте свою душу. И мне больно слышать, что Вы сравниваете меня с матерью Виталия, в то время как я никогда не навязывала Сергею ласки и поцелуи, и понимаю, что 12-летнему мальчику не так сильно это и нужно. Но, с другой стороны, я никогда не видела ребенка, который бы так любил свою мать, как любит меня Сергей, я всегда была для него самой лучшей, никто никогда не любил меня так, как Сергей. Но он все еще ребенок, и нуждается во мне. Но, в свою очередь, я всегда стремилась к тому, чтобы мы любили друг друга во Христе, чтобы наша семья была малой церковью и Христос был с нами, поэтому мы часто ходили в храм и причащались вместе, и для Сергея это важно, и я пыталась передать Сергею самое дорогое, что у меня есть - веру. И у Сергея есть живая вера, с самого раннего возраста он знает Бога. Я смогу отпустить Сергея, когда он сам этого захочет, не смотря на то, что это будет тяжело, если он сам так решит, без давления на него. Но пока я ему нужна, хотела бы в первую очередь оставаться его матерью и заботиться о нем по мере возможности, а такой возможности у меня теперь почти нет! Но Сергей знает, что я люблю его и не отказываюсь от него, пока ему нужна. Когда-нибудь придет такое время, когда он перестанет нуждаться во мне, потому что цель воспитания - сделать ребенка независимым от родителей, и я стремлюсь и этой цели. И тогда я смогу подумать о своем дальнейшем выборе, и, если будет на то воля Божия, то и о монашестве, если хватит здоровья, сил и решимости.
Простите, если что не так, но мне тяжело видеть непонимание. Прошу благословения и молитв. Елена.
Меня приучили открывать свою душу всему свету. Сначала я не хотела, просила, чтобы мои письма с исповедями больше никому не пересылали, но тщетно. И это письмо читали на трапезе во всех монастырях. Позже, ближе к отъезду, я поняла, что это были розовые очки, что все не так, но тогда, когда писала, была абсолютно искренней:
Старец мой, благословите! Мне очень больно из-за того, что Вы считаете мою любовь к Сергею эгоистической, и сравниваете меня с матерью отца Пантелеимона. Разве не я сама привезла к вам сына, разве не работала на 2-3 работах и иногда по 14 часов в день ради того, чтобы это стало возможным? Разве не терплю, как могу, холод и болезнь, чтобы Сергей мог оставаться в Петре, разве не спрашиваю его о его мнении и желаниях? Всегда, еще с того времени, как Сергей был у меня в чреве, я понимала, что ребенок - не моя собственность, что он - Божий, Бог доверил мне его, я бы даже сказала - на время, и самое главное, что я должна сделать - воспитать его в вере и благочестии. Поэтому мы уехали из Челябинска, оставив не только не самое лучшее окружение в школе и во дворе (эти дети плохо влияли на Сергея), но и многие жизненные возможности - лучших врачей (а я работала в лучшей детской больнице города и через 5 дней потеряю эту работу окончательно), возможность перевести Сергея в хороший лицей с военным уклоном, бассейны и тренажерные залы, репетитора по английскому, преподавателя игры на гитаре, множество любящих родственников, которые постоянно дарили Сергею подарки, храм, в котором ежедневно служится литургия (это, правда, моя потеря), комфортную квартиру в центре города с хорошим ремонтом, можно продолжать и продолжать. И выше всего этого я поставила возможность для Сергея расти рядом с отцами, стать похожим на них, возможность быть счастливым, жить полной жизнью, самому, совершенно свободно, без всякого давления выбрать жизненный пусть. Я хотела для Сергея, чтобы он не зависел даже от необходимости заботиться обо мне. Хотела, чтобы он шел по своему пути, а не реализовывал мои несбывшиеся мечты, чего в свое время мой отец ждал от меня, и от чего я так много страдала. Я хотела, чтобы у Сергея было все, чего не было у меня, и самое главное, чтобы он жил с Богом, чтобы избежал падений и смертных грехов. И теперь Вы мне говорите, что я захочу вытащить Сергея из монастыря, когда сама с таким трудом привезла его сюда, и когда единственная причина, почему я не уезжаю
домой - лечиться, терплю холод и болезнь, - мое желание (и желание Сергея), чтобы Сергей рос рядом с отцами, чтобы он избежал влияния мира и сохранил в чистоте свою душу. И мне больно слышать, что Вы сравниваете меня с матерью Виталия, в то время как я никогда не навязывала Сергею ласки и поцелуи, и понимаю, что 12-летнему мальчику не так сильно это и нужно. Но, с другой стороны, я никогда не видела ребенка, который бы так любил свою мать, как любит меня Сергей, я всегда была для него самой лучшей, никто никогда не любил меня так, как Сергей. Но он все еще ребенок, и нуждается во мне. Но, в свою очередь, я всегда стремилась к тому, чтобы мы любили друг друга во Христе, чтобы наша семья была малой церковью и Христос был с нами, поэтому мы часто ходили в храм и причащались вместе, и для Сергея это важно, и я пыталась передать Сергею самое дорогое, что у меня есть - веру. И у Сергея есть живая вера, с самого раннего возраста он знает Бога. Я смогу отпустить Сергея, когда он сам этого захочет, не смотря на то, что это будет тяжело, если он сам так решит, без давления на него. Но пока я ему нужна, хотела бы в первую очередь оставаться его матерью и заботиться о нем по мере возможности, а такой возможности у меня теперь почти нет! Но Сергей знает, что я люблю его и не отказываюсь от него, пока ему нужна. Когда-нибудь придет такое время, когда он перестанет нуждаться во мне, потому что цель воспитания - сделать ребенка независимым от родителей, и я стремлюсь и этой цели. И тогда я смогу подумать о своем дальнейшем выборе, и, если будет на то воля Божия, то и о монашестве, если хватит здоровья, сил и решимости.
Простите, если что не так, но мне тяжело видеть непонимание. Прошу благословения и молитв. Елена.