ЦВЕТЫ в Третьяковке. - Эхо Москвы. Часть ТРЕТЬЯ
Часть первую см http://l-fi-hran-plant.livejournal.com/2686.html
Часть вторую см http://l-fi-hran-plant.livejournal.com/3031.html
===========
Часть ТРЕТЬЯ
А вот мы обнаруживаем, что Петров-Водкин у нас тоже натюрморты создавал.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Вы знаете, вот «Розы» Петрова-Водкина - вот эти «Четыре розы». Это, в общем, тоже первая публикация. Вот так получилось, что стояли, стояли они в запаснике, и к этой выставке, наконец, их привели в порядок - раму им сделали, и показали этот, на мой взгляд, тоже блестящий натюрморт.
Очень интересно, что, когда этот натюрморт был без рамы, мы смогли увидеть кромки загнутые. И стало ясно, что и фон вот этот голубоватый, он первоначально был такой сиреневато-розовый. Но что-то Петрову-Водкину не понравилось, и он вот изменил этот тон на такой очень сложный, вот этот холодноватый голубой, серый цвет. И так как у него уже был написан лимон, вы видите очень красиво и с такой тенью на этой полированной поверхности. Так вот, мы понимаем, вот эту гравюру, которая в конце, он просто аккуратно, если можно так сказать, подсунул под уже написанные листья, потому что ему нужно было, видимо, уравновесить эту композицию. И, конечно, получился какой-то удивительно мощный, только вот Петрову-Водкину присущий букет.
Его учитель - Серов просто изумлялся, говоря о многих его работах. Он говорил: «Меня удивляет, как это вы сразу достигаете парадности?». Но это правда. Вот Петрову-Водкину в его работах это присуще. Вот у него есть эта мощь, размах. И действительно есть такая некоторая парадность. Потому что действительно его «Четыре розы» стоят, словно подчинившись воле художника при полном параде. И этот образ становится таким монументальным, обобщённым. Но, тем не менее, в отличие от, скажем, Лентулова, идущего от реальности образа, который просто предстаёт нам тоже как благородный символ роз.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, хотя, конечно, ХХ век всё-таки отошёл от фотографичности, которая до такой степени, иногда до обманки, до трамплёя доходила в Х1Х веке, что просто, наверное, как лбом об изобретение фотографии должны были удариться все эти авторы, которые вдруг поняли, что - а! отняли у них, выдернули вот просто из-под них, вот как ковёр иной раз опору в этом вот мастерстве, во всяком случае.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Наверное, наверное.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну вот, масса же, кстати говоря, именно Х1Х века подражаний старым фламандским натюрмортам, где выписаны все эти цветочки, лепесточки, фруктики какие-нибудь добавлены.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Вы знаете, что русская живопись такая молодая, нам, наверное, нужно было просто галопом по Европам вот пройти всё то, что действительно называется «Школой».
(Увы, я не знаю, кто автор этой картины. И на сайте данной передачи, откуда я её цитирую, инфы нет...- ЛЕ)
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, уж коли сейчас из родной Третьяковки на Крымском вы ходите на набережную, где вот этот вот развал продажи.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Очень важную тему вы вообще, так сказать, затронули, потому что мне кажется, что эта выставка ещё всё-таки образец вот того правильного вкуса, того чувства и меры, который должен присутствовать обязательно в работах хороших художников.
Да, мы сейчас много очень видим разных натюрмортов. Я, когда тоже иду на Крымский вал, там же ещё и в переходе огромные галереи, и всё мы видим: и флоксы, и розы,- и всё это такое сладкое, пряное, красивое, и какое-то неживое.
Если честно, я вообще считаю, что эта выставка, может быть, многим поможет понять, что цветок - это очень сложный организм. И что он бывает красив не только, когда он в расцвете, но он бывает красив, и когда он уже, так сказать, засох, он несёт другой смысловой заряд.
Вот на нашей выставке, допустим, есть такие букеты, как «Засохшие цветы» Истомина. И вы знаете, вот, как оказалось, вот какое время на дворе, очень хорошо можно почувствовать и через цветы. - Через «Букет Победы» из полевых цветов Арапова, сделанный в 45-м году, через работу Абросова, который у вас тут тоже, по-моему, представлен, это 1987 год, но вот помню.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но в любом случае, Абросов - это одно из воплощений «сурового стиля».
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Совершенно верно. Но это ещё вот годы, когда всё было у нас, вот действительно, в каком-то усохшем состоянии: ничего не было, вот эти какие-то то ли карточки, то ли не карточки, очереди. И вот этот сухостой. Кто-то, глядя на эту картину, сказал: «Ну, это просто холодное лето 53-го года». Потому что есть вот это ощущение тоже внутреннего такого …
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Мы его знаем, что у этого автора много работ, посвящённых периоду репрессий, и его собственному отцу погибшему, и так далее.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Или вы знаете, вот в Иконный раздел мы поместили также две части триптиха Дмитрия Дмитриевича Жилинского «Арест отца». Он, конечно, здесь использовал то, что использовали мастера Возрождения, когда делали трёхчастные церковные алтари, очень часто вот эти створы, которые закрывали основную часть, они тоже имели цветочные композиции. Но это просто потрясающе, как Дмитрию Дмитриевичу пришла в голову вот эта идея, потому что это превратилось в какое-то религиозное произведение, где тоже есть и лилии, и розы, и какие-то ещё полевые цветы. Вот таким образом поговорить об этом вечном расставании, о, может быть, желании встречи уже в другом мире, просто я не знаю ещё другой такой картины в русской живописи, как «Арест отца», где были бы два таких потрясающих фланга.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но с другой стороны, смотрите: вот декоративно-прикладное искусство, в частности, и такое, как фарфор, и такое, как подносы расписные и прочее, они совершенно неожиданно создают, начинают создавать, особенно в ранние двадцатые годы, судя по стилистике и по текстам, начинают создавать идейные произведения. Но как их сделать, явно и не знают, а, может быть, и не очень хочется им этим делом заниматься, и они берут традиционную для себя манеру росписи, и влепляют туда какие-нибудь идейные лозунги. Вот я просто сама не удержалась, и на сайт поместила не только само изображение подноса, где по центру, среди вот такого центрального маленького орнамента серп и молот изображён, а на гирлянду цветочную, которая идёт по кругу, вот на полном-то подносе не очень ясно, что это за такие вот ленточки, перевязывающие всё это. Но, если ближе посмотреть, то это можно очень здорово прочесть.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, это частушки! (Смеётся).
Т.ПЕЛИПЕЙКО:
Сей скорее сочный клевер
и всякий нужный корнеплод.
И увидишь после в хлеве,
Как окреп от корму скот.
Ну, здесь ещё некоторые орфографические ошибки, но это уж, как говорится…
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Ну, что уже! Как умели, так и написали.
Но мне хотелось бы всё-таки сказать следующее. Что действительно в этом зале, где есть и иконы, где есть и подносы, совершенно органично выглядят и работы Красулина.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Красулина замечательные работы. Но, кстати говоря, у него скульптурные объекты гениальные.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, которые стоят просто рядом с фрагментами церковных фресок, которые были спасены, и которые называются, в общем, «церковные полотенца». И в церкви отделяют ряд образов от, так сказать, пола, или от следующего ряда. И абсолютно органично там существуют эти фрески, потрясающие орнаменты Гончаровой, которая делала также орнаменты и для тканей, и вот эта потрясающая работа Красулина.
Абсолютно органично вошёл вот в эту стену, где и прялки, и костюмы небольшой и прекрасный букет Дмитрия Шаховского.
Вот нам было трудно вообще вот это всё, споры у нас были.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: У вас очень неплохо, кстати, жили те представители пятидесятых-шестидесятых годов, ну поскольку работы, просто эти авторы-то и сейчас работают, но работы, в основном те, как, например, работы Таира Салахова 58-го года, совершенно замечательные по композиции.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, если вы обратили внимание, то выставка начинается с темы окон. Вот как художник видит мир, вот что у него стоит на окне, какой он видит букет перед собой. И это тоже очень показательно. Потому что действительно «Суровый стиль» шестидесятников через натюрморт с гладиолусами Таира Салахова предстаёт, так сказать, в полном понимании.
А, скажем, работа Павла Кузнецова, которая выглядит, как окно, а когда ты к ней подходишь, то ты понимаешь, что на самом деле это не окно, это картина. И картина вообще в другой мир, в другую эпоху. Скорее уже в Петровскую эпоху. То есть, ты понимаешь, что человек забаррикадировался: он своё окно закрыл картиной, цветы у него, так сказать, изображены на шали. И поместил он там прекрасные предметы, и живёт, как в башне из слоновой кости в своём собственном мире.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот я ещё хочу спросить, кстати говоря, у вас некоторые части экспозиции организованы по такому совершенно ботаническому принципу. То есть: сирень - к сирени, розы - к розам, там что-то ещё - тоже. Это зачем?
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Вы знаете, это получилось, я бы не сказала, что мы вот так жёстко придерживались этого принципа. Но так получилось.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но несколько кусков вот таких.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Во-первых, потому что, конечно, на этой выставке две фаворитки. Это, безусловно, роза и, безусловно, сирень. И, конечно, очень интересно было выложить, или «Агавы» Борисова-Мусатова, Кончаловского.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Кстати, любопытно, что такие достаточно редкие растения, как агава, оказались очень оказывается популярными.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да. И просто, когда они висят рядом, это же тоже очень наглядно показывает, как каждый из художников, каким путём он идёт, какой образ он представляет.
А уж сирень…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но для начала, после того, как там появляется Врубелевская, вот эта вот сумеречная сирень.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: А вы видите, что там она совершенно не сумеречная? Вот это, между прочим, тоже одно из…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это восприятие?
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Нет, это один из плюсов выставок. Потому что, когда картина оказывается вдруг в иной обстановке, вы сами её по-другому видите, когда она в другой экспозиции оказывается, в другом цвете стен, она так высветилась. Там стало видно, как там много белого, розового, светлых тонов.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это так. Но рядом с Врубелем как-то уже никто почти не может рядом быть.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: О нет, не скажите! Вы просто, я думаю…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Личные предпочтения выношу.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: И там великолепная, тончайшая вещь Ларионова.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А! Это другая история.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: «Бак с корытом». Этот деревенский двор с корытом, с каким-то покосившимся забором и с этой нашей замечательной сиренью.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но вы ж там ещё и Кончаловским оглоушили.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Но Кончаловский вообще говорил, что «Художнику писать сирень - это то же самое, что пианисту играть гаммы». То есть, он считал, что это настолько сложно в передаче цветов, что он сам, как заросли, и что это очень важное и полезное для художника упражнение.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну что, господа художники, попробуйте на себе такие гаммы, а у нас время уже истекло так совершенно быстро и незаметно. Я благодарю Екатерину Селезнёву, куратора выставки «Цветы», главного хранителя Третьяковской галереи.
Ещё раз напоминаем, что выставка находится у нас в Инженерном корпусе. И завтра работает! Завтра работает!
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Спасибо. Завтра работает.
=============
ВХОД ПО ПРИГЛАШЕНИЯМ
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Открыв выставку «Цветы», Третьяковская галерея берёт на ближайшую неделю небольшой тайм-аут в вернисажах.
Зато в Государственном Центре современного искусства открывается выставка номинантов очередного конкурса «Инновация». Всего номинаций 5: «Произведения визуального искусства», «Кураторский проект», «Региональный проект», «Теория, критика искусствознания» и «Новая генерация».
Последняя представляет молодых авторов. В одном пространстве, таким образом, соберутся и произведения художников, и видеодокументация кураторских и региональных проектов, и каталоги, и теоретические издания.
В общем, своеобразный дайджест художественной жизни страны в области современного искусства в 2008 году.
Что интересно, это будут не только проекты, уже показанные в Москве, но и те, которые осуществлялись в других городах и регионах России.
И ещё из предстоящего.
«Марсово поле» в галерее «Марс». Это молодёжный проект, но не только российский. Ожидается участие молодых авторов из других стран СНГ.
В музее Архитектуры, между тем, откроется выставочный проект «Эхо Деревянного века». Он посвящён малоэтажной деревянной застройке Нижнего Новгорода.
Ожидаются фотографии, а также рассказ об актуальной проблеме сохранения архитектурных памятников.