Минимизация
Булджер заговаривает об этом осторожно, понимая, что реакция на его предложение может оказаться непредсказуемой.
- Давай нынче на даче посадим поменьше, ведь нам двоим уже немного надо!
Я не против, конечно. Поменьше вспашки, покороче грядки, поменьше гнуть спину. Дети наши далеко, им продуктов не пошлешь. Разве что приедут летом…
- Давай не будем сажать огурцы. Вообще. На двоих мы купим.
Услышав это, я словно на стену налетела. Как это - без своих огурцов! А так. Не продавать же я их пойду. Когда ими четверо хрустели - это одно. А на двоих…
Это говорит Булджер, в котором гены председателя колхоза все эти годы не давали мне спокойного житья. Я не против, не против! Мне хватит зелени, мы посадим овощи длительного свежего хранения - картошку, морковь, лук, свеклу, редьку. Помидоры - они подороже, их много идет в заготовки, их посажу. Зелень, ягоды - тоже будут расти. Но огурцы.. Отчего так грустно стало?
От понимания: дорога пошла под уклон.
Когда-то руководитель на йоге говорил нам, что своевременная минимизация потребностей, сворачивание избыточных программ, способна придать жизни новый импульс. Механическое воспроизведение забот на новом витке - это неразумная трата сил.
Но воспроизведение забот - это, во-первых, привычка, стабилизирующая жизнь, а во-вторых, это знак того, что ты это можешь… Это потенция моя, блин-та-та! Огурцовая!
Приехал друг, разговаривали. Упомянул образ: подъем вверх, потом плато, потом спуск.
- Булджер, милый, караул! Мы миновали плато! На плато у нас были огурцы!
- Глупая, на плато рядом были дети, которые ели огурцы.
Я осознаю: да, пора. Минимизироваться. Чтобы не пополнять собой армию измученных возрастом и непосильными заботами людей. Но с осторожностью, не переборщить с этим, чтобы не пополнить собою армию измученных возрастами и непомерной скукой людей. Жующих жвачку масс-медиа, шпионящих за ближними и дальними, переполняемых эмоциями, не имеющими адекватного повода выйти, оттого страшно возбудимых. Только не это.
Когда-то, видя наш старушечий «дворсовет», я сказала Булджеру: «Если я когда-нибудь стану такой, попроси у Ивана С. ружье и пристрели меня на фиг!»
Но тогда нужны были огурцы: больше, больше огурцов!
Ой, только не надо про спортивные секции! Мне, привыкшей к огурцам, они пока кажутся не разумнее затейливой резьбы по арбузам. Понимаю, что «в толще» это нужно, но в тонком слое - это… Это непонятно моей душе, требующей проку. Им, секциям, была отдана юность, до огурцов. Все хорошо вовремя. Всюду вовремя: на пленеры и спортплощадки, на свидания, на молочную кухню, в школу на собрания, на поливку огурцов, в поликлинику, в поликлинику, в поликлинику, в Каркино (кладбище у нас там).
Для меня покупать огурцы - все равно что покупать любовь. Меня должны любить и так. И огурцы - ведрами должны падать к моим ногам из моих же рук, роющихся среди шершавых, царапучих листьев.
Грядет минимизация. Огурцы попали под сокращение. Простите меня, огурцы мои, огурчики, пупырчатые мои, сладкие, хрусткие, ращенные с семечка, соленые в водичке колодезной, со смородиновым листиком, с научно-фантастического вида венчиками укропа… Простите и прощайте. И молодость заодно…