Иван Соллертинский. Ленинградец в Сибири
Известно, что Петербург-Ленинград сыграл огромную роль в зарождении и развитии Новосибирска.
Питерские инженеры строили город: мост, храм, школы, создавали первые театральные и музыкальные кружки. Позже, в 40-е годы, население Новосибирска на четверть стало ленинградским. Многие жители блокадного города обрели здесь второй дом.
Ленинград стал настоящим донором для будущей сибирской столицы. Плоть и кровь города на Неве живёт в улицах Новосибирска, в его театрах, вузах, музеях, заводах. Мы помним об этом и гордимся таким родством.
Душа Ленинграда
…Душой довоенного Ленинграда был Иван Иванович Соллертинский. Немудрено, что после его эвакуации в Новосибирск вся культурная жизнь нашего города моментально стала крутиться вокруг этого человека. Современники вспоминали, что именно Ивану Ивановичу меньше чем за год удалось превратить Новосибирск в культурный филиал Ленинграда: в городе зазвучала симфоническая музыка, проводились лекции и концерты.
Обычно профессиональные навыки любого человека можно определить одним словом: слесарь, биолог, учитель, терапевт… С Соллертинским такой номер не пройдёт. Очень сложно сказать, кем он был. Музыковед, музыкальный и театральный критик, худрук знаменитой Ленинградской филармонии, лектор, публицист, в честь столетия которого в 2002 году в Новосибирске, на фасаде знаменитого Дома артистов по ул. Романова, 35, где он жил в нашем городе, установили памятную доску.
Так случилось, что спустя десятилетия после его смерти в Доме артистов стали жить мои родители, а потом появился я.
Тогда ещё в этом доме обитали в основном те, ради кого он и был построен, - актеры, музыканты, режиссёры новосибирских театров. Нашим соседом снизу, например, был знаменитый тенор, исполнитель партии Собинина в самом первом спектакле НГАТОиБ Василий Сорочинский. За стенкой, в другом подъезде, жила главная «мальчишка» новосибирских театров Зоя Булгакова. Ну и так далее.
В то время выступления близкого Соллертинскому писателя Ираклия Андроникова транслировались гораздо чаще, чем сейчас. В нашем доме особой популярностью пользовались его рассказы о Соллертинском. Помню, что после них весь двор гудел, собирался кучками, шумно спорил, грустил и смеялся. Ивана Соллертинского у нас помнили и любили.
Фейерверк эрудиции
Предлагаем читателям ознакомиться с воспоминаниями о жизни Соллертинского в Новосибирске Александры Орловой, его многолетней знакомой, в годы войны служившей в эвакуированной к нам Ленинградской филармонии.
"В Новосибирске деятельность Ивана Ивановича протекала на моих глазах. Я не была свидетельницей его преподавательской работы в театральном институте, не слышала его выступлений в клубах и армейских частях, в различных учреждениях, наводнивших Новосибирск в годы войны. Я просто видела и слышала то, что происходило в здании филармонии. Все его вступительные слова к симфоническим концертам и его лекции по воскресным дням в читальном зале областной библиотеки я слушала, стараясь не пропускать ни одной."
Областная библиотека занимала то же здание клуба железнодорожников, что и филармония. Небольшой читальный зал был всегда набит до отказа, когда выступал Соллертинский. Его лекции были не просто интересны, они поражали фантастической эрудицией и той глубиной «вхождения в тему», какой обладал он. Широта тем его лекций необозрима. Приведу лишь один пример. Иван Иванович читал лекцию о «Божественной комедии» Данте. Без всякой бумажки называл сотни фамилий, дат, цифр, фактов. И вдобавок большие куски дантовского текста читал наизусть сначала в оригинале, чтобы слушатели оценили божественное звучание дантовских терцин, их музыку, а затем те же места в русском переводе. Этот фейерверк просто захватывал дух. Можете себе представить восторг и благодарность слушателей!
То же самое происходило и на лекциях о Шекспире, о Сервантесе и многих других…
На «гегемоне» не заработаешь
Подготовка к принятию эвакуированных в Новосибирске производилась в спешке, поскольку и правительственные распоряжения отдавались скоропалительно. Могу себе представить отчаяние людей, ссылаемых из благоустроенных и обжитых мест в глушь. Я также видела трагическую картину переселения новосибирцев для освобождения жилищ эвакуированным заводам, институтам и проч. По улицам Новосибирска без конца тянулись тележки, тачки, нагруженные домашними пожитками, поверх которых усаживали детей. Люди громко ругались, иные плакали. Выселяли их из обжитых мест, благоустроенных домов. Куда? То ли на захудалые окраины, то ли ещё дальше - в область. И неудивительно, что аборигены жестоко ненавидели приезжих - «вакуированных», как они нас называли.
В Новосибирск эвакуировали десятки учреждений, крупнейших научно-исследовательских институтов, заводов. Из культурных организаций особенно запомнились Третьяковская галерея, кукольный театр Образцова, не говоря уже о филармонии и Александринке.
Л. Михеева в своей книге «И. И. Соллертинский. Жизнь и наследие» сообщает, что в Новосибирске успех концертов среди населения и рабочих заводов был таков, что билеты на симфонические концерты на заводах и различных предприятиях продавались в виде премий. На самом деле концерты посещала исключительно интеллигентная публика. Загнать туда «гегемона» было невозможно.
Я знаю об этом не с чужих слов. Моя сестра, как и многие члены семей работников филармонии, занималась распространением билетов на концерты. За эту работу зарплату не платили, «кассиры» получали проценты с проданных билетов. Так вот те, кому посчастливилось обслуживать научные учреждения, зарабатывали довольно прилично. Моей сестре достались заводы - и она не заработала ни копейки…
Он ни на что не жаловался
В домах часто отключали электричество, не работало центральное отопление, а вода не поднималась на верхние этажи. Трудно было и со снабжением. Новосибирское начальство выделило в своем Доме правительства, где бытовые условия военного времени ничем не отличались от времени мирного, для филармонии две квартиры: главному дирижёру и художественному руководителю. Но директор филармонии Пономарёв в квартире, которая предназначалась Ивану Ивановичу, поселился сам.
Между тем, Соллертинский, сыгравший не последнюю роль в превращении глухого провинциального города в музыкальный центр Сибири, к тому же человек нездоровый (у него было больное сердце после перенесенного в 1938 году дифтерита) и обременённый семьёй с детьми, остро нуждался в нормальных условиях. А он вынужден был сутками сидеть в темноте, таскать воду на пятый этаж и жить в таком холоде, что запас картофеля приходилось укутывать одеялами (сам он никогда и ни на что не жаловался, я знаю об этом со слов его жены Ольги Пантелеймоновны)...
Скоропостижная кончина И. И. Соллертинского 11 февраля 1944 года в возрасте 42-х лет потрясла всех. Помню пышные похороны, огромное стечение народа в зале филармонии, траурную музыку, речи… Но Ивану Ивановичу всё это было уже не нужно».
Похоронен Соллертинский на Заельцовском кладбище. Если от главного входа по центральной аллее идти минут десять, то справа, на границе 51 и 52 участков, во втором ряду можно найти его могилу.
Там и сегодня цветы.
Кстати
Говорят, когда Иван Иванович Соллертинский впервые оказался на берегу Оби, он некоторое время вглядывался в серые воды нашей великой реки, а потом торжественно произнёс: «Люблю, Обь, твою муть!» Выражение тут же стало чрезвычайно популярным.
Прямая речь
Писатель Ираклий Андроников:
- Это был талантливейший ученый-музыковед, критик, публицист, выдающийся филолог, театровед, историк и теоретик балета, блистательный лектор, человек феноменальный по образованности, по уму, острословию, памяти. Профессор консерватории, преподававший, кроме того, и в театральном институте, и в хореографическом училище, и в институте истории искусств, где, между прочим, на словесном отделении он читал курсы логики и психологии, а другое отделение посещал как студент. А получая положенную ему преподавательскую зарплату, в финансовой ведомости расписывался иногда, как бы ошибкою, по-японски, по-арабски или по-гречески: невинная шутка человека, знавшего двадцать шесть иностранных языков и сто диалектов!
Автор: Андрей БОРИСОВ
Питерские инженеры строили город: мост, храм, школы, создавали первые театральные и музыкальные кружки. Позже, в 40-е годы, население Новосибирска на четверть стало ленинградским. Многие жители блокадного города обрели здесь второй дом.
Ленинград стал настоящим донором для будущей сибирской столицы. Плоть и кровь города на Неве живёт в улицах Новосибирска, в его театрах, вузах, музеях, заводах. Мы помним об этом и гордимся таким родством.
Душа Ленинграда
…Душой довоенного Ленинграда был Иван Иванович Соллертинский. Немудрено, что после его эвакуации в Новосибирск вся культурная жизнь нашего города моментально стала крутиться вокруг этого человека. Современники вспоминали, что именно Ивану Ивановичу меньше чем за год удалось превратить Новосибирск в культурный филиал Ленинграда: в городе зазвучала симфоническая музыка, проводились лекции и концерты.
Обычно профессиональные навыки любого человека можно определить одним словом: слесарь, биолог, учитель, терапевт… С Соллертинским такой номер не пройдёт. Очень сложно сказать, кем он был. Музыковед, музыкальный и театральный критик, худрук знаменитой Ленинградской филармонии, лектор, публицист, в честь столетия которого в 2002 году в Новосибирске, на фасаде знаменитого Дома артистов по ул. Романова, 35, где он жил в нашем городе, установили памятную доску.
Так случилось, что спустя десятилетия после его смерти в Доме артистов стали жить мои родители, а потом появился я.
Тогда ещё в этом доме обитали в основном те, ради кого он и был построен, - актеры, музыканты, режиссёры новосибирских театров. Нашим соседом снизу, например, был знаменитый тенор, исполнитель партии Собинина в самом первом спектакле НГАТОиБ Василий Сорочинский. За стенкой, в другом подъезде, жила главная «мальчишка» новосибирских театров Зоя Булгакова. Ну и так далее.
В то время выступления близкого Соллертинскому писателя Ираклия Андроникова транслировались гораздо чаще, чем сейчас. В нашем доме особой популярностью пользовались его рассказы о Соллертинском. Помню, что после них весь двор гудел, собирался кучками, шумно спорил, грустил и смеялся. Ивана Соллертинского у нас помнили и любили.
Фейерверк эрудиции
Предлагаем читателям ознакомиться с воспоминаниями о жизни Соллертинского в Новосибирске Александры Орловой, его многолетней знакомой, в годы войны служившей в эвакуированной к нам Ленинградской филармонии.
"В Новосибирске деятельность Ивана Ивановича протекала на моих глазах. Я не была свидетельницей его преподавательской работы в театральном институте, не слышала его выступлений в клубах и армейских частях, в различных учреждениях, наводнивших Новосибирск в годы войны. Я просто видела и слышала то, что происходило в здании филармонии. Все его вступительные слова к симфоническим концертам и его лекции по воскресным дням в читальном зале областной библиотеки я слушала, стараясь не пропускать ни одной."
Областная библиотека занимала то же здание клуба железнодорожников, что и филармония. Небольшой читальный зал был всегда набит до отказа, когда выступал Соллертинский. Его лекции были не просто интересны, они поражали фантастической эрудицией и той глубиной «вхождения в тему», какой обладал он. Широта тем его лекций необозрима. Приведу лишь один пример. Иван Иванович читал лекцию о «Божественной комедии» Данте. Без всякой бумажки называл сотни фамилий, дат, цифр, фактов. И вдобавок большие куски дантовского текста читал наизусть сначала в оригинале, чтобы слушатели оценили божественное звучание дантовских терцин, их музыку, а затем те же места в русском переводе. Этот фейерверк просто захватывал дух. Можете себе представить восторг и благодарность слушателей!
То же самое происходило и на лекциях о Шекспире, о Сервантесе и многих других…
На «гегемоне» не заработаешь
Подготовка к принятию эвакуированных в Новосибирске производилась в спешке, поскольку и правительственные распоряжения отдавались скоропалительно. Могу себе представить отчаяние людей, ссылаемых из благоустроенных и обжитых мест в глушь. Я также видела трагическую картину переселения новосибирцев для освобождения жилищ эвакуированным заводам, институтам и проч. По улицам Новосибирска без конца тянулись тележки, тачки, нагруженные домашними пожитками, поверх которых усаживали детей. Люди громко ругались, иные плакали. Выселяли их из обжитых мест, благоустроенных домов. Куда? То ли на захудалые окраины, то ли ещё дальше - в область. И неудивительно, что аборигены жестоко ненавидели приезжих - «вакуированных», как они нас называли.
В Новосибирск эвакуировали десятки учреждений, крупнейших научно-исследовательских институтов, заводов. Из культурных организаций особенно запомнились Третьяковская галерея, кукольный театр Образцова, не говоря уже о филармонии и Александринке.
Л. Михеева в своей книге «И. И. Соллертинский. Жизнь и наследие» сообщает, что в Новосибирске успех концертов среди населения и рабочих заводов был таков, что билеты на симфонические концерты на заводах и различных предприятиях продавались в виде премий. На самом деле концерты посещала исключительно интеллигентная публика. Загнать туда «гегемона» было невозможно.
Я знаю об этом не с чужих слов. Моя сестра, как и многие члены семей работников филармонии, занималась распространением билетов на концерты. За эту работу зарплату не платили, «кассиры» получали проценты с проданных билетов. Так вот те, кому посчастливилось обслуживать научные учреждения, зарабатывали довольно прилично. Моей сестре достались заводы - и она не заработала ни копейки…
Он ни на что не жаловался
В домах часто отключали электричество, не работало центральное отопление, а вода не поднималась на верхние этажи. Трудно было и со снабжением. Новосибирское начальство выделило в своем Доме правительства, где бытовые условия военного времени ничем не отличались от времени мирного, для филармонии две квартиры: главному дирижёру и художественному руководителю. Но директор филармонии Пономарёв в квартире, которая предназначалась Ивану Ивановичу, поселился сам.
Между тем, Соллертинский, сыгравший не последнюю роль в превращении глухого провинциального города в музыкальный центр Сибири, к тому же человек нездоровый (у него было больное сердце после перенесенного в 1938 году дифтерита) и обременённый семьёй с детьми, остро нуждался в нормальных условиях. А он вынужден был сутками сидеть в темноте, таскать воду на пятый этаж и жить в таком холоде, что запас картофеля приходилось укутывать одеялами (сам он никогда и ни на что не жаловался, я знаю об этом со слов его жены Ольги Пантелеймоновны)...
Скоропостижная кончина И. И. Соллертинского 11 февраля 1944 года в возрасте 42-х лет потрясла всех. Помню пышные похороны, огромное стечение народа в зале филармонии, траурную музыку, речи… Но Ивану Ивановичу всё это было уже не нужно».
Похоронен Соллертинский на Заельцовском кладбище. Если от главного входа по центральной аллее идти минут десять, то справа, на границе 51 и 52 участков, во втором ряду можно найти его могилу.
Там и сегодня цветы.
Кстати
Говорят, когда Иван Иванович Соллертинский впервые оказался на берегу Оби, он некоторое время вглядывался в серые воды нашей великой реки, а потом торжественно произнёс: «Люблю, Обь, твою муть!» Выражение тут же стало чрезвычайно популярным.
Прямая речь
Писатель Ираклий Андроников:
- Это был талантливейший ученый-музыковед, критик, публицист, выдающийся филолог, театровед, историк и теоретик балета, блистательный лектор, человек феноменальный по образованности, по уму, острословию, памяти. Профессор консерватории, преподававший, кроме того, и в театральном институте, и в хореографическом училище, и в институте истории искусств, где, между прочим, на словесном отделении он читал курсы логики и психологии, а другое отделение посещал как студент. А получая положенную ему преподавательскую зарплату, в финансовой ведомости расписывался иногда, как бы ошибкою, по-японски, по-арабски или по-гречески: невинная шутка человека, знавшего двадцать шесть иностранных языков и сто диалектов!
Автор: Андрей БОРИСОВ