Оставаться человеком
Известное понятие. А что получится, если рассмотреть его подробнее?
Что это, какие критерии, пороги, критические точки? Есть ли приемы, помогающие в трудных обстоятельствах?
( Read more... )
Что это, какие критерии, пороги, критические точки? Есть ли приемы, помогающие в трудных обстоятельствах?
( Read more... )
Комментраии Эриха Фромма
Эримх Фромм, "Анатомия человеческой деструктивности", М., «Аст», 2006 г., с. 94-95.
«Поведение этих людей показало, насколько неспособно было среднее сословие немцев противопоставить себя национал-социализму. У них не было никаких идейных принципов (ни нравственных, ни политических, ни социальных), чтобы оказать хотя бы внутреннее сопротивление этой машине. И у них оказался совсем маленький запас прочности, чтобы пережить внезапный шок от ареста. Их самосознание покоилось на уверенности в своём социальном статусе, на престижности профессии, надёжности семьи и некоторых других факторах... Почти все эти люди после ареста утратили важные для своего класса ценности и типичные черты, например самоуважение, понимание того, что «прилично», а что нет, и т.д. Они вдруг стали совершенно беспомощными - и тогда вылезли наружу все отрицательные черты, характерные для этого класса: мелочность, склочность, самовлюбленность. Многие из них страдали от депрессии и отсутствия отдыха и без конца хныкали. Другие превратились в жуликов и обкрадывали своих товарищей по камере (обмануть эсэсовца было делом почётным, а вот обокрасть своего считалось позором). Казалось, они утратили способность жить по своему собственному образу и подобию, а старались ориентироваться на заключённых из других групп. Некоторые стали подражать уголовникам. […] Беттельхайм даёт здесь очень тонкий анализ чувства собственного достоинства типичных представителей среднего класса и их потребности в идентификации: их самосознание питалось престижностью их социального положения, а также правом отдавать приказы. Когда же эти опоры у них были отняты, они сразу утратили весь свой моральный дух (как воздух, выпущенный из воздушного шарика). Беттельхайм показывает, почему эти люди были так деморализованы и почему многие из них стали покорными рабами и даже шпионами на службе у СС. Но необходимо назвать ещё одну важную причину такого превращения: эти неполитические заключенные не могли уловить, полностью понять и оценить ситуацию; они не могли понять, за что они оказались в концентрационном лагере, они не были преступниками, а в правоверном сознании умещается лишь одна мысль: только «преступники» заслуживают наказания. И это непонимание ситуации приводило их в полное смятение и как следствие - к душевному надлому. Политические и религиозные заключенные реагировали на те же самые условия совершенно иначе.
Для политических, которые подвергались преследованиям СС, арест не был громом среди ясного неба, они были к нему психологически готовы. Они проклинали свою судьбу, но при этом принимали её как нечто соответствующее самому ходу вещей. Они, естественно, были озабочены тем, что их ждёт, и, конечно, судьбой своих близких, однако они, без сомнения, не чувствовали себя униженными, хотя, как и другие, страдали от ужасных условий лагеря.
Свидетели Иеговы все оказались в концлагере за отказ служить в армии. Они держались едва ли не ещё более стойко, чем политические. Благодаря сильным религиозным убеждениям, они не утратили своей личности, поскольку единственная их вина в глазах СС состояла в нежелании служить с оружием в руках, им часто предлагали свободу, если они все-таки согласятся служить вопреки своим убеждениям, но они стойко отвергали такие предложения.
Иеговисты, как правило, были людьми достаточно ограниченными и стремились только к одному - обратить других в свою веру. В остальном же они были хорошими товарищами, надёжными, воспитанными и всегда готовыми прийти на помощь. Они почти не вступали в споры и ссоры, были примерными работниками, и потому из них нередко выбирали надзирателей, и тогда они добросовестно подгоняли заключённых и настаивали, чтобы те выполняли работу качественно и в срок. Они никогда не оскорбляли других заключённых, всегда были вежливы, и всё равно эсэсовцы предпочитали их в качестве старших за трудолюбие, ловкость и сдержанность»
Аналогичное расслоение наблюдалось и в сталинских лагерях, где часто наиболее стойкими оказывались потомственные аристократы, кадровые венные и служители культа.
Reply
Leave a comment