Ну, беженцы. Ну, ИГИЛ (хотя вряд ли).
Оказывается, император Вильгельм позиционировал себя как защитника ислама. Допозиционировался, вообще-то. Ну и я туда же.
В защиту ислама.
А знаете ли вы, други, что последователи ислама лично меня, тетку довольно вредную, ни разу не обозвали словом страшнее, чем "самка собаки" (да и то один раз - и человек с невысоким образовательным цензом). Человек, который всего-навсего не разделяет моих эстетических воззрений, и человек, которому не нравится "структура" моих высказываний - употребляли слова куда более крепкие и отвратительные.
Наша - еврохристианская - культура и старше, и страшнее.
Они же уже были на коне; они сохранили от нас - аскетичных фанатиков - наследие античности (и отдали всему человечеству). Но воевали мы всегда лучше...
Против нашей цветущей непредсказуемости не тянет никакое восточное коварство. Столкнулась еще в молодости с ситуацией: человек нарушил табу на употребление обсценной лексики в контексте, когда это может быть воспринято как смертельное оскорбление. Сдержавшись (колоссальным усилием воли) выяснила: он не понял, что именно сказал, принимая сказанное за фигуру речи. И ужаснулась себе. Я была готова убить человека раньше, чем он успел бы понять - за что.
Вот почему я невзлюбила Чудинову.
Это не нас от них, это их от нас надо защищать.
В защиту ислама.
А знаете ли вы, други, что последователи ислама лично меня, тетку довольно вредную, ни разу не обозвали словом страшнее, чем "самка собаки" (да и то один раз - и человек с невысоким образовательным цензом). Человек, который всего-навсего не разделяет моих эстетических воззрений, и человек, которому не нравится "структура" моих высказываний - употребляли слова куда более крепкие и отвратительные.
Наша - еврохристианская - культура и старше, и страшнее.
Они же уже были на коне; они сохранили от нас - аскетичных фанатиков - наследие античности (и отдали всему человечеству). Но воевали мы всегда лучше...
Против нашей цветущей непредсказуемости не тянет никакое восточное коварство. Столкнулась еще в молодости с ситуацией: человек нарушил табу на употребление обсценной лексики в контексте, когда это может быть воспринято как смертельное оскорбление. Сдержавшись (колоссальным усилием воли) выяснила: он не понял, что именно сказал, принимая сказанное за фигуру речи. И ужаснулась себе. Я была готова убить человека раньше, чем он успел бы понять - за что.
Вот почему я невзлюбила Чудинову.
Это не нас от них, это их от нас надо защищать.