" Мародер" и "Каратель".
ссылка на изображение
В эти годы часто слышал рекомендации прочитать "Мародер" Беркера эль Атоми, но было всё как-то недосуг и ограничивался прочтением коротких общих обозрений сюжета. Мне сюжет не показался чем-то таким, что я не имел в своем представлении относительно последствий "П@@деца" - про это было понаписано на всяких форумах и в блогах выживальщиков, такое впролне закономерное развитие событий в городских условиях со всеми вытекающими.
Однако, вот собрался и прочитал обе части - и "Мародер", и "Каратель". Да, оставило впечатление и натолкнуло на некоторые размышления относительно того послания, которое заключено во второй части.
Да, именно во второй части и находится главный посыл к читателям. Не знаю - задумывали ли авторы это сразу, при написании первой или решили исправить свою ошибку, своего героя, поняв, что не то будущее они формируют "Мародером".
Есть такое понятие, как "программирование будущего" или "трансерфинг реальности" - это когда целевой аудитории заранее закладывается в мозги сценарий развития событий и часто люди, подвергшись данному воздействию, в определенныхусловиях действуют именно так, согласно описанной модели поведения. Сценарий "Мародера" - он вполне реальный, он может, и, даже, скорее всего произойдет в таких условиях "П..ца", но...
Но - опять же, это будет при некоторых условиях. И эти условия не столько объективны, сколько субъективны, это зависит как от состояния всего общества, так и от поведения каждого.
КРЫСЫ
Именно этот момент во второй части, которая изначально напичкана мистикой и сначала показалась недостойной внимательного чтения, и является попыткой авторов исправить посыл первой части, донести до читателя.
Я буду цитировать главного героя - Ахмета, который всё понял, но было уже поздно.Причем он осознал, что и сам был крысой, с первых дней П..ца он повел себя соответственно им.
Здесь он пытается оправдаться - "почему".
- Сереж, вот ты говоришь, «че с тобой». Со мной простая вещь - я обосрался по полной. Сейчас я вспомнил, как я обосрался, и мне хуево, очень хуево. Я чувствую себя овцой. Вот ты не помнишь, а мы все жили в огромной Стране, сильной и богатой. И мы проебали ее, как последние позорные бараны. Знаешь, где мы лоханулись? Мы согласились терпеть рядом крыс. Когда хавки много и никто не прессует, человек становится тупой и ленивый, он перестает понимать, где живет и почему еще жив. Он забывает, что крыса рядом - это смерть, и спокойно ходит рядом с крысами, и сам станет крысой.
- А как тогда вас это… ну, развели?
- Нас потихоньку превратили в крыс. Ну, не всех, конечно, только наших старших. Их потихоньку купили, как банку тушняка. У нас был старший, Сталин, он последний некупленный был. А после него… Ну, я тебе потом как-нибудь расскажу.
- Не, а как с крысами-то? Почему их на ножи не поставили-то?
- Хе, «на ножи»… Понимаешь, у крыс какой ход? Есть крысы, такие норма-а-альные, жи-ы-ырные; и те, кто хочет ими стать. Вот у хозяек так все устроено, по крысячьи. Человеком у них быть нельзя, тебя толпа порвет, в тюрьму ли, в дурку ли закроет; найдут способ. Хуже всего, что даже не порвет, а не даст жить, и все. Засрут голову с малолетства, и куда денешься… Вот и нам засрали. Потихоньку, не сразу. А потом все больше и больше, все больше и больше… Мы тогда как дурные ходили, крысы головы поднять не давали. То кризис, то хуизис… Причем, знаешь, Сереж, никто, главное, никого не резал, не прессовал. Никто даже не заставлял никого ниче делать. Не хочешь по-крысячьи жить? И не надо, дорогой! Никто не заставляет! Иди и сдохни с голоду, твое дело. А если жрать хочешь - будь добр, пищи как крыса. Никого не волнует - на самом ты деле пищишь, или только притворяешься, главное, чтоб пищал… А потом хозяйки пришли. Не сами, сами никогда б не смогли, в крови б захлебнулись. Их наши крысы притащили, Страну дожрать, да последних людей в свою масть опустить… Ладно. Так долго можно вспоминать. Толку-то.
Далее в диалоге с подростком, выросшем на развалинах России он уже признается сам себе и понимает, что ненавидит сам себя.
- Старый, растолкуй. Что мы сделали?
- Ничего.
- Ну, я и говорю, что ничего.
- В этом и косяк. Если ты человек, то крысу терпеть нельзя. А мы терпели, гнулись. Я раньше тоже не понимал. За что мы вообще легли все, понимаешь?
Было ясно, что Сережику невдомек, о чем ему толкует Ахмет. «Мы все» были для пацана самое большее - Кирюхиным Домом… Бля, как все быстро… Вот уже и нет даже понятия, что была когда-то Страна, что хуева туча людей строила, жила в ней, отмахивала Страну от врагов, что это были такие же люди… Ахмет остановился, как громом пораженный… Вот как бывает. Когда начинаешь кому-то разжевывать, и сам вдруг все яснее понимаешь… Ахмет вспомнил, ярко-ярко, как еще при этом, мелком-бледном, по ящику крутили рекламу какого-то дерьма, не то водки, не то пива: «Ведь страна - не страницы истории, Не границы и не территории…» …Сука, а ведь тогда, тогда еще, за столько лет все ясно было! Ну что, что мешало-то, а?! Все еще живы были! Даже армия какая-никакая, а была ведь, была! Мусора не все еще оскотинели тогда, и главное - все живы были, и всю эту пидарасню, тащившую нас под молотки, можно было вымести из нашей, нашей Страны в один день. Как мы забыли, что это НАША Страна, а не всей этой московской-америкосовской шоблы… Ахмета едва не порвало на части от брезгливой ненависти к себе тогдашнему. Каким только дерьмом не морочил себе голову, страшно вспомнить… Машины какие-то, деньги, понты корявые… Главное, как это называлось - «Хочу жить по человечески». Не, сука, надо же! Хотя че, вон, некоторые и в жопу долбятся, а людьми себя назвать язык поворачивается. Тьфу, сука, грязь, грязь дешевая, поганая безмозглая помойня! Ничего человеческого не было, ни одной мысли, ни одного поступка, ничего… Трусость и тупость. Слизь, бля… Тут Ахмет почувствовал, что задыхается; оказывается, он сидел, согнувшись к самым коленям, переполненный самой жгучей ненавистью, которую когда-либо испытывал. Странно, только что ни малейшего намека, и вдруг едва не пополам разрывает. Собрав все силы, он затолкал бешено ревущее пламя куда-то в глубину себя, и с облегчением перевел дух. .....
Вот тут он уже признает, что и сам стал той самой крысой, благодаря которым от России не осталось даже названия и происходит массовый геноцид - "зачистка" последнего населения.
- Все, Сереж. Если спроса нет и люди знают, что не будет, то самый твердый человек станет воровать. Может, не сразу, через время, но станет. Внутри крови у нас подляна сидит, ее не денешь никуда. У каждого, понял? Ты, я, все - крысы в душе. Только надо гасить ее всю жизнь, по башке бить, чтоб не могла, сука, рыло свое поганое из грязи вытащить. Само по себе воровство, Сереж, полбеды. Крыса - всегда означает кровь. Вот что плохо. Когда ты выбираешь крысиную дорожку, она кончится кровью, без вариантов. Хорошо, когда только крысячьей - поймают, на железа подымут. В этом беды нет, одна польза - когда крыс режут, люди радуются, а крысы боятся, пределы знают. Хуже, когда крыса людей жрать начинает. Если крысу вовремя не замочить, она вырастет, пределы забудет и начнет у людей жизнь крысить, мочить всех начнет. Это суть крысы - она рядом с собой людей не терпит. Понял, душара?
Послание к нам, читателям, на мой взгляд, заключено всего в паре строк. К тем, кто понимает происходящее, к тем, кто хочет или способен не допустить этой фантазии авторов романа.
…Сука, а ведь тогда, тогда еще, за столько лет все ясно было! Ну что, что мешало-то, а?! Все еще живы были! Даже армия какая-никакая, а была ведь, была! Мусора не все еще оскотинели тогда, и главное - все живы были, и всю эту пидарасню, тащившую нас под молотки, можно было вымести из нашей, нашей Страны в один день. Как мы забыли, что это НАША Страна, а не всей этой московской-америкосовской шоблы…
Больше, на мой взгляд, разбирать в произведении нечего. До авторов даже не дошло связать появление и возможность благоденствия этих самых крыс с капитализмом - к сожалению, но до этого легко дойти и самому. Прочитать, все же, советую - чтобы вполне оценить и осознать то, что может быть.
А может - и не быть...