Философский взгляд на Следственное дело большевиков. Часть 1
История - странная наука. Многие люди сомневаются, а наука ли это вообще. Действительно, практически по любому историческому событию всегда можно найти разные мнения, вплоть до диаметрально противоположных. При этом современные исследователи так ловко набили руку, что чисто внешне любой бред оформляют очень убедительно: со ссылками на источники, с привлечением мнения авторитетов, наукообразными выражениями и т. п. И здесь у человека, который хочет действительно разобраться в вопросе, часто возникает соблазн, который, увы, базируется на явном заблуждении: возьму-ка я сборник документов, и, внимательно прочитав их, составлю своё, на 100% объективное мнение. В подавляющем большинстве случаев это грубая ошибка. Во-первых, часть документов в сборниках скорее всего уже будет субъективной, то есть, основанной на чьих-то рассказах. Ну и во-вторых (и это главное), если человек серьёзно не погружён в эпоху, и не обладает систематизированными знаниями по теме, документы практически наверняка просто похоронят его под собой, и, в лучшем случае, горе-исследователь очень быстро растеряет весь свой оптимизм. И что же можно сделать, чтобы бесчисленные сборники документов не остались тайным знанием для посвящённых? Ведь, например, в сборнике, который я предлагаю к рассмотрению, в аннотации написано: «издание рассчитано на специалистов по истории России ХХ в., а также на самый широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей». Вот как сделать, чтобы этот интерес у «широкого круга» не увял раньше времени? Обычно решение задачи здесь доверяется редакторам-составителям. Именно они, с помощью вступительных статей, научных комментариев и примечаний бережно ведут слабо подготовленного читателя через сложнейший фарватер хрен знает когда произошедших событий. Думаю, мне не надо объяснять, насколько важна, в такой ситуации, личность этого «поводыря», ведь, чем менее подготовлен читатель, тем с большей лёгкостью его можно подтолкнуть к той, или иной точке зрения.
В сборнике «Следственное дело большевиков» на ответственное место редактора была призвана Ольга Константиновна Иванцова, кандидат философских наук. На первый взгляд, логичнее было бы видеть на этом посту профильного историка, или хотя бы юриста (поскольку Ольга Константиновна вполне себе делает юридические умозаключения), но, в принципе, философия - тоже хорошо. Во всяком случае, в плане логики все построения и умозаключения г-жи Иванцовой должны быть безупречны.
И первая глава вступления, рассказывающая о формировании следственных комиссий, выглядит вполне прилично. Зато вторая («Тема закулисных «спонсоров» октябрьского переворота в отечественной и зарубежной историографии») сразу вызывает вопросы. Начинается она так:
Ставя вопрос о происхождении денежных сумм, которыми располагало левое крыло Российской социал-демократической рабочей партии, мы фактически затрагиваем более широкую тему. Речь идет не просто о «спонсировании», пусть даже незаконном, одной из российских политических партий. Выясняя вопрос об источниках ее финансирования, о том, получали ли большевики деньги от германского Генерального штаба на «развертывание революционной пропаганды», мы по сути ставим вопрос о роли «германского фактора» в русской революции.
Почему речь идёт только о левом крыле, а точнее только об одной конкретной партии? А что остальные? Неужели эсеры, меньшевики и прочие в «пломбированных вагонах» через Германию не ездили? Или «германского» финансового компромата на них не было? Нет, и компромат был (примерно той же «достоверности», что и на большевиков), и через территорию вражеской страны во время войны они прокатились вполне беспрепятственно. Может быть дело в масштабах? Ведь то, что большевикам «вменялись» гораздо большие объёмы немецкой финансовой помощи - факт неоспоримый. Но нет, забегая вперёд, скажу, что в конце своего вступления сама Ольга Константиновна прямо заявляет, что размер здесь, как говорится, значения не имеет. В общем, я не очень понимаю аргументацию г-жи философа. Идём дальше.
Эта проблема, по справедливому мнению одного из современных исследователей этой темы, являлась и до сих пор является «мучительной загадкой как для современников, так и для последующих поколений отечественных зарубежных историков и общественных деятелей». Важность ее для понимания хода российской истории начала XX в. очевидна.
Кому очевидна?? Ну, допустим, взяли большевики деньги у немцев, и что? Что это может изменить в ходе истории? Кто конкретно из современников «мучается» над этой загадкой? Пусть обращаются, поможем: облегчим, так сказать, мучения.
Вместе с тем в российской и зарубежной историографии трудно представитель себе проблематику, с которой было бы связано большее количество мифов.
С одной стороны, имеет место ее недооценка, с другой - политические спекуляции. Явной недооценкой «германского фактора» в русской революции является его замалчивание или вовсе отрицание. В этой связи уместно привести замечание Д. Волкогонова, высказанное им еще в первые постперестроечные годы о том, что «германский фактор» - «не мистификация, а историческая правда, с которой уже давно шаг за шагом стягивается непроницаемый полог».
Здесь спорить особо не с чем, «германский фактор» объективно был. До Октября его разыгрывали, как факт предательской деятельности большевиков; в советское время - как провокацию Временного правительства; сейчас пытаются отыграть назад. Непонятно одно: зачем здесь упоминание г-на Волкогонова, это что, образец объективности? Да и замечание своё генерал-перевёртыш высказал не «в первые перестроечные годы», а в 1994 году, в своей паскудной книжке. Причём, формулировка «немецкий фактор» употребляется им вовсе не в расширительном смысле (а-ля г-жа Иванцова), а в самом узком: «немецкий фактор» = «немецкий золотой ключ для большевиков». Сомневающиеся могут сами заглянуть в помойное ведро приобщиться к прекрасному, например, здесь:
http://www.belousenko.com/books/publicism/volkogonov_lenin_1.htm
Искомая цитата - на странице 200.
Но при признании реальности «закулисных спонсоров» октябрьского переворота есть опасность впадения в другую крайность - крайность переоценки их роли в русской революции. С нашей точки зрения, в истории русской революции определение источников денежных средств, находившихся в распоряжении большевиков, не может «иметь первостепенное значение для выяснения причин их успеха в октябре 1917 г.». При таком подходе к анализу темы источников финансирования большевиков есть опасность подмены исторического анализа политической трактовкой, при которой сугубо историческая проблема превращается в политическую спекуляцию.
В конце вступительной статьи мы попробуем оценить объективность самой г-жи Иванцовой на основании её же рекомендаций, а сейчас вернёмся к началу.
Ольга Константиновна проводит краткий анализ трансформации «мифа о немецких деньгах».
«Пионером» изучения темы источников финансирования большевиков по праву можно считать журналиста Г.А. Алексинского. Именно ему принадлежат первые публикации на эту тему во французской прессе в 1915 г…
…Ценность работ Г.А. Алексинского значительно снижает политическая ангажированность их автора, меньшевика и «оборонца» по своим политическим убеждениям, а также тот факт, что его публикации носили преимущественно характер журналистского расследования. Тем не менее им впервые в научный оборот был введен важный исторический источник: телеграфная переписка подозреваемых.
Короче говоря, в основном слухи, да байки. Что касается телеграмм, то вот несколько самых характерных:
…Фюрстенберг. Стокгольм. Сальтшэбаден. Номер 86. Получила вашу 123. Ссылаюсь мои телеграммы 84-85. Сегодня опять внесла 20000 вместо семьдесят Суменсон;
...Сальтшэбаден. Козловскому. Семья Мери требует несколько тысяч что делать газет не получаем;
…Фюрстенберг. Грант Отель Стокгольма. Срочно кроме 28 посланы три телеграммы. Поездка теперь невозможна. Послала письмом нарочный когда смогу приглашу вас приехать напишите откажите платить моему тестю двести рублей привет Суменсон Надеждина 36.
Да, после предъявления НАСТОЛЬКО изобличающей информации большевикам оставалось только сливать воду.
Поскольку эти телеграммы далее будут упоминаться регулярно, немного расскажу об их появлении. Началось с 29 штук, которые французская разведка, получившая задание «доказать в интересах Временного русского правительства, что группа большевиков из окружения Ленина получает немецкие деньги», собрала и по-союзнически передала русской стороне 21 июня 1917 г. Потом русская контрразведка добавила ещё 37 телеграмм. А потом уже начавшееся Следствие довело общее количество до 120 штук. Наиболее полно их содержание проанализировал американский историк С.Ляндрес, но об это ниже.
Ну и, чтобы у читателей в дальнейшем не было вопросов пройдёмся по персоналиям. Фюрстенберг (Ганецкий) и Козловский, это большевики (с оговорками), которые принимали участие в деятельности торговой фирмы Парвуса. Что касается Евгении Маврикиевны Суменсон, то она к политике никакого отношения не имела, была торговым представителем той же фирмы в Петрограде и под раздачу попала совершенно случайно, оказавшись не в том месте, не в то время. Про самого Парвуса, думаю, рассказывать сейчас особо не надо. Это Федя Бондарчук из фильма «Демон Революции»
Более предметно эта тема стала обсуждаться только весной 1917 г. Беспрепятственный проезд В.И. Ульянова (Ленина) из Швейцарии через территорию воюющей с Россией Германии и заявление им уже на следующий после прибытия 4 апреля 1917 г. в известных «Апрельских тезисах» о необходимости заключения скорейшего мира с Германией не могли не вызвать общественного резонанса и не всколыхнуть подозрения, забытые со времен Циммервальдской конференции 1915 г., на которой впервые прозвучал призыв к использованию войны для борьбы со своим собственным правительством.
Владимир Ильич вроде бы никаких поводов к подобной забывчивости не давал и никогда за войну до победного конца не агитировал. Кроме того, здесь наличествует грубая подмена понятий, причём рассчитанная на то, что читатель к концу фразы забудет о том, с чего она начиналась. В итоге у г-жи Иванцовой получается, что Ленин «призывом к МИРУ» всколыхнул подозрения по поводу «использования ВОЙНЫ».
В полную силу данная тема зазвучала лишь в июле 1917 г., когда события вооруженного выступления против государственной власти 3-5 июля в г. Петрограде заставили многих увидеть в них прямое подтверждение «купленности» их зачинщиков, большевиков.
Ниже на этом периоде мы остановимся подробней, поэтому сейчас совершим небольшой прыжок во времени.
После октября 1917 г. инициатива исследования темы германских источников финансирования большевикам перешла от Г.А. Алексинского в эмигрантскую литературу…
…При всей ценности свидетельств А.И. Деникина, П.Н. Милюкова, В.В. Руднева, Б.В. Никитина, П.Н. Переверзева, П.А. Половцева нельзя не заметить политической ангажированности их суждений, главным образом в вопросе о том, насколько значительной была та роль, которую германские деньги сыграли при подготовке октябрьского переворота…
…Помимо этого в работах российских эмигрантов обращает на себя внимание ограниченность документальной базы, на которой строятся выводы…
Короче говоря, опять байки, слухи и голословные утверждения. Но тут к процессу подключилась тяжёлая артиллерия:
Свою дань этой традиции рассмотрения телеграфной переписки подозреваемых в качестве главного свидетельства обвинения отдал и русский историк С.П. Мельгунов, в эмиграции пришедший к выводу, что она представляет собой шифровку, которая может служить прикрытием подозрительной деятельности.
Вот это молодец, так молодец! Раньше-то, походу, об этом вообще не думали. Все на полном серьёзе обвиняли Ленина в том, что он оставил без газет семью Мэри, и отжал у тестя г-жи Суменсон двухсоточку. И только проницательный Мельгунов увидел здесь что-то большее...
Несомненной заслугой историка-эмигранта было значительное расширение документальной [? - см. ниже] базы исследования, что выгодно отличает его работы от предыдущих публикаций 20-30-х гг. по этой теме, как правило, замыкающихся на анализе опубликованных Г.А. Алексинским телеграмм. На основе анализа значительного количества документального [?? - см. ещё ниже] материала, который он начал собирать еще с весны 1917 г., Мельгунов получил возможность с уверенностью утверждать, что немцы действительно субсидировали большевиков. Более того, историк сделает вывод, что без поддержки немецких денег она вообще вряд ли могла состояться.
Последнее предложение явно не согласовано (кто «она»?), ну да Бог с ним.
Итак, давайте зафиксируем. До г-на Мельгунова все обвинения в документальном плане строились, по большей части, на телеграммах Алексинского & Со, содержание которых мы уже частично оценили. Заслуженный историк-эмигрант совершил, так сказать, научный прорыв и добавил «значительное количество документального материала». Причём, мадам философ повторила этот оборот дважды практически буквально. Забегая вперёд, можно сказать, что повторение, - это, пожалуй, её излюбленный способ установления истины. Нужно просто постоянно повторять: «это факт», «это факт», «это фактический факт», и вуаля! Я ничуть не преувеличиваю, скоро вы в этом убедитесь.
Но вернёмся к значительно расширенной документальной базе. О чём здесь идёт речь? Оказывается, вот о чём:
С.П. Мельгунов, точно так же как и Б.В. Никитин, а еще раньше Г.А. Алексинский, преимущественно строил свои обвинения на косвенных доказательствах и документах, каковыми являются используемые им телеграфная переписка подозреваемых, а также свидетельства непосредственных участников событий.
Вот это поворот! Оказывается, в качестве расширенной документальной базы тётенька впаривает нам:
1. Косвенные доказательства, которые, как известно, сами по себе ничего доказать не могут. И уж точно документами не являются.
2. Свидетельства участников событий. И под «событиями» подразумевается вовсе не процесс доставки финансов от рейхсбанка до кармана Владимира Ильича. Речь идёт о событиях эпохальных! Причём, это даже не допросы, когда человека предупреждают об ответственности за дачу ложных показаний, заставляют клясться на Библии и т.п. По сути дела, это просто рассказы современников, в стиле «Бернштейн ни секунды не сомневается в том, что…», «безымянный сотрудник какого-то журнала утверждает, что своими ушами слышал, как Покровский говорил, что…» и прочие «мамой клянусь!». И в данном контексте, разумеется, это тоже не документ. Похоже, г-жа Иванцова слабо представляет себе значение этого слова.
Ну и 3. Те же самые телеграммы! И если вы думаете, что Мельгунов исхитрился их дешифровать, или хотя бы привёл убедительную трактовку, то нет:
Ответы на эти [сами понимаете - какие] вопросы не дает и другой традиционный источник по теме финансовых субсидий большевиков [скорее всего, Ольга Константиновна имеет ввиду субсидии большевикам, ну да ладно] - телеграфная переписка подозреваемых. Более того, в последнее время этот исторический документ был подвергнут справедливой критике со стороны ряда исследователей. Так, работающий в США историк С. Ляндрес считает, что сам текст телеграмм еще не подтверждает факт причастности большевиков к получению немецких денег…
Вот какую общую оценку вкладу Мельгунова в разработку темы «немецкий фактор в Русской революции» даёт автор:
На наш взгляд, историк, в целом убедительно доказывая факт [как видите, это уже факт!] получения большевиками денег от германского источника, дает ему неверную трактовку, преувеличивая роль этих субсидий в развитии революционного процесса в России накануне октября 1917 г. То, что немцы субсидировали большевиков - а отрицать этот факт [стопудово факт!] после выхода работ Мельгунова могла уже разве что советская историография, - еще не означает, что они субсидировали русскую революцию.
Не будем обращать внимание на неуклюжие попытки г-жи Иванцовой поиграть в объективность, а просто дадим слово ей же. Вот что она пишет буквально на соседней странице:
…Доводы, приводимые американским автором [Ляндресом, см. выше], представляются верными, однако на их основании С. Ляндрес сделал поспешный вывод, утверждая, что обвинение официального следствия не имело под собой достаточных оснований.
Получается, современный американский исследователь, это тоже представитель советской историографии? Ну да Бог с ним, с Ляндресом! Просто оцените элегантность трансформации в пределах одного абзаца: от «на наш взгляд, в целом убедительно», до «отрицать этот факт может разве что конченный лошара советская историография». Лёгкость мысли необыкновенная! Тётя точно философ. И, что самое интересное, сам Мельгунов вовсе не подавал свои выводы как 100%-но доказанный факт. Желающим увидеть тот самый «золотой ключик», он не демонстрировал его на ладони, а предлагал поискать самим: «в кармане Парвуса, связанного и с социалистическим миром, и с министерством иностранных дел и с представителями генерального штаба надо искать тот самый «золотой немецкий ключ» которым открывается тайна необычайно быстрого успеха ленинской пропаганды».
Чтобы не терять ход философской мысли, вернёмся к тому моменту, когда г-жа Иванцова слегка пожурила Мельгунова за то, что он перегибал палку, говоря о том, что немцы субсидировали всю революцию.
Именно против такой подмены вопроса выступил другой российский историк-эмигрант, П.Б. Струве, заметивший, что русская революция - это не только большевики. Однако именно этот подход Мельгунова к теме германских денег во многом предопределил направление дальнейших исследований по теме финансовых субсидий большевиков, возобладав и в эмигрантской, и в зарубежной историографии. Последнему обстоятельству в немалой степени способствовали архивные находки в германских архивах в 1950-х гг.
Речь в данном случае как раз и идёт о поисках ключика в парвусовском кармане. Вот, что мы имеем в итоге:
На сегодняшний день документально подтвержден только 1 миллион марок, полученный Парвусом на «развертывание революционной пропаганды» и скорейшее заключение мира от германского правительства в 1915 г. Существуют косвенные свидетельства о получении им еще четырех миллионов, но не более.
Вместе с тем, хотя данные германского министерства иностранных дел и позволили подтвердить факт [факт!] получения большевикам субсидий из германского источника, они не позволили с однозначностью охарактеризовать характер осуществляемой между ними связи. Документы из немецких архивов свидетельствовали о намерениях германского правительства использовать большевиков с целью прекращения войны; они показали наличие прямого контакта германского правительства с Парвусом и отчасти зафиксировали факт [факт!] получения им денежных средств. Однако они не позволили проследить всю цепочку связи «немцы-Парвус-большевики».
Неопытного читателя вот такой пассаж мог бы вогнать в ступор: «данные германского министерства иностранных дел позволили подтвердить факт получения большевикам субсидий из германского источника… однако они не позволили проследить всю цепочку связи «немцы-Парвус-большевики». Но мы - люди подготовленные, поэтому понимаем, что логическую связь здесь искать бессмысленно, поскольку информативной является только вторая часть высказывания. А первая - это такая мантра, с помощью которой мадам-философ пытается нас ввести в транс: это факт… это факт… это факт... Но у нас, на этот случай, сохранилась с перестроечных времён баночка с заряженной Аланом Чумаком водой. Начинаем втирать целебную жидкость в темечко плавными круговыми движениями по часовой стрелке… Туман постепенно рассеивается… И вот! Оказывается, немецкие архивные находки доказали лишь то, что в кармане Парвуса были немецкие деньги! Насколько я знаю, это уже давным-давно никем особо и не опровергается. Выходит, мы снова остаёмся с багажом Мельгунова, то есть:
1. Телеграммами, которые умножил на ноль Ляндрес.
2. Рассказами современников.
3. Косвенными доказательствами.
Это всё! И я здесь вовсе не выдумываю. Г-жа Иванцова сама пишет об этом русским языком.
Что касается 1 миллиона марок, то я уже когда-то писал об этом и могу только повторить. Отрывок из моей старой статьи начинается цитатой из книги историка Ю.Фельштинского: «указания на выдачу Гельфанду-Парвусу 1 миллиона рублей имеются в документах германского МИДа. 23 января 1916 года германский посланник в Копенгагене Брокдорф-Ранцау сообщил канцлеру, что Парвус "вернулся в Копенгаген после трех недель пребывания в Стокгольме, где он встречался с русскими революционерами". И далее: "Сумма в 1 млн. рублей, предоставленная в его распоряжение, была немедленно выслана, уже доставлена в Петроград и используется по назначению».
В конце 1915 - начале 1916 годов Ленин находился на «курортах Швейцарии», Парвус, в это же время, «встречался с русскими революционерами» в Стокгольме, а деньги - уже «использовались по назначению» в Петрограде.
http://leninism.su/lie/3316-antiarutyunov-melkopakostnaya-lozh-o-velikom-cheloveke.html?showall=1
В немецких исследованиях Ольга Константиновна видит следующие конкретные недостатки:
Остались открытыми вопросы: какая часть из полученных Парвусом денег «дошла» до своего адресата; каким образом Парвус передавал деньги - напрямую или через вложения в коммерческую деятельность; если он их вкладывал, то во что именно; какой характер носила его связь с большевиками - прямой или опосредованный; знали ли они о том, от кого получали деньги; кто именно из большевистских лидеров был задействован в цепочке передачи денег и т. д.
Ага, сущие пустяки.
Ну и ещё давайте сравним два высказывания:
1. Вот что она сейчас пишет про "новые" немецкие документы: «они не позволили проследить всю цепочку связи ”немцы -Парвус-большевики”». (стр. 17).
2. А вот что далее будет писать о тех документах (в первую очередь - телеграммах), которые контрразведка передала следствию ещё в июле 1917-го: «они наглядно проиллюстрировали всю цепочку связи ”немцы-Парвус-большевики”». (стр. 59).
Так что не надо расстраиваться по пустякам, Ольга Константиновна: всё было доказано ещё век назад.
Хотя… Есть ещё третья цитата: «Однако телеграфная переписка не позволяла… детально проследить всю цепочку связи ”немцы-Парвус-большевики”». (стр. 60).
Адекватному человеку впору было бы удавиться на этой цепочке. Но г-жа Иванцова в своих извращённо-философских целях использует её ещё неоднократно.
Подведём промежуточный итог:
Таким образом, и российская эмигрантская, и зарубежная историография в последние десятилетия столкнулись с проблемой исчерпанности источниковой базы, на которой традиционно строятся исследования темы немецко-большевистских связей накануне октября 1917 г.
И обратимся к современным исследованиям:
Одновременно с публикациями уже известных, но не доступных российскому читателю мемуарных источников вышел целый ряд исследовательских работ. Отечественные историки начали с обращения к личности самого Ленина, уточнения его биографии и созданного советской историографией политического портрета, в который тема немецко-большевистских связей внесла серьезные коррективы. Пересмотру традиционных представлений о его личности и деятельности не в малой степени способствовали и переиздания вышедших на западе исследований, так или иначе характеризующих лидера большевиков, в частности Р. Пайпса, Г.М. Каткова и Р. Пейна…
Показательно, что мадам никак не упоминает Владлена Терентьевича Логинова. Очевидно, что качество исследования стоит для неё далеко не на первом месте. Главное, чтобы оно пересматривало те «представления» о Ленине, которые её лично не устраивают. Точно такой же принцип отбора (см. ниже) она применяет к исследованиям о немецко-большевистских связях. И действительно, зачем упоминать работы В.И.Старцева, или книгу Г.Л.Соболева «Тайный союзник. Русская революция и Германия», ведь для Ольги Константиновны важна одна - конкретная - точка зрения:
…Из работ по теме немецко-большевистских связей, вышедших в последнее время, особого внимания с точки зрения ломки штампов советской историографии заслуживают труды В.И. Кузнецова «Тайна октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор» и Г.З. Иоффе «Из истории борьбы за власть в 1917 r.». Существенным вкладом этих исследований является предпринятая в них попытка пересмотра традиционных подходов к этой теме, выражающаяся в попытке перейти от констатации факта [факта! Не забываем] получения большевиками финансовых субсидий из германского источника к определению роли выявленного «германского фактора» в развитии революционного процесса 1917 г. Вместе с тем и в этих работах имеет место определенная натяжка в отношении «германского фактора» в русской революции.
С опусом г-на Кузнецова я не знаком, но вот сборник под редакцией Г.З.Иоффе у меня на книжной полке стоит. Давайте проверим, насколько корректно рассказывает нам г-жа Иванцова об этой книге. Итак, она утверждает, что авторы (точнее составители) сборника отталкиваются от того факта, что большевики точно получали немецкие деньги, и уже на этой основе пытаются определить насколько сильно это повлияло на общий ход Революции.
Читаем авторское предисловие:
«Широкое хождение приобрела версия о финансовой поддержке Ленина и большевиков германскими военными и гражданскими властями, версия в крайнем своём выражении представляющая Ленина и некоторых других большевистских руководителей прямыми агентами Германии. Однако, даже те серьёзные историки, которые считают версию о германских субсидиях доказанной, не принимают утверждение о Ленине, как о немецком агенте. Ленин был прирожденным лидером, исключавшим навязывание ему какой-то посторонней воли».
Как видим, речь идёт всего лишь о версии. И из контекста понятно, что, по мнению авторов, существуют-таки серьёзные историки, которые вовсе не считают эту версию доказанной.
Еще больше об отношении авторов сборника к «ломке советских штампов» говорит текст на стр. 110: «По имеющимся опубликованным немецким документам невозможно найти какие-либо «финансовые следы» большевистско-немецких связей или какой-то намёк на факты большевистско-германского альянса».
Пожалуй, теперь есть основания сделать некоторые выводы и о самой мадам-философичке. Мне кажется, что речь здесь может идти в лучшем случае о плохой памяти, или выдаче желаемого за действительное, а в худшем - о непорядочности её, как исследователя.
Далее речь пойдёт о действительно замечательном историке (ныне, увы, уже покойной) Светлане Сергеевне Поповой, авторе книги «Между двумя переворотами». Г-жа Иванцова говорила ранее о многих авторах и исследователях. Кого-то она просто упоминала, кого-то могла разок поукорять в политической ангажированности, но вот при упоминании Поповой с Ольгой Константиновной начинает происходить что-то странное. В интернете такое явление обычно называют «нехило подгорело», «подорвало пукан» и т.п.
Сначала она отработала по классическому рецепту: хочешь посильнее обосрать - сперва похвали:
Прорывом в теме изучения темы германских денег является исследование С.С. Поповой «Между двумя переворотами. Документальные свидетельства о событиях лета 1917 г. в Петрограде (по французским и российским архивным источникам)». Безусловным достоинством работы является обращение к непосредственным документальным источникам, в том числе и к архивным. Нет необходимости перечислять достоинства и важность этого исследования: тщательность комментирования, попытка воссоздания целостной картины происходящего и дополнения материалов официального следствия по «делу Ленина» с привлечением множества других фондов, в том числе фондов РГВИА и РГВА, и пр. Однако трудно назвать исследование объективным, если на его титуле значится: «Документальное опровержение одной новомодной антисоветской фальшивки». Убежденность автора в деле Ленина как в такой «антисоветской фальшивке» заставляет автора крайне односторонне относиться ко всем богатейшим документальным свидетельствам, привлеченным к исследованию, выстраивая их определенным образом.
Поскольку никаких примеров «выстраивания» г-жа Иванцова не приводит, то остановимся на первой претензии: исследование Поповой не объективно, потому, что Светлана Сергеевна вынесла свой вывод на титул книги. Давайте сейчас просто запомним эту претензию, я к ней обязательно вернусь.
Идём дальше.
Но зарубежные и отечественные исследователи столкнулись не только с проблемой ограниченности той источниковой базы, на основе которой ими делаются выводы. К сожалению, все та же идеологическая ангажированность авторов способна свести на «нет» все попытки обратиться к новым источникам (С.С. Попова).
Второй заход: теперь мадам-философ уже использует свой фирменный способ аргументации: придание большей убедительности словам посредством их повторения.
Но в конечном итоге о вкусах и «идеологических пристрастиях» не спорят. Речь идет не об этом. Представляется, что в конечном итоге зарубежная и отечественная историография в настоящее время подошли к той проблеме, когда фактическая доказанность факта субсидирования немцами левого крыла российской социал-демократии делает актуальным не столько его дальнейшую детализацию, сколько его интерпретацию, иначе говоря, «вписание» в историю развития революционного процесса в России накануне октября 1917 г. через уяснение его реального места и роли…
«Фактическая доказанность факта» - это сильно.
…образно говоря, «дверь» русского революции слишком велика для того, чтобы быть открытой этим «ключом». И в этой связи нам представляются абсолютно бессмысленными попытки «защитить» Ленина, когда даже вопреки публикуемым документальным источникам по-прежнему доказывается невинность большевиков - названная работа С.С. Поповой является ярким тому примером.
Я думаю, вряд ли Светлана Сергеевна копала настолько глубоко, и речь, скорее всего, шла не о невинности, а о невиновности большевиков, но не будем придираться. Как видим, позиции г-жи Иванцовой в заочном споре крепнут на глазах: она повторяет свой вывод третий раз. Думаю, в детские годы мало кто мог сравниться с Олей Иванцовой в полемике типа «ты дура! нет - ты! нет - ты!» и т.д.
.....................................
Продолжение следует.
В сборнике «Следственное дело большевиков» на ответственное место редактора была призвана Ольга Константиновна Иванцова, кандидат философских наук. На первый взгляд, логичнее было бы видеть на этом посту профильного историка, или хотя бы юриста (поскольку Ольга Константиновна вполне себе делает юридические умозаключения), но, в принципе, философия - тоже хорошо. Во всяком случае, в плане логики все построения и умозаключения г-жи Иванцовой должны быть безупречны.
И первая глава вступления, рассказывающая о формировании следственных комиссий, выглядит вполне прилично. Зато вторая («Тема закулисных «спонсоров» октябрьского переворота в отечественной и зарубежной историографии») сразу вызывает вопросы. Начинается она так:
Ставя вопрос о происхождении денежных сумм, которыми располагало левое крыло Российской социал-демократической рабочей партии, мы фактически затрагиваем более широкую тему. Речь идет не просто о «спонсировании», пусть даже незаконном, одной из российских политических партий. Выясняя вопрос об источниках ее финансирования, о том, получали ли большевики деньги от германского Генерального штаба на «развертывание революционной пропаганды», мы по сути ставим вопрос о роли «германского фактора» в русской революции.
Почему речь идёт только о левом крыле, а точнее только об одной конкретной партии? А что остальные? Неужели эсеры, меньшевики и прочие в «пломбированных вагонах» через Германию не ездили? Или «германского» финансового компромата на них не было? Нет, и компромат был (примерно той же «достоверности», что и на большевиков), и через территорию вражеской страны во время войны они прокатились вполне беспрепятственно. Может быть дело в масштабах? Ведь то, что большевикам «вменялись» гораздо большие объёмы немецкой финансовой помощи - факт неоспоримый. Но нет, забегая вперёд, скажу, что в конце своего вступления сама Ольга Константиновна прямо заявляет, что размер здесь, как говорится, значения не имеет. В общем, я не очень понимаю аргументацию г-жи философа. Идём дальше.
Эта проблема, по справедливому мнению одного из современных исследователей этой темы, являлась и до сих пор является «мучительной загадкой как для современников, так и для последующих поколений отечественных зарубежных историков и общественных деятелей». Важность ее для понимания хода российской истории начала XX в. очевидна.
Кому очевидна?? Ну, допустим, взяли большевики деньги у немцев, и что? Что это может изменить в ходе истории? Кто конкретно из современников «мучается» над этой загадкой? Пусть обращаются, поможем: облегчим, так сказать, мучения.
Вместе с тем в российской и зарубежной историографии трудно представитель себе проблематику, с которой было бы связано большее количество мифов.
С одной стороны, имеет место ее недооценка, с другой - политические спекуляции. Явной недооценкой «германского фактора» в русской революции является его замалчивание или вовсе отрицание. В этой связи уместно привести замечание Д. Волкогонова, высказанное им еще в первые постперестроечные годы о том, что «германский фактор» - «не мистификация, а историческая правда, с которой уже давно шаг за шагом стягивается непроницаемый полог».
Здесь спорить особо не с чем, «германский фактор» объективно был. До Октября его разыгрывали, как факт предательской деятельности большевиков; в советское время - как провокацию Временного правительства; сейчас пытаются отыграть назад. Непонятно одно: зачем здесь упоминание г-на Волкогонова, это что, образец объективности? Да и замечание своё генерал-перевёртыш высказал не «в первые перестроечные годы», а в 1994 году, в своей паскудной книжке. Причём, формулировка «немецкий фактор» употребляется им вовсе не в расширительном смысле (а-ля г-жа Иванцова), а в самом узком: «немецкий фактор» = «немецкий золотой ключ для большевиков». Сомневающиеся могут сами заглянуть в помойное ведро приобщиться к прекрасному, например, здесь:
http://www.belousenko.com/books/publicism/volkogonov_lenin_1.htm
Искомая цитата - на странице 200.
Но при признании реальности «закулисных спонсоров» октябрьского переворота есть опасность впадения в другую крайность - крайность переоценки их роли в русской революции. С нашей точки зрения, в истории русской революции определение источников денежных средств, находившихся в распоряжении большевиков, не может «иметь первостепенное значение для выяснения причин их успеха в октябре 1917 г.». При таком подходе к анализу темы источников финансирования большевиков есть опасность подмены исторического анализа политической трактовкой, при которой сугубо историческая проблема превращается в политическую спекуляцию.
В конце вступительной статьи мы попробуем оценить объективность самой г-жи Иванцовой на основании её же рекомендаций, а сейчас вернёмся к началу.
Ольга Константиновна проводит краткий анализ трансформации «мифа о немецких деньгах».
«Пионером» изучения темы источников финансирования большевиков по праву можно считать журналиста Г.А. Алексинского. Именно ему принадлежат первые публикации на эту тему во французской прессе в 1915 г…
…Ценность работ Г.А. Алексинского значительно снижает политическая ангажированность их автора, меньшевика и «оборонца» по своим политическим убеждениям, а также тот факт, что его публикации носили преимущественно характер журналистского расследования. Тем не менее им впервые в научный оборот был введен важный исторический источник: телеграфная переписка подозреваемых.
Короче говоря, в основном слухи, да байки. Что касается телеграмм, то вот несколько самых характерных:
…Фюрстенберг. Стокгольм. Сальтшэбаден. Номер 86. Получила вашу 123. Ссылаюсь мои телеграммы 84-85. Сегодня опять внесла 20000 вместо семьдесят Суменсон;
...Сальтшэбаден. Козловскому. Семья Мери требует несколько тысяч что делать газет не получаем;
…Фюрстенберг. Грант Отель Стокгольма. Срочно кроме 28 посланы три телеграммы. Поездка теперь невозможна. Послала письмом нарочный когда смогу приглашу вас приехать напишите откажите платить моему тестю двести рублей привет Суменсон Надеждина 36.
Да, после предъявления НАСТОЛЬКО изобличающей информации большевикам оставалось только сливать воду.
Поскольку эти телеграммы далее будут упоминаться регулярно, немного расскажу об их появлении. Началось с 29 штук, которые французская разведка, получившая задание «доказать в интересах Временного русского правительства, что группа большевиков из окружения Ленина получает немецкие деньги», собрала и по-союзнически передала русской стороне 21 июня 1917 г. Потом русская контрразведка добавила ещё 37 телеграмм. А потом уже начавшееся Следствие довело общее количество до 120 штук. Наиболее полно их содержание проанализировал американский историк С.Ляндрес, но об это ниже.
Ну и, чтобы у читателей в дальнейшем не было вопросов пройдёмся по персоналиям. Фюрстенберг (Ганецкий) и Козловский, это большевики (с оговорками), которые принимали участие в деятельности торговой фирмы Парвуса. Что касается Евгении Маврикиевны Суменсон, то она к политике никакого отношения не имела, была торговым представителем той же фирмы в Петрограде и под раздачу попала совершенно случайно, оказавшись не в том месте, не в то время. Про самого Парвуса, думаю, рассказывать сейчас особо не надо. Это Федя Бондарчук из фильма «Демон Революции»
Более предметно эта тема стала обсуждаться только весной 1917 г. Беспрепятственный проезд В.И. Ульянова (Ленина) из Швейцарии через территорию воюющей с Россией Германии и заявление им уже на следующий после прибытия 4 апреля 1917 г. в известных «Апрельских тезисах» о необходимости заключения скорейшего мира с Германией не могли не вызвать общественного резонанса и не всколыхнуть подозрения, забытые со времен Циммервальдской конференции 1915 г., на которой впервые прозвучал призыв к использованию войны для борьбы со своим собственным правительством.
Владимир Ильич вроде бы никаких поводов к подобной забывчивости не давал и никогда за войну до победного конца не агитировал. Кроме того, здесь наличествует грубая подмена понятий, причём рассчитанная на то, что читатель к концу фразы забудет о том, с чего она начиналась. В итоге у г-жи Иванцовой получается, что Ленин «призывом к МИРУ» всколыхнул подозрения по поводу «использования ВОЙНЫ».
В полную силу данная тема зазвучала лишь в июле 1917 г., когда события вооруженного выступления против государственной власти 3-5 июля в г. Петрограде заставили многих увидеть в них прямое подтверждение «купленности» их зачинщиков, большевиков.
Ниже на этом периоде мы остановимся подробней, поэтому сейчас совершим небольшой прыжок во времени.
После октября 1917 г. инициатива исследования темы германских источников финансирования большевикам перешла от Г.А. Алексинского в эмигрантскую литературу…
…При всей ценности свидетельств А.И. Деникина, П.Н. Милюкова, В.В. Руднева, Б.В. Никитина, П.Н. Переверзева, П.А. Половцева нельзя не заметить политической ангажированности их суждений, главным образом в вопросе о том, насколько значительной была та роль, которую германские деньги сыграли при подготовке октябрьского переворота…
…Помимо этого в работах российских эмигрантов обращает на себя внимание ограниченность документальной базы, на которой строятся выводы…
Короче говоря, опять байки, слухи и голословные утверждения. Но тут к процессу подключилась тяжёлая артиллерия:
Свою дань этой традиции рассмотрения телеграфной переписки подозреваемых в качестве главного свидетельства обвинения отдал и русский историк С.П. Мельгунов, в эмиграции пришедший к выводу, что она представляет собой шифровку, которая может служить прикрытием подозрительной деятельности.
Вот это молодец, так молодец! Раньше-то, походу, об этом вообще не думали. Все на полном серьёзе обвиняли Ленина в том, что он оставил без газет семью Мэри, и отжал у тестя г-жи Суменсон двухсоточку. И только проницательный Мельгунов увидел здесь что-то большее...
Несомненной заслугой историка-эмигранта было значительное расширение документальной [? - см. ниже] базы исследования, что выгодно отличает его работы от предыдущих публикаций 20-30-х гг. по этой теме, как правило, замыкающихся на анализе опубликованных Г.А. Алексинским телеграмм. На основе анализа значительного количества документального [?? - см. ещё ниже] материала, который он начал собирать еще с весны 1917 г., Мельгунов получил возможность с уверенностью утверждать, что немцы действительно субсидировали большевиков. Более того, историк сделает вывод, что без поддержки немецких денег она вообще вряд ли могла состояться.
Последнее предложение явно не согласовано (кто «она»?), ну да Бог с ним.
Итак, давайте зафиксируем. До г-на Мельгунова все обвинения в документальном плане строились, по большей части, на телеграммах Алексинского & Со, содержание которых мы уже частично оценили. Заслуженный историк-эмигрант совершил, так сказать, научный прорыв и добавил «значительное количество документального материала». Причём, мадам философ повторила этот оборот дважды практически буквально. Забегая вперёд, можно сказать, что повторение, - это, пожалуй, её излюбленный способ установления истины. Нужно просто постоянно повторять: «это факт», «это факт», «это фактический факт», и вуаля! Я ничуть не преувеличиваю, скоро вы в этом убедитесь.
Но вернёмся к значительно расширенной документальной базе. О чём здесь идёт речь? Оказывается, вот о чём:
С.П. Мельгунов, точно так же как и Б.В. Никитин, а еще раньше Г.А. Алексинский, преимущественно строил свои обвинения на косвенных доказательствах и документах, каковыми являются используемые им телеграфная переписка подозреваемых, а также свидетельства непосредственных участников событий.
Вот это поворот! Оказывается, в качестве расширенной документальной базы тётенька впаривает нам:
1. Косвенные доказательства, которые, как известно, сами по себе ничего доказать не могут. И уж точно документами не являются.
2. Свидетельства участников событий. И под «событиями» подразумевается вовсе не процесс доставки финансов от рейхсбанка до кармана Владимира Ильича. Речь идёт о событиях эпохальных! Причём, это даже не допросы, когда человека предупреждают об ответственности за дачу ложных показаний, заставляют клясться на Библии и т.п. По сути дела, это просто рассказы современников, в стиле «Бернштейн ни секунды не сомневается в том, что…», «безымянный сотрудник какого-то журнала утверждает, что своими ушами слышал, как Покровский говорил, что…» и прочие «мамой клянусь!». И в данном контексте, разумеется, это тоже не документ. Похоже, г-жа Иванцова слабо представляет себе значение этого слова.
Ну и 3. Те же самые телеграммы! И если вы думаете, что Мельгунов исхитрился их дешифровать, или хотя бы привёл убедительную трактовку, то нет:
Ответы на эти [сами понимаете - какие] вопросы не дает и другой традиционный источник по теме финансовых субсидий большевиков [скорее всего, Ольга Константиновна имеет ввиду субсидии большевикам, ну да ладно] - телеграфная переписка подозреваемых. Более того, в последнее время этот исторический документ был подвергнут справедливой критике со стороны ряда исследователей. Так, работающий в США историк С. Ляндрес считает, что сам текст телеграмм еще не подтверждает факт причастности большевиков к получению немецких денег…
Вот какую общую оценку вкладу Мельгунова в разработку темы «немецкий фактор в Русской революции» даёт автор:
На наш взгляд, историк, в целом убедительно доказывая факт [как видите, это уже факт!] получения большевиками денег от германского источника, дает ему неверную трактовку, преувеличивая роль этих субсидий в развитии революционного процесса в России накануне октября 1917 г. То, что немцы субсидировали большевиков - а отрицать этот факт [стопудово факт!] после выхода работ Мельгунова могла уже разве что советская историография, - еще не означает, что они субсидировали русскую революцию.
Не будем обращать внимание на неуклюжие попытки г-жи Иванцовой поиграть в объективность, а просто дадим слово ей же. Вот что она пишет буквально на соседней странице:
…Доводы, приводимые американским автором [Ляндресом, см. выше], представляются верными, однако на их основании С. Ляндрес сделал поспешный вывод, утверждая, что обвинение официального следствия не имело под собой достаточных оснований.
Получается, современный американский исследователь, это тоже представитель советской историографии? Ну да Бог с ним, с Ляндресом! Просто оцените элегантность трансформации в пределах одного абзаца: от «на наш взгляд, в целом убедительно», до «отрицать этот факт может разве что конченный лошара советская историография». Лёгкость мысли необыкновенная! Тётя точно философ. И, что самое интересное, сам Мельгунов вовсе не подавал свои выводы как 100%-но доказанный факт. Желающим увидеть тот самый «золотой ключик», он не демонстрировал его на ладони, а предлагал поискать самим: «в кармане Парвуса, связанного и с социалистическим миром, и с министерством иностранных дел и с представителями генерального штаба надо искать тот самый «золотой немецкий ключ» которым открывается тайна необычайно быстрого успеха ленинской пропаганды».
Чтобы не терять ход философской мысли, вернёмся к тому моменту, когда г-жа Иванцова слегка пожурила Мельгунова за то, что он перегибал палку, говоря о том, что немцы субсидировали всю революцию.
Именно против такой подмены вопроса выступил другой российский историк-эмигрант, П.Б. Струве, заметивший, что русская революция - это не только большевики. Однако именно этот подход Мельгунова к теме германских денег во многом предопределил направление дальнейших исследований по теме финансовых субсидий большевиков, возобладав и в эмигрантской, и в зарубежной историографии. Последнему обстоятельству в немалой степени способствовали архивные находки в германских архивах в 1950-х гг.
Речь в данном случае как раз и идёт о поисках ключика в парвусовском кармане. Вот, что мы имеем в итоге:
На сегодняшний день документально подтвержден только 1 миллион марок, полученный Парвусом на «развертывание революционной пропаганды» и скорейшее заключение мира от германского правительства в 1915 г. Существуют косвенные свидетельства о получении им еще четырех миллионов, но не более.
Вместе с тем, хотя данные германского министерства иностранных дел и позволили подтвердить факт [факт!] получения большевикам субсидий из германского источника, они не позволили с однозначностью охарактеризовать характер осуществляемой между ними связи. Документы из немецких архивов свидетельствовали о намерениях германского правительства использовать большевиков с целью прекращения войны; они показали наличие прямого контакта германского правительства с Парвусом и отчасти зафиксировали факт [факт!] получения им денежных средств. Однако они не позволили проследить всю цепочку связи «немцы-Парвус-большевики».
Неопытного читателя вот такой пассаж мог бы вогнать в ступор: «данные германского министерства иностранных дел позволили подтвердить факт получения большевикам субсидий из германского источника… однако они не позволили проследить всю цепочку связи «немцы-Парвус-большевики». Но мы - люди подготовленные, поэтому понимаем, что логическую связь здесь искать бессмысленно, поскольку информативной является только вторая часть высказывания. А первая - это такая мантра, с помощью которой мадам-философ пытается нас ввести в транс: это факт… это факт… это факт... Но у нас, на этот случай, сохранилась с перестроечных времён баночка с заряженной Аланом Чумаком водой. Начинаем втирать целебную жидкость в темечко плавными круговыми движениями по часовой стрелке… Туман постепенно рассеивается… И вот! Оказывается, немецкие архивные находки доказали лишь то, что в кармане Парвуса были немецкие деньги! Насколько я знаю, это уже давным-давно никем особо и не опровергается. Выходит, мы снова остаёмся с багажом Мельгунова, то есть:
1. Телеграммами, которые умножил на ноль Ляндрес.
2. Рассказами современников.
3. Косвенными доказательствами.
Это всё! И я здесь вовсе не выдумываю. Г-жа Иванцова сама пишет об этом русским языком.
Что касается 1 миллиона марок, то я уже когда-то писал об этом и могу только повторить. Отрывок из моей старой статьи начинается цитатой из книги историка Ю.Фельштинского: «указания на выдачу Гельфанду-Парвусу 1 миллиона рублей имеются в документах германского МИДа. 23 января 1916 года германский посланник в Копенгагене Брокдорф-Ранцау сообщил канцлеру, что Парвус "вернулся в Копенгаген после трех недель пребывания в Стокгольме, где он встречался с русскими революционерами". И далее: "Сумма в 1 млн. рублей, предоставленная в его распоряжение, была немедленно выслана, уже доставлена в Петроград и используется по назначению».
В конце 1915 - начале 1916 годов Ленин находился на «курортах Швейцарии», Парвус, в это же время, «встречался с русскими революционерами» в Стокгольме, а деньги - уже «использовались по назначению» в Петрограде.
http://leninism.su/lie/3316-antiarutyunov-melkopakostnaya-lozh-o-velikom-cheloveke.html?showall=1
В немецких исследованиях Ольга Константиновна видит следующие конкретные недостатки:
Остались открытыми вопросы: какая часть из полученных Парвусом денег «дошла» до своего адресата; каким образом Парвус передавал деньги - напрямую или через вложения в коммерческую деятельность; если он их вкладывал, то во что именно; какой характер носила его связь с большевиками - прямой или опосредованный; знали ли они о том, от кого получали деньги; кто именно из большевистских лидеров был задействован в цепочке передачи денег и т. д.
Ага, сущие пустяки.
Ну и ещё давайте сравним два высказывания:
1. Вот что она сейчас пишет про "новые" немецкие документы: «они не позволили проследить всю цепочку связи ”немцы -Парвус-большевики”». (стр. 17).
2. А вот что далее будет писать о тех документах (в первую очередь - телеграммах), которые контрразведка передала следствию ещё в июле 1917-го: «они наглядно проиллюстрировали всю цепочку связи ”немцы-Парвус-большевики”». (стр. 59).
Так что не надо расстраиваться по пустякам, Ольга Константиновна: всё было доказано ещё век назад.
Хотя… Есть ещё третья цитата: «Однако телеграфная переписка не позволяла… детально проследить всю цепочку связи ”немцы-Парвус-большевики”». (стр. 60).
Адекватному человеку впору было бы удавиться на этой цепочке. Но г-жа Иванцова в своих извращённо-философских целях использует её ещё неоднократно.
Подведём промежуточный итог:
Таким образом, и российская эмигрантская, и зарубежная историография в последние десятилетия столкнулись с проблемой исчерпанности источниковой базы, на которой традиционно строятся исследования темы немецко-большевистских связей накануне октября 1917 г.
И обратимся к современным исследованиям:
Одновременно с публикациями уже известных, но не доступных российскому читателю мемуарных источников вышел целый ряд исследовательских работ. Отечественные историки начали с обращения к личности самого Ленина, уточнения его биографии и созданного советской историографией политического портрета, в который тема немецко-большевистских связей внесла серьезные коррективы. Пересмотру традиционных представлений о его личности и деятельности не в малой степени способствовали и переиздания вышедших на западе исследований, так или иначе характеризующих лидера большевиков, в частности Р. Пайпса, Г.М. Каткова и Р. Пейна…
Показательно, что мадам никак не упоминает Владлена Терентьевича Логинова. Очевидно, что качество исследования стоит для неё далеко не на первом месте. Главное, чтобы оно пересматривало те «представления» о Ленине, которые её лично не устраивают. Точно такой же принцип отбора (см. ниже) она применяет к исследованиям о немецко-большевистских связях. И действительно, зачем упоминать работы В.И.Старцева, или книгу Г.Л.Соболева «Тайный союзник. Русская революция и Германия», ведь для Ольги Константиновны важна одна - конкретная - точка зрения:
…Из работ по теме немецко-большевистских связей, вышедших в последнее время, особого внимания с точки зрения ломки штампов советской историографии заслуживают труды В.И. Кузнецова «Тайна октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор» и Г.З. Иоффе «Из истории борьбы за власть в 1917 r.». Существенным вкладом этих исследований является предпринятая в них попытка пересмотра традиционных подходов к этой теме, выражающаяся в попытке перейти от констатации факта [факта! Не забываем] получения большевиками финансовых субсидий из германского источника к определению роли выявленного «германского фактора» в развитии революционного процесса 1917 г. Вместе с тем и в этих работах имеет место определенная натяжка в отношении «германского фактора» в русской революции.
С опусом г-на Кузнецова я не знаком, но вот сборник под редакцией Г.З.Иоффе у меня на книжной полке стоит. Давайте проверим, насколько корректно рассказывает нам г-жа Иванцова об этой книге. Итак, она утверждает, что авторы (точнее составители) сборника отталкиваются от того факта, что большевики точно получали немецкие деньги, и уже на этой основе пытаются определить насколько сильно это повлияло на общий ход Революции.
Читаем авторское предисловие:
«Широкое хождение приобрела версия о финансовой поддержке Ленина и большевиков германскими военными и гражданскими властями, версия в крайнем своём выражении представляющая Ленина и некоторых других большевистских руководителей прямыми агентами Германии. Однако, даже те серьёзные историки, которые считают версию о германских субсидиях доказанной, не принимают утверждение о Ленине, как о немецком агенте. Ленин был прирожденным лидером, исключавшим навязывание ему какой-то посторонней воли».
Как видим, речь идёт всего лишь о версии. И из контекста понятно, что, по мнению авторов, существуют-таки серьёзные историки, которые вовсе не считают эту версию доказанной.
Еще больше об отношении авторов сборника к «ломке советских штампов» говорит текст на стр. 110: «По имеющимся опубликованным немецким документам невозможно найти какие-либо «финансовые следы» большевистско-немецких связей или какой-то намёк на факты большевистско-германского альянса».
Пожалуй, теперь есть основания сделать некоторые выводы и о самой мадам-философичке. Мне кажется, что речь здесь может идти в лучшем случае о плохой памяти, или выдаче желаемого за действительное, а в худшем - о непорядочности её, как исследователя.
Далее речь пойдёт о действительно замечательном историке (ныне, увы, уже покойной) Светлане Сергеевне Поповой, авторе книги «Между двумя переворотами». Г-жа Иванцова говорила ранее о многих авторах и исследователях. Кого-то она просто упоминала, кого-то могла разок поукорять в политической ангажированности, но вот при упоминании Поповой с Ольгой Константиновной начинает происходить что-то странное. В интернете такое явление обычно называют «нехило подгорело», «подорвало пукан» и т.п.
Сначала она отработала по классическому рецепту: хочешь посильнее обосрать - сперва похвали:
Прорывом в теме изучения темы германских денег является исследование С.С. Поповой «Между двумя переворотами. Документальные свидетельства о событиях лета 1917 г. в Петрограде (по французским и российским архивным источникам)». Безусловным достоинством работы является обращение к непосредственным документальным источникам, в том числе и к архивным. Нет необходимости перечислять достоинства и важность этого исследования: тщательность комментирования, попытка воссоздания целостной картины происходящего и дополнения материалов официального следствия по «делу Ленина» с привлечением множества других фондов, в том числе фондов РГВИА и РГВА, и пр. Однако трудно назвать исследование объективным, если на его титуле значится: «Документальное опровержение одной новомодной антисоветской фальшивки». Убежденность автора в деле Ленина как в такой «антисоветской фальшивке» заставляет автора крайне односторонне относиться ко всем богатейшим документальным свидетельствам, привлеченным к исследованию, выстраивая их определенным образом.
Поскольку никаких примеров «выстраивания» г-жа Иванцова не приводит, то остановимся на первой претензии: исследование Поповой не объективно, потому, что Светлана Сергеевна вынесла свой вывод на титул книги. Давайте сейчас просто запомним эту претензию, я к ней обязательно вернусь.
Идём дальше.
Но зарубежные и отечественные исследователи столкнулись не только с проблемой ограниченности той источниковой базы, на основе которой ими делаются выводы. К сожалению, все та же идеологическая ангажированность авторов способна свести на «нет» все попытки обратиться к новым источникам (С.С. Попова).
Второй заход: теперь мадам-философ уже использует свой фирменный способ аргументации: придание большей убедительности словам посредством их повторения.
Но в конечном итоге о вкусах и «идеологических пристрастиях» не спорят. Речь идет не об этом. Представляется, что в конечном итоге зарубежная и отечественная историография в настоящее время подошли к той проблеме, когда фактическая доказанность факта субсидирования немцами левого крыла российской социал-демократии делает актуальным не столько его дальнейшую детализацию, сколько его интерпретацию, иначе говоря, «вписание» в историю развития революционного процесса в России накануне октября 1917 г. через уяснение его реального места и роли…
«Фактическая доказанность факта» - это сильно.
…образно говоря, «дверь» русского революции слишком велика для того, чтобы быть открытой этим «ключом». И в этой связи нам представляются абсолютно бессмысленными попытки «защитить» Ленина, когда даже вопреки публикуемым документальным источникам по-прежнему доказывается невинность большевиков - названная работа С.С. Поповой является ярким тому примером.
Я думаю, вряд ли Светлана Сергеевна копала настолько глубоко, и речь, скорее всего, шла не о невинности, а о невиновности большевиков, но не будем придираться. Как видим, позиции г-жи Иванцовой в заочном споре крепнут на глазах: она повторяет свой вывод третий раз. Думаю, в детские годы мало кто мог сравниться с Олей Иванцовой в полемике типа «ты дура! нет - ты! нет - ты!» и т.д.
.....................................
Продолжение следует.