Todesdämmerung
"Глупость, как мы уже видели, понималась еще в глубочайшей древности как переживание смерти. Позднее из нее вырастает сакральный образ. В виде безумия, образ этот делается обязательной чертой всех, кто проходит фазу смерти, и потому племенные боги, ставшие позднее героями, временно впадают в безумие, и как раз в стадии мытарств и наибольшего мрака. Таковы Ивейн, Гугдитрих, Тристан и многие другие вплоть до Гамлета.
Я уже указывала, что такая стадия смерти персонифицируется в шуте, который выполняет свою роль в обряде и в бытовом обычае, как в двух параллельных отложениях мировоззрения. Такой шут остается и в цирке, в виде клоуна; здесь он «рыжий», внезапно появляющийся, всем мешающий, изгоняемый с побоями, проходящий в древнюю комедию и оттуда, как хвастун, в среднюю и римскую. Клоун тоже имеет право обличать и злословить, так как когда-то инвектива в нем олицетворялась. Такие записные шуты и дураки, специально вызывающие смех и злословящие, подобно актерам-протагонистам, являются носителями божественной семантики; их имеет царь, как избавителей смерти, непосредственно при себе, их заводит каждая владетельная особа и каждый состоятельный человек; по-видимому, в древности их имели все.
Позднее роль их обособляется, и они становятся бродячими актерами, жонглерами, скоморохами. В средние века мы видим их в отличительных одеждах и в почетной роли; они певцы и рецититаторы. Затем они падают ниже или, вернее, уже не выходят из той среды, откуда и вышли; теперь они в тавернах говорят скабрезности, свое священное сквернословие, паясничают и фокусничают. На ярмарке и в балагане, в этих архаических священных местах, они до сих пор играют первенствующую роль, ходят на ходулях, былых котурнах, показывают театр кукол и бывший храмовый ящик, святая святых бога,- раек; они по дворам под музыку шарманки до сих пор акробатствуют, не зная, что их предками были Икар, Дэдал, Фаэтон и другие солнечные, из смерти в небо поднимающиеся акробаты."
Ольга Фрейденберг, "Поэтика сюжета и жанра."
Олицетворения смерти, потерявшие свою мистерическую трагичность и опустившиеся до пьяных плясок с поножовщиной в кабаках, а ещё удивляются, что многие дети боятся клоунов. Дети чувствуют.