Праздники over
Столица встретила грязным снежочком и кашицей под ногами... Еще вчера мы валялись в сугробах в Mon Repos и пили бурбон, а сегодня Ксения Михайловна улетела на Урал, оставив меня тосковать на Белорусском вокзале. Домой идти ноги отказывались.
Москва напоминала город призрак. Все разъехались. Те, кто не разъехался не брали трубку. На фоне общей серо-белой гаммы неожиданно празднично смотрелись таджики. Веселые, загорелые, в зубодробильно-оранжевых костюмах. Как снегири, только большие и оранжевые. Красота же, ну.
Пришлось купить коньяку и любимого сырного печенья. Жизнь неожиданно расцвела яркими красками, приобрела глубину и объем, образовались скрытые и дополнительные смыслы.
В безмолвной и равнодушной снежной пустыне внезапно обнаружился абсолютно трезвый Ромарио. Погуляли с ним. Потом отдал пленки в проявку. Потом напился водки с Орлушей.
Жизнь вошла в привычное русло.
Москва напоминала город призрак. Все разъехались. Те, кто не разъехался не брали трубку. На фоне общей серо-белой гаммы неожиданно празднично смотрелись таджики. Веселые, загорелые, в зубодробильно-оранжевых костюмах. Как снегири, только большие и оранжевые. Красота же, ну.
Пришлось купить коньяку и любимого сырного печенья. Жизнь неожиданно расцвела яркими красками, приобрела глубину и объем, образовались скрытые и дополнительные смыслы.
В безмолвной и равнодушной снежной пустыне внезапно обнаружился абсолютно трезвый Ромарио. Погуляли с ним. Потом отдал пленки в проявку. Потом напился водки с Орлушей.
Жизнь вошла в привычное русло.