Про встречи с очевидцами Великой Отечественной войны
Однажды Георгий вспомнил, что он встречался с очевидцами Великой Отечественной. Но он ещё и встречался с людьми "с той стороны" - которые воевали против нас. Это были разные встречи, как правило, спонтанные. 25 лет назад Георгий рано утром не мог найти на вокзале в Вене нужный поезд.
Он спросил на ломаном немецком у старика на перроне. Тот махнул рукой - мол, покажу. Пошли.
Старик спрашивает Георгия:
"Russland?"
"Ja."
И он начинает говорить на плохом, но русском. И говорит, чётко очень:
"Я военнопленный."
Георгий интересуется, где его взяли в плен.
"Сорок пятый, Кёнигсберг."
Идут дальше, а Георгий задумался. Его прадед погиб 16 февраля 1945-го под Кёнигсбергом. Возможно, этот добрый, вежливый и заботливый старичок его и убил.
Дошли до поезда. Старик мнётся. Потом говорит:
"Русские люди хороший. Простите меня."
Старый, сгорбленный. Ещё одна встреча была в Гамбурге, когда на интервью с человеком, который тщетно ищет своих родителей (он русский, его в 2 года похитили в Крыму для программы "Лебенсборн") пришёл его друг, помогать с переводом на английский. Друг был старше. Он честно сказал мне:
"Я не хочу скрывать. Я в январе 45-го вступил добровольцем в СС, а в апреле меня взяли в плен англичане. Я любил Гитлера, говорю вам искренне. Мне стыдно, я был молод."
Я смотрел на старика, и видел его молодым - в серо-зелёной форме, с чёрными петлицами с серебряными молниями, с засученными рукавами.
"У вас были в обслуге дома восточные рабочие?" - спросил я.
"Да."
"И как вы к ним относились?"
Он отвёл взгляд.
"Плохо. Я плохой человек. Простите меня, если можете."
Я не ответил. На интервью с последним премьером ГДР Хансом Модровым, этот человек (он умер в прошлом году) сразу сообщил:
"Я был в фольксштурме. Русские захватили наш город внезапно, я не успел выстрелить - меня взяли в плен с оружием в руках. Но если бы я мог, я бы убивал."
Он рассказывал, как был в лагере под Москвой, и пожилые конвоиры жалели мальчишек, которые ещё полгода назад стреляли им в спину из засад, и подкармливали их из своего пайка. И как увидел следы обстрела Ленинграда и руины Петергофа.
"Если бы русские потом стёрли Германию с лица земли, это и то было бы ещё мало за всё, что мы у вас сделали."
Ну и наконец, в Эстонии Георгий общался с ветеранами легиона СС. Один из них, уже сидящий в инвалидной коляске, глядя на Георгия, что-то сказал с ненавистью.
"Что он говорит?"
Переводчик страшно застеснялся.
"Говорит, что жалеет, что мало вас стрелял" - промямлил он.
"Скажите ему, что он старая сволочь, и что он отстрелялся" - равнодушно ответил Георгий.
Переводчик что-то там сказал по-эстонски. Уж не знаю, перевёл ли. Все эти люди получают пенсию. У них дети, внуки. У них есть сообщества, они собираются вместе, поют песни. Где-то и на марши выходят, как в Латвии и Эстонии. Кому-то из них честно стыдно за прошлое, а кто-то им гордится. И их много. Скажем, бывших служащих СС сейчас осталось в живых больше, чем узников концлагерей.
[ Читать дальше.. ]Вспоминаются стихи Юлии Друниной.
Он строен, хотя седоват, -
Мальчишкой прошел по войне,
Прошел как окопный солдат,
Но только… на той стороне.
Он выучил русский в плену.
На память читает стихи.
С себя не снимает вину
За те - фронтовые - грехи.
Да, много воды утекло!
Он вроде другой человек…
Сверкает неон и стекло,
Блистателен атомный век.
Мой спутник галантен и мил,
Внимательность в умных глазах…
Так вот кто едва не убил
Меня в подмосковных лесах!
Молчим. У рейхстага стоим,
Не знаю, минуту иль час.
Не знаю, туман или дым
Сгущается около нас.
Не знаю я - если опять
Рванется лавина огня,
Откажется, нет ли стрелять
Галантный филолог в меня.
© Георгий Зотов
p.s.
[ Важное замечание и кнопки.. ]
* Орфография, пунктуация, фотографии и видео автора бережно сохранены.
** Упоминаются граждане и организации навсегда признанные в РФ преступниками и осуждённые судами и трибуналами, включая Нюрнбергский трибунал.
Он спросил на ломаном немецком у старика на перроне. Тот махнул рукой - мол, покажу. Пошли.
Старик спрашивает Георгия:
"Russland?"
"Ja."
И он начинает говорить на плохом, но русском. И говорит, чётко очень:
"Я военнопленный."
Георгий интересуется, где его взяли в плен.
"Сорок пятый, Кёнигсберг."
Идут дальше, а Георгий задумался. Его прадед погиб 16 февраля 1945-го под Кёнигсбергом. Возможно, этот добрый, вежливый и заботливый старичок его и убил.
Дошли до поезда. Старик мнётся. Потом говорит:
"Русские люди хороший. Простите меня."
Старый, сгорбленный. Ещё одна встреча была в Гамбурге, когда на интервью с человеком, который тщетно ищет своих родителей (он русский, его в 2 года похитили в Крыму для программы "Лебенсборн") пришёл его друг, помогать с переводом на английский. Друг был старше. Он честно сказал мне:
"Я не хочу скрывать. Я в январе 45-го вступил добровольцем в СС, а в апреле меня взяли в плен англичане. Я любил Гитлера, говорю вам искренне. Мне стыдно, я был молод."
Я смотрел на старика, и видел его молодым - в серо-зелёной форме, с чёрными петлицами с серебряными молниями, с засученными рукавами.
"У вас были в обслуге дома восточные рабочие?" - спросил я.
"Да."
"И как вы к ним относились?"
Он отвёл взгляд.
"Плохо. Я плохой человек. Простите меня, если можете."
Я не ответил. На интервью с последним премьером ГДР Хансом Модровым, этот человек (он умер в прошлом году) сразу сообщил:
"Я был в фольксштурме. Русские захватили наш город внезапно, я не успел выстрелить - меня взяли в плен с оружием в руках. Но если бы я мог, я бы убивал."
Он рассказывал, как был в лагере под Москвой, и пожилые конвоиры жалели мальчишек, которые ещё полгода назад стреляли им в спину из засад, и подкармливали их из своего пайка. И как увидел следы обстрела Ленинграда и руины Петергофа.
"Если бы русские потом стёрли Германию с лица земли, это и то было бы ещё мало за всё, что мы у вас сделали."
Ну и наконец, в Эстонии Георгий общался с ветеранами легиона СС. Один из них, уже сидящий в инвалидной коляске, глядя на Георгия, что-то сказал с ненавистью.
"Что он говорит?"
Переводчик страшно застеснялся.
"Говорит, что жалеет, что мало вас стрелял" - промямлил он.
"Скажите ему, что он старая сволочь, и что он отстрелялся" - равнодушно ответил Георгий.
Переводчик что-то там сказал по-эстонски. Уж не знаю, перевёл ли. Все эти люди получают пенсию. У них дети, внуки. У них есть сообщества, они собираются вместе, поют песни. Где-то и на марши выходят, как в Латвии и Эстонии. Кому-то из них честно стыдно за прошлое, а кто-то им гордится. И их много. Скажем, бывших служащих СС сейчас осталось в живых больше, чем узников концлагерей.
[ Читать дальше.. ]Вспоминаются стихи Юлии Друниной.
Он строен, хотя седоват, -
Мальчишкой прошел по войне,
Прошел как окопный солдат,
Но только… на той стороне.
Он выучил русский в плену.
На память читает стихи.
С себя не снимает вину
За те - фронтовые - грехи.
Да, много воды утекло!
Он вроде другой человек…
Сверкает неон и стекло,
Блистателен атомный век.
Мой спутник галантен и мил,
Внимательность в умных глазах…
Так вот кто едва не убил
Меня в подмосковных лесах!
Молчим. У рейхстага стоим,
Не знаю, минуту иль час.
Не знаю, туман или дым
Сгущается около нас.
Не знаю я - если опять
Рванется лавина огня,
Откажется, нет ли стрелять
Галантный филолог в меня.
© Георгий Зотов
p.s.
[ Важное замечание и кнопки.. ]
* Орфография, пунктуация, фотографии и видео автора бережно сохранены.
** Упоминаются граждане и организации навсегда признанные в РФ преступниками и осуждённые судами и трибуналами, включая Нюрнбергский трибунал.