Письмо, адресованное другу, или J'ai Osé Parfum
Здравствуй, дорогой мой друг Dkflbvbh! Чтобы подчеркнуть твердость твоего характера, я не оставлю тебе гласных вообще. Такое бывает только в армянских и арабских фамилиях, так что в своем лице ты тем самым примиряешь два доселе недолюбливавших друг друга народа.
Наверное, я должен был ответить на твое письмо пораньше, как того требуют приличия и принятые меж нами условности. Однако надеюсь, что дочитав это письмо до конца, ты сможешь убедиться, что причины, принуждавшие меня к молчанию, весьма существенны, и что я смею расчитывать если ни на прощение, то хотя бы на небольшое снисхождение с твоей стороны.
В последнее время я очень сблизился с человеком, которого стану называть здесь господином Ляном. Господин Лян держит небольшой ресторанчик на одной из многих оживленных улиц Мон-Кока, хотя, честно говоря, лично я не стал бы называть его заведение столь высокомерно, рестораном; по моим представлениям закуток этот больше смахивает на столовую. Однако господину Ляну ресторан больше по душе, и он, по-видимому, пользуется этим словом, чтобы зазывать клиентов. Именно слово restourant, притом написанное с ошибкой, - это единственное, что выведено латинскими буквами над завешенным прозрачной клеенкой входом в его заведение. Все остальное светится зелеными неоновыми иероглифами.
Если тебе что-то понадобится купить в нашем огромном Сянгане, то, будь ты местным жителем, отправишься не в ближайший магазин, а в район, где торгуют именно тем товаром, который тебя интересует. Так, если тебе нужен торшер для вечернего чтения книг или чаепития, ты поедешь в Ван-Чай, где продают светильники, шторы и чайники, а заодно предлагают массу других удовольствий, интересных в первую очередь предоставленным самим себе мужчинам. Если тебе понадобились тапочки для недалеких прогулок вблизи дверей своего дома или по балкону, то ты поедешь в другой район, Тап Чин Ку, целиком заваленный тапочками, а также невразумительными предметами, напоминающими нижнее белье для людей преклонного возраста. Захотел ты, допустим, вяленой рыбы, - и тогда тебе прямая дорога на Западную Улицу Желаний, где вдоль дороги лежит засушенным население целого Южно-Китайского моря. Если же тебе приспичило купить мандариновое дерево, то ты, конечно же, отправишься на улицу Принца Эдуарда, в центральную ее часть, славящуюся изобилием разнообразнейших мандариновых деревьев, орхидей, мха и плесени.
В этот раз мне понадобились духи J'ai Osé Parfum. Вернее понадобились они не совсем мне, а скорее тебе, ведь ты решил использовать их для примирения со своей супругой и, если припоминаешь, попросил меня о помощи в раздобывании этого мироносного аромата. Я, всей душой ратующий за благополучие в семьях моих друзей, не без удовольствия бросился исполнять эту прихоть и погрузился в район Мон-Кок, наводненный парфюмерией и даже отыскал внутри него улицу, одна сторона которой была полностью посвящена духáм упомянутой тобой марки.
И стоило такому случиться, что именно в тот момент, когда я с радостью обнаружил себя у цели, на меня накатила волна неодолимого голода, который подступает ко мне каждый день в одно и то же время, около двух часов дня. Этот дневной голод обладает такой силой, что полностью лишает меня рассудка, ориентации и прочих радостей, делающих людскую жизнь осмысленной. Я застонал от тягости нахлынувшего ощущения и немедленно выловил из загазованного перегоревшей соляркой воздуха пару молекул специй, свойственных традиционным местным обедам. Мой взгляд скользнул по улице, и секунду спустя ноги сами несли меня к слову restourant, которое при прочих обстоятельствах я бы вряд ли заметил. В мгновение ока преодолел я каких-то тридцать шагов, откинул прозрачный занавес и ворвался в узкое помещение, выложенное белым кафелем. Вдоль правой стены, уходившей вглубь здания, стояли в ряд четыре стола, напоминающие жмущиеся к окнам столики в плацкартном вагоне. Левая стена была посвящена приготовлению пищи: там была плита, стол, доски, кастрюли, сковородки и седой суетливый человек в белом колпаке и с длиннющим ножом в руке. Он лишь скользнул по мне вглядом и немедленно вернулся к искрометному нарезанию не известных мне овощей. Ты, вероятно, начал догадываться, что это и был господин Лян, которому в тот день суждено было спасать меня от голода. Не спросясь, я уселся на пустое место рядом с двумя угрюмыми мужчинами, поедавшими суп с лапшой, и издал звук, которому давно обучился и который лаконично обозначал невыносимое желание подкрепиться.
Слева от рабочего места господина Ляна, ближе ко входу в заведение, располагалась витрина. В ней на разных уровнях были подвешены вниз головами куры и утки разной степени готовности. Тесно прижатые друг к другу тела этих некогда пернатых, а теперь аккуратно ощипанных созданий трогательно сложили вместе свои гребешки и организовали подобие строя, напоминающего о приятной лаконичности любого земного пути. Верхний ряд, заполненный обжаренными курами, ярко выделялся среди этой инсталляции, благодаря темно-бронзовому цвету своих обиталиц. Иные прохожие, предпочитавшие обедать на стороне, прямо с улицы выуживали готовых кур из витрины и, расчитавшись с господином Ляном, а то и просто оставив деньги на прилавке, уносили бумажные свертки в недра людского потока. Население бронзового ряда таким образом быстро редело, и я поспешил еще раз поймать на себе взгляд хозяина, чтобы указать ему пальцем на одну из аппетитных красавиц. Господин Лян отложил нож и поспешил исполнять мой каприз. Полминуты спустя я уже вкушал курятину вкупе с рисом и некоей выпаренной ботвой густо-зеленого цвета. Голод мой утихал, а сознание бережно возвращалось. «Здравствуй, вторая половина дня», - сказал я вполголоса и отхлебнул горячего чаю из стеклянного стакана.
Обед напоказ (фото antonovfoto)
Как вышло так, что мы подружились с господином Ляном? Трудно сказать. То, что называется «слово за слово». То ли я настолько расслабился, что засиделся в его ресторанчике и вынудил его вступить со мной в разговор. То ли он высмотрел во мне подобие приветливого лица и, когда поутихло, присел за мой столик. Теперь и неважно, как все получилось. Но с утра не отходивший от плиты и тем не менее сам не съевший за день ни крошки господин Лян умостился напротив меня с плошкой жареного риса и пучком зеленого лука и не спеша принялся за трапезу. К тому моменту я был уже равнодушен к еде и потому мог позволить себе наблюдать за процессом отвлеченно.
Поздний обед (Old Man Eating Noodles by keruiii)
Конечно, мой друг, все могло бы выйти иначе. К примеру, я мог бы встать, утереть рукавом рот и уйти, как сделали все прочие посетители. Важно однако то, что я так не поступил, и теперь мы с господином Ляном если не друзья, то во всяком случае товарищи. Товарищ Во и товарищ Лян. Сюжет для эпического полотна, не правда ли? Жаль, что ты не художник, а то я бы доверил тебе его написание.
Чтобы не докучать излишними деталями, не стану описывать развития наших с господином Ляном отношений. Скажу лишь, что сейчас они вполне дружеские. Я бываю у него почти каждый день, и всякий раз, как я оказываюсь в его заведении, мы ведем неторопливые беседы, не лишенные притом содержательности. Да и посуди сам, стал бы я ходить в его кафельный уголок, который не столь удобно ко мне расположен, если бы не находил удовольствия и пользы в наших с ним разговорах? Мне нравится речь господина Ляна, повороты его мысли, форма черепа и неторопливый пафос, с которым он поглащает свой поздний обед. Я рад, когда мне удается согласиться с ним или поспорить (а не все, что он мне говорит, для меня бесспорно) и выслушивать его ответы, наблюдать, как он подбирает примеры и возражения, как устремляет свой взгляд мимо меня на улицу (а я всегда сижу спиною ко входу), как коротко, уверенно и глубоко отрыгивает, как бережно вытирает палочки об отворот воротника халата и складывает их в специально предназначенный для них узкий высокий карман.
Позволь же впредь время от времени отправлять тебе высказанные господином Ляном мысли или отрывки наших с ним диалогов, которые, по моему представлению, могут показаться тебе интересными. Ты ведь тоже, как я убежден, жаждешь общения с таким человеком, и я буду счастлив, если смогу хоть немного стать для тебя проводником в подобную древнюю душу. Господину Ляну я о тебе рассказывал, и он против такого моего посредничества не возражает.
Начну же я с маленького кусочка жизнеописания, который господин Лян поведал мне в одну из первых наших встреч.
* * *
ЛЯН. Я никогда не любил готовить, а стал поваром. Так в любом деле. Заставит жизнь заниматься нелюбимой работой - никогда не делай ее без удовольствия. Найди хоть что-то, что тебе по душе. Мне, к примеру, нравится топить на сковородке сливочное масло или свиной жир. Только тем и держусь.
* * *
Обнимаю тебя крепко, дорогой мой Dkflbvbh, и желаю тебе мирного года.
Твой Rbhbkkeirf.
PS. Японский городовой! За всей этой болтовней с китайским поваром я напрочь забыл про Же-Озе-Парфюм. Сегодня забегу.