Здравствуй, дорогой дневник.
Замечательную вещь я тут нашла. Ну как нашла, и не теряла в принципе, а просто решилась перерезать кожаные створки обложки своего старого бумажного дневника. Всё как положено, - закрывавшегося на ключ (который-то как раз и был безвозвратно посеян где-то на даче), бережно хранимого от родительских глаз под самыми объёмными завалами тетрадей, на самом дне самого отдалённого ящика стола. Сразу вспоминается старинная присказка относительно таких находок а-ля: "последняя запись пятилетней давности - подключили интернет. Очень прикольно. Позже напишу впечатления". Но чтива, которое вот так бы захватывало взахлёб, чтобы забраться на диван с ногами, зарыться в подушки и не заметить, как за окном уже густеет синий апрельский вечер... Такого не попадалось давненько. Первая запись в датируется аж две тысячи третьим, во времена не то чтобы счастливого, но десятилетия.
Листать эти страницы, уже подёрнувшиеся желтизной, с потускневшими чернилами, следить за всеми метаморфозами собственного почерка, который то ещё хранит детскую прилежность и каллиграфичность заправской отличницы, то становится едва разборчив, уподобляясь прыжкам кардиограммы безнадёжного сердечника , а в следующей записи уже вновь спокоен и умиротворён. Замечать, что в особо тайных местах перехожу на (такое жутко секретное!) написание слов задом наперёд (а вдруг кто прочитает!), но уже в двенадцать лет все сокровенные моменты переводятся на вполне себе уверенный английский, правда, с совершенно обезоруживающими ошибками вроде "beaitufil". Удивляться, какие мысли забредали в голову десяти-одиннадцатилетней меня. Слишком недетские. Местами настолько философские, с рассуждениями о времени, красоте, одиночестве, мироустройстве и своих двух "я", никак не дающих покоя, что реально становится страшно. В большинстве своём, никакой беззаботности, ничего радостно-просветного, сплошные ностальгии, упаднические настроения, борьба с собой и внутренние терзания. Всё именно так и было.
Но есть другие прекрасные вещи, вырванные из контекста. Все принадлежат мне-десятилетней:
"Она зачем-то сказала ему, что знает, что я ему нравлюсь. Он плакал. Он рыдал. После этого я пошла домой. Кстати, тогда я его ещё не любила".
"Мы уже переехали в новую квартиру. Всё ужасно захламлено и везде грязно. Ужас. Зато у нас с мамой теперь общие интересы - ремонт в квартире."
"Последний день зимы. Но сейчас не об этом. А о том, что у меня помутился рассудок. Я сошла с ума. Помешалась. Да, и так бывает. Даже не знаю, как это случилось".
"Сегодня мне приснился страшный сон. - Как странно, ведь я совсем не думала о школе."
"Последний день в школе был грустный. После того, как закончились уроки, я заплакала, и мы с А., (она тоже заплакала) пошли в подвал. Грустно очень. Всему пришёл конец."
"Ужас, ревность и страх слились во мне воедино. И плюс к ужасу, ревности и страху ещё и любовь. (далее большими буквами) - Страшная безответная любовь".
"А ещё мне кажется, что эта любовь вечна, бессмертна, не угаснет никогда... Вот только надо маме хорошо это объяснить."
"Вот такая вот я. Теперь насчёт моих желаний. Я хочу новый процессор и эрдельтерьера. Ну это так, к слову."
"Мама хорошая, но иногда много бурчит и упрямится. Я её люблю".
"Папа сказал, что он не возьмёт меня на дачу, если я не буду помогать. Я понимаю, что это вряд ли всерьёз. Даже если всерьёз, то ничего. Всё равно я не собираюсь круглосуточно полоть, собирать колорадских жуков, мыть посуду и тому подобное. Фиг ему."
И ещё, вот хоть плачь хоть смейся:
"Он -одна судьба. Я - другая. Он весёлый. Я лирическая. Нет. Я не смогу его забыть никогда, увы. Но может быть, когда-нибудь, наши дороги пересекутся? Возможно. Но шансов мало. Всё. Сажусь делать уроки. Завтра опять в школу. Увижу ли я его опять? Где? Когда? C кем? Что скажем друг другу? А скажем ли вообще? Или же, бросив мимолётный взгляд, опять разойдёмся? И не навсегда ли?"
"Интересно, когда мне будет 13 лет, я тоже буду такая, как Света? Она ужасно сейчас себя ведёт. Всё время красится, одевается на даче, как в городе, громко и неестественно смеётся... Одним словом, корчит из себя взрослую и крутую. И всех разговоров-то, только о мальчиках, любви и шмотках. В конце-концов, все разговоры с ней теперь сводятся к этому. Уже просто нестерпимо. Неужели она не понимает, как глупо и некрасиво всё это? Я ужасно не хочу быть такой, как она... Мне кажется, Света ещё не любила по-настоящему. Хоть и старше меня на целых три года."
И, завершающим аккордом:
"А вообще, странная эта штука - любовь. Очень странная... Но хорошая... Хотя..."
Листать эти страницы, уже подёрнувшиеся желтизной, с потускневшими чернилами, следить за всеми метаморфозами собственного почерка, который то ещё хранит детскую прилежность и каллиграфичность заправской отличницы, то становится едва разборчив, уподобляясь прыжкам кардиограммы безнадёжного сердечника , а в следующей записи уже вновь спокоен и умиротворён. Замечать, что в особо тайных местах перехожу на (такое жутко секретное!) написание слов задом наперёд (а вдруг кто прочитает!), но уже в двенадцать лет все сокровенные моменты переводятся на вполне себе уверенный английский, правда, с совершенно обезоруживающими ошибками вроде "beaitufil". Удивляться, какие мысли забредали в голову десяти-одиннадцатилетней меня. Слишком недетские. Местами настолько философские, с рассуждениями о времени, красоте, одиночестве, мироустройстве и своих двух "я", никак не дающих покоя, что реально становится страшно. В большинстве своём, никакой беззаботности, ничего радостно-просветного, сплошные ностальгии, упаднические настроения, борьба с собой и внутренние терзания. Всё именно так и было.
Но есть другие прекрасные вещи, вырванные из контекста. Все принадлежат мне-десятилетней:
"Она зачем-то сказала ему, что знает, что я ему нравлюсь. Он плакал. Он рыдал. После этого я пошла домой. Кстати, тогда я его ещё не любила".
"Мы уже переехали в новую квартиру. Всё ужасно захламлено и везде грязно. Ужас. Зато у нас с мамой теперь общие интересы - ремонт в квартире."
"Последний день зимы. Но сейчас не об этом. А о том, что у меня помутился рассудок. Я сошла с ума. Помешалась. Да, и так бывает. Даже не знаю, как это случилось".
"Сегодня мне приснился страшный сон. - Как странно, ведь я совсем не думала о школе."
"Последний день в школе был грустный. После того, как закончились уроки, я заплакала, и мы с А., (она тоже заплакала) пошли в подвал. Грустно очень. Всему пришёл конец."
"Ужас, ревность и страх слились во мне воедино. И плюс к ужасу, ревности и страху ещё и любовь. (далее большими буквами) - Страшная безответная любовь".
"А ещё мне кажется, что эта любовь вечна, бессмертна, не угаснет никогда... Вот только надо маме хорошо это объяснить."
"Вот такая вот я. Теперь насчёт моих желаний. Я хочу новый процессор и эрдельтерьера. Ну это так, к слову."
"Мама хорошая, но иногда много бурчит и упрямится. Я её люблю".
"Папа сказал, что он не возьмёт меня на дачу, если я не буду помогать. Я понимаю, что это вряд ли всерьёз. Даже если всерьёз, то ничего. Всё равно я не собираюсь круглосуточно полоть, собирать колорадских жуков, мыть посуду и тому подобное. Фиг ему."
И ещё, вот хоть плачь хоть смейся:
"Он -одна судьба. Я - другая. Он весёлый. Я лирическая. Нет. Я не смогу его забыть никогда, увы. Но может быть, когда-нибудь, наши дороги пересекутся? Возможно. Но шансов мало. Всё. Сажусь делать уроки. Завтра опять в школу. Увижу ли я его опять? Где? Когда? C кем? Что скажем друг другу? А скажем ли вообще? Или же, бросив мимолётный взгляд, опять разойдёмся? И не навсегда ли?"
"Интересно, когда мне будет 13 лет, я тоже буду такая, как Света? Она ужасно сейчас себя ведёт. Всё время красится, одевается на даче, как в городе, громко и неестественно смеётся... Одним словом, корчит из себя взрослую и крутую. И всех разговоров-то, только о мальчиках, любви и шмотках. В конце-концов, все разговоры с ней теперь сводятся к этому. Уже просто нестерпимо. Неужели она не понимает, как глупо и некрасиво всё это? Я ужасно не хочу быть такой, как она... Мне кажется, Света ещё не любила по-настоящему. Хоть и старше меня на целых три года."
И, завершающим аккордом:
"А вообще, странная эта штука - любовь. Очень странная... Но хорошая... Хотя..."