27 января 2012 года новосибирцу Александру Александровичу Каптаренко исполнилось 100 лет. Он уроженец Санкт-Петербурга и свидетель событий, определивших развитие нашей страны в ХХ веке. Он интереснейший человек, он торопится жить, он ни минуты не проводит без дела. Посещает концерты и выставки, не пропускает тренировки по настольному теннису. Войдя к нему в комнату, я увидела начатый рассказ «Об эволюции» на заправленном в пишущую машинку листе. «Не люблю компьютер, - ответил Александр Александрович на мой немой вопрос, - в нем души нет. Холодный он...»
- Какое первое историческое событие вы помните?
- Подписание отречения императора... Как-то я слышал, как Ельцин по телевизору говорил, что сейчас демократии у нас нет, мы только учимся. Была демократия в семнадцатом году, но кто о ней помнит... Вот, докладываю, я кое-что помню! Моя семья жила в центре Санкт-Петербурга, мы оказались в прямом смысле слова в гуще событий. Когда император подписал отречение, наши родственники и друзья родителей так радовались! Я то тогда думал, что они взрослые, на самом деле это была молодежь - всем не больше 25 лет.
Обнимались, ликовали: «Свобода, свобода!» Была распущена почти вся полиция, отменили цензуру - то есть в стране действительно была полная свобода, восемь месяцев свободы в России. Тогда по инерции более или менее сохранялся порядок. Правда, большая часть населения была на фронте, ведь шла война. Может, поэтому после отречения не было разгула преступности.
Однако время все же было смутное, и многие хотели захватить власть. Большевиками в Смольном был устроен военный штаб. Все другие партии действовали более демократично, агитировали за себя, кадеты обещали одно, октябристы - другое. Большевики же предпочитали практическую деятельность. Организовывали забастовки, причем время, проведенное в забастовках, рабочим оплачивалось. К тому же Ленин пригрел дезертиров с фронта, они все бежали - с винтовками, с патронами. Так что большевики были хорошо вооружены... Я так говорю, потому что хорошо помню разговоры, которые велись у нас, когда к нам приходили гости. Да и потом, когда я был старше, в узком семейном кругу мы вспоминали эти события.
И вот ночью, в достопамятном октябре, толпа двинулась к Зимнему дворцу. Друг нашей семьи, живший недалеко от площади, рассказывал, как ночью он услышал хлопок «Авроры» (видимо, выстрел был холостым, потому что разрушений и жертв не было), затем открыл форточку и тут услышал нарастающий вой - множество людей шло к Зимнему. Охрана Зимнего - несколько молодых ребят-юнкеров - конечно, достойного сопротивления оказать не смогла, поэтому революционеры прошли во дворец беспрепятственно...
- Каким стал город после революции?
- Шла гражданская война, думаю, все были в одинаковых условиях - было голодно и холодно. Топить было нечем, цены взлетели до небес, продукты доставали с большим трудом. Питер опустел, люди бежали из города в деревни, там можно было вырастить овощи, завести скот... Город стал приходить в себя во времена НЭПа, на прилавках появилось множество продуктов. Помню, горбушу мы не покупали - брезговали. Только кету или семгу! При этом мы никогда не были богатой семьей. И отопление в квартирах появилось. И быстро заполнялись пустующие комнаты - люди возвращались в город. Свободной жилплощади к 1924 году не осталось.
Пожалуй, годы НЭПа - это были самые счастливые годы для Питера. Многие поверили в то, что новый строй лучше предыдущего, что жизнь налаживается... Да и сам я тогда был школьником, и эти годы оставили впечатление свободы. Создавалось множество самых разных обществ, организаций. В 1924 году я вступил в общество «Долой рукопожатие». Никому руки не подавал, так как считал, что при рукопожатии могут передаваться микробы. Хорошо помню шок, который испытал при виде членов общества «Долой стыд». Мужчины и женщины ходили по улицам в чем мать родила, только через плечо перекинута лента с названием общества. Правда, мужчины так старались носить ленту, чтобы срам все же прикрыть... Про пионерию мы тогда вообще не слышали. ...
... Слово «комсомол» звучало, но комсомольцев как таковых было очень мало. Даже в 1924 году их были единицы. Так что песня «Уходили комсомольцы на гражданскую войну» - неправда! И все же время было веселое, светлое.
- Но ведь сегодня многие вспоминают и более поздние годы - годы сталинского правления - как прекрасное время...
- После окончания школы, в 1928 году, я пошел работать на завод. Сначала был рабочим, потом получил высшее образование и стал работать конструктором. Лет восемь, до 1936 года, я сам не ощущал никакого террора, хотя уже начали ходить разговоры о врагах народа. Бывало, люди исчезали, но на этом внимание не акцентировалось. Например, когда застрелили Кирова в 1934 году, мой сослуживец сказал, что все мы смертны, ну застрелили и застрелили... Не сказал, что надо всех врагов-предателей к стенке поставить. И на следующий день исчез.
А в 1937 году все наши руководители исчезли - начальники отделов, главный инженер, директор. Не нравился мне начальник планового отдела, и я тогда подумал, что правильно его арестовали, уж он точно враг народа. Но когда через три месяца все те, кто стал руководителями, тоже исчезли, я понял, что это не враги, а, видимо, есть такое указание сверху. И тут стало по-настоящему страшно.
- А как вы попали в Новосибирск?
- Был эвакуирован вместе с заводом. Когда началась война и немцы стали быстро завоевывать все новые территории и подходить к Ленинграду, стало ясно, что нужно спасать все, что можно еще спасти. Именно все, не всех... Первым делом из города вывезли оборудование предприятий, а также рабочих и высококвалифицированных специалистов. Правда, кажется, секретаршу директора оставили.
Нас, работников завода, эвакуировали без семей. Перед каждым вагоном поезда, уходившего на восток, стоял человек в штатском с блокнотом и пропускал в вагон только тех, кто мог предоставить свои документы. «Лишних» не брали. Это был страшный путь, мы видели разбомбленные составы, слышали, что немец взял в окружение Ленинград, боялись за родных... И мы не знали, куда мы едем, не пойму, почему нам не говорили. Остановились в Куйбышеве (Самаре), там был завод. Думали, что тут остановимся и будем работать. Но нет, постояли дня два и дальше на восток. Так и приехали в Новосибирск, на Чкаловский завод. Уже потом, в марте 1942 года, ко мне приехала жена.
- Как давно вы занимаетесь спортом?
- Почитай всю жизнь. Лет в восемнадцать я серьезно занялся конькобежным спортом, но его пришлось бросить - я не мог себе позволить купить велосипед.
- ?!?
- Тогда искусственного льда не было, на коньках можно было тренироваться только в зимнее время. В остальные сезоны надо было тренировать ноги - поэтому необходим был велосипед.
Оставив коньки, я недолго пребывал в нерешительности - решил заняться настольным теннисом. Но до 1941 года мои занятия не были систематичными. А в Новосибирске после окончания войны я упросил руководство Чкаловского завода поставить несколько теннисных столов в холле, и каждый обеденный перерыв мы там играли. Вот тогда я набил руку. Организовалась команда, мы стали ездить на различные соревнования.
И до сих пор езжу, в 2011 году, летом, я принимал участие в чемпионате Европы по настольному теннису. Чемпионат проходил в городе Либерце, под Прагой. Кроме меня, представителей моей возрастной категории не было, и я играл против 85-летнего «юноши»! А это, должен вам сказать, большая разница!
- В чем секрет вашего долголетия?
- Не знаю. Я немного холоднее, чем обычные люди, нормальная температура моего тела - 36 градусов ровно. Стараюсь не закоснеть умственно и физически - пишу, читаю, тренируюсь. И еще я думаю, что человек не должен быть злым. Зло разрушает душу, а значит, и сокращает жизнь.
27 января 2012 года новосибирцу Александру Александровичу Каптаренко исполнилось 100 лет. Он уроженец Санкт-Петербурга и свидетель событий, определивших развитие нашей страны в ХХ веке. Он интереснейший человек, он торопится жить, он ни минуты не проводит без дела. Посещает концерты и выставки, не пропускает тренировки по настольному теннису. Войдя к нему в комнату, я увидела начатый рассказ «Об эволюции» на заправленном в пишущую машинку листе. «Не люблю компьютер, - ответил Александр Александрович на мой немой вопрос, - в нем души нет. Холодный он...»
- Какое первое историческое событие вы помните?
- Подписание отречения императора... Как-то я слышал, как Ельцин по телевизору говорил, что сейчас демократии у нас нет, мы только учимся. Была демократия в семнадцатом году, но кто о ней помнит... Вот, докладываю, я кое-что помню! Моя семья жила в центре Санкт-Петербурга, мы оказались в прямом смысле слова в гуще событий. Когда император подписал отречение, наши родственники и друзья родителей так радовались! Я то тогда думал, что они взрослые, на самом деле это была молодежь - всем не больше 25 лет.
Обнимались, ликовали: «Свобода, свобода!» Была распущена почти вся полиция, отменили цензуру - то есть в стране действительно была полная свобода, восемь месяцев свободы в России. Тогда по инерции более или менее сохранялся порядок. Правда, большая часть населения была на фронте, ведь шла война. Может, поэтому после отречения не было разгула преступности.
Однако время все же было смутное, и многие хотели захватить власть. Большевиками в Смольном был устроен военный штаб. Все другие партии действовали более демократично, агитировали за себя, кадеты обещали одно, октябристы - другое. Большевики же предпочитали практическую деятельность. Организовывали забастовки, причем время, проведенное в забастовках, рабочим оплачивалось. К тому же Ленин пригрел дезертиров с фронта, они все бежали - с винтовками, с патронами. Так что большевики были хорошо вооружены... Я так говорю, потому что хорошо помню разговоры, которые велись у нас, когда к нам приходили гости. Да и потом, когда я был старше, в узком семейном кругу мы вспоминали эти события.
И вот ночью, в достопамятном октябре, толпа двинулась к Зимнему дворцу. Друг нашей семьи, живший недалеко от площади, рассказывал, как ночью он услышал хлопок «Авроры» (видимо, выстрел был холостым, потому что разрушений и жертв не было), затем открыл форточку и тут услышал нарастающий вой - множество людей шло к Зимнему. Охрана Зимнего - несколько молодых ребят-юнкеров - конечно, достойного сопротивления оказать не смогла, поэтому революционеры прошли во дворец беспрепятственно...
- Каким стал город после революции?
- Шла гражданская война, думаю, все были в одинаковых условиях - было голодно и холодно. Топить было нечем, цены взлетели до небес, продукты доставали с большим трудом. Питер опустел, люди бежали из города в деревни, там можно было вырастить овощи, завести скот... Город стал приходить в себя во времена НЭПа, на прилавках появилось множество продуктов. Помню, горбушу мы не покупали - брезговали. Только кету или семгу! При этом мы никогда не были богатой семьей. И отопление в квартирах появилось. И быстро заполнялись пустующие комнаты - люди возвращались в город. Свободной жилплощади к 1924 году не осталось.
Пожалуй, годы НЭПа - это были самые счастливые годы для Питера. Многие поверили в то, что новый строй лучше предыдущего, что жизнь налаживается... Да и сам я тогда был школьником, и эти годы оставили впечатление свободы. Создавалось множество самых разных обществ, организаций. В 1924 году я вступил в общество «Долой рукопожатие». Никому руки не подавал, так как считал, что при рукопожатии могут передаваться микробы. Хорошо помню шок, который испытал при виде членов общества «Долой стыд». Мужчины и женщины ходили по улицам в чем мать родила, только через плечо перекинута лента с названием общества. Правда, мужчины так старались носить ленту, чтобы срам все же прикрыть... Про пионерию мы тогда вообще не слышали. ...
Reply
- Но ведь сегодня многие вспоминают и более поздние годы - годы сталинского правления - как прекрасное время...
- После окончания школы, в 1928 году, я пошел работать на завод. Сначала был рабочим, потом получил высшее образование и стал работать конструктором. Лет восемь, до 1936 года, я сам не ощущал никакого террора, хотя уже начали ходить разговоры о врагах народа. Бывало, люди исчезали, но на этом внимание не акцентировалось. Например, когда застрелили Кирова в 1934 году, мой сослуживец сказал, что все мы смертны, ну застрелили и застрелили... Не сказал, что надо всех врагов-предателей к стенке поставить. И на следующий день исчез.
А в 1937 году все наши руководители исчезли - начальники отделов, главный инженер, директор. Не нравился мне начальник планового отдела, и я тогда подумал, что правильно его арестовали, уж он точно враг народа. Но когда через три месяца все те, кто стал руководителями, тоже исчезли, я понял, что это не враги, а, видимо, есть такое указание сверху. И тут стало по-настоящему страшно.
- А как вы попали в Новосибирск?
- Был эвакуирован вместе с заводом. Когда началась война и немцы стали быстро завоевывать все новые территории и подходить к Ленинграду, стало ясно, что нужно спасать все, что можно еще спасти. Именно все, не всех... Первым делом из города вывезли оборудование предприятий, а также рабочих и высококвалифицированных специалистов. Правда, кажется, секретаршу директора оставили.
Нас, работников завода, эвакуировали без семей. Перед каждым вагоном поезда, уходившего на восток, стоял человек в штатском с блокнотом и пропускал в вагон только тех, кто мог предоставить свои документы. «Лишних» не брали. Это был страшный путь, мы видели разбомбленные составы, слышали, что немец взял в окружение Ленинград, боялись за родных... И мы не знали, куда мы едем, не пойму, почему нам не говорили. Остановились в Куйбышеве (Самаре), там был завод. Думали, что тут остановимся и будем работать. Но нет, постояли дня два и дальше на восток. Так и приехали в Новосибирск, на Чкаловский завод. Уже потом, в марте 1942 года, ко мне приехала жена.
- Как давно вы занимаетесь спортом?
- Почитай всю жизнь. Лет в восемнадцать я серьезно занялся конькобежным спортом, но его пришлось бросить - я не мог себе позволить купить велосипед.
- ?!?
- Тогда искусственного льда не было, на коньках можно было тренироваться только в зимнее время. В остальные сезоны надо было тренировать ноги - поэтому необходим был велосипед.
Оставив коньки, я недолго пребывал в нерешительности - решил заняться настольным теннисом. Но до 1941 года мои занятия не были систематичными. А в Новосибирске после окончания войны я упросил руководство Чкаловского завода поставить несколько теннисных столов в холле, и каждый обеденный перерыв мы там играли. Вот тогда я набил руку. Организовалась команда, мы стали ездить на различные соревнования.
И до сих пор езжу, в 2011 году, летом, я принимал участие в чемпионате Европы по настольному теннису. Чемпионат проходил в городе Либерце, под Прагой. Кроме меня, представителей моей возрастной категории не было, и я играл против 85-летнего «юноши»! А это, должен вам сказать, большая разница!
- В чем секрет вашего долголетия?
- Не знаю. Я немного холоднее, чем обычные люди, нормальная температура моего тела - 36 градусов ровно. Стараюсь не закоснеть умственно и физически - пишу, читаю, тренируюсь. И еще я думаю, что человек не должен быть злым. Зло разрушает душу, а значит, и сокращает жизнь.
Варвара Канаева.
http://sosedi.sibpressa.ru/?pg=sosedy-content&sosedysb0Id=2068&sosedysb0selfwin=1#article
Reply
Leave a comment