Традиции не умирают
“У меня здесь проекты, я хотела бы учиться, - сказала девочка срывающимся голосом, - и мне очень неприятно сознавать, что я не смогу разделить эту жизнь с остальными”.
“Я понимаю, ответила канцлер, но политика иногда бывает жесткой. Ты мне очень симпатична, но ты должна знать, что в лагерях палестинских беженцев в Ливане проживают тысячи и тысячи человек, и мы не можем всех их принять”. Видя, что девочку ее ответ расстроил до слез, Меркель попыталась утешить ее, погладив по плечу.
К августу 1944 оставалось около 4.000 цыган, которым следовало отправиться в газовые камеры 99. Они до последнего момента не знали о том, что их ждет. Лишь когда они побарачно отправились в крематорий I, им всё стало ясно. Завести их в камеры было нелегко. Сам я этого не видел, но Шварцхубер сказал мне, что столь тяжелой не была ни одна акция по уничтожению евреев, и он пережил это особенно тяжело, потому что знал почти каждого из них и хорошо к ним относился. Ведь они были доверчивы как дети.
Уже в Ораниенбурге, когда я был в Инспекции КЛ, цыгане, знавшие меня по Освенциму, заговаривали со мной и спрашивали о членах своих кланов. В том числе и о тех, которые уже давно были удушены газом. Мне всегда было трудно давать им уклончивые ответы - как раз из-за их огромной доверчивости. Хотя в Освенциме из-за них я имел много неприятностей, они всё же были моими любимыми заключенными - если так вообще можно выразиться.
Наблюдения за их жизнью и проведением были бы интересны, если бы я не видел за всем этим весьма ужасное - приказ об уничтожении, про который, кроме меня, до середины 1944 в Освенциме знали только врачи. Они, согласно приказу РФСС, тайно уничтожали больных, особенно детей. А ведь как раз они так доверяли врачам. Право же, нет ничего тяжелее, чем быть вынужденным хладнокровно, без сострадания и жалости совершить это
Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса
“Я понимаю, ответила канцлер, но политика иногда бывает жесткой. Ты мне очень симпатична, но ты должна знать, что в лагерях палестинских беженцев в Ливане проживают тысячи и тысячи человек, и мы не можем всех их принять”. Видя, что девочку ее ответ расстроил до слез, Меркель попыталась утешить ее, погладив по плечу.
К августу 1944 оставалось около 4.000 цыган, которым следовало отправиться в газовые камеры 99. Они до последнего момента не знали о том, что их ждет. Лишь когда они побарачно отправились в крематорий I, им всё стало ясно. Завести их в камеры было нелегко. Сам я этого не видел, но Шварцхубер сказал мне, что столь тяжелой не была ни одна акция по уничтожению евреев, и он пережил это особенно тяжело, потому что знал почти каждого из них и хорошо к ним относился. Ведь они были доверчивы как дети.
Уже в Ораниенбурге, когда я был в Инспекции КЛ, цыгане, знавшие меня по Освенциму, заговаривали со мной и спрашивали о членах своих кланов. В том числе и о тех, которые уже давно были удушены газом. Мне всегда было трудно давать им уклончивые ответы - как раз из-за их огромной доверчивости. Хотя в Освенциме из-за них я имел много неприятностей, они всё же были моими любимыми заключенными - если так вообще можно выразиться.
Наблюдения за их жизнью и проведением были бы интересны, если бы я не видел за всем этим весьма ужасное - приказ об уничтожении, про который, кроме меня, до середины 1944 в Освенциме знали только врачи. Они, согласно приказу РФСС, тайно уничтожали больных, особенно детей. А ведь как раз они так доверяли врачам. Право же, нет ничего тяжелее, чем быть вынужденным хладнокровно, без сострадания и жалости совершить это
Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса