Ява, Третья Жемчужина ожерелья Гаруды. Картинка третья. От Джогджи до Бромо. Ява из окна автомобиля.
В начало третьей Жемчужины (Ява)
В самое начало.
Картинка третья. От Джогджи до Бромо. Ява из окна автомобиля.
4 января. Раз уж вы попали в Индонезию, никуда вам не деться от ранних подъемов. Сегодняшний день мы проведем в пути, поскольку главная наша цель - посмотреть из окна машины на Яву. Хоть Гугль и выдает до географической цели нашего пути сегодня - местечка Cemora Lawang (почему-то переводимое как Чемора Лаванг, несмотря на отсутствие в индонезийском звука «ч») каких-то 380 километров, ехать нам придется долго. Даже не 8 Гуглевских часов, а 12. Такова уж особенность индонезийского движения. И дело тут не в неспешности индонезийцев, тормозящих у любого препятствия, ни в качестве дорог, покрытие которых часто оставляет желать лучшего, ни в пробках на нерегулируемых перекрестках и крупных трассах вообще, ни в обилии мотоциклистов, лезущих отовсюду и во все дырки, а… а во всех перечисленных причинах сразу, создающих эффект синергии и мультипликации друг друга. Имеет ли тут смысл брать машину без водителя? Разве что из спортивного интереса; это не будет дешевле, даже с учетом ночевки и кормежки вашего водителя. Это будет более нервно для вас, но не будет опасно - скорости здешних дорог позволяют успеть среагировать на любое препятствие, вплоть до полной остановки, мотоциклист увернется, а водитель другого автомобиля успеет испугаться сам, проснуться, нажать и на газ и на тормоз… За все наше время мы не видели ни одной аварии, и это наш абсолютный, и уже не побиваемый рекорд. Есть еще особенности, но о них я буду говорить, всяк в своем месте. Ну, например, светофоры. В Индонезии, как в Китае и Таиланде, в отличие от 50 других посещенных нами стран, со светофора стартуют все сразу. То есть представьте, включился зеленый, и все автомобили, стоящие перед ним, в том числе и друг за другом, сразу, одновременно тронулись. Не как у нас - первый пошел, за ним второй, и так дальше, играя в тянущуюся резинку, а все сразу, одновременно, как стояли. Не замечали? Или вот затык на нерегулируемом перекрестке. На Яве, почему-то, почти нет полиции, и разгребать завалы выходят добровольцы. А благодарные участники опускают им в руку за это монетку или тысячную купюру. Но это я забежал. Времени много, сегодня я буду болтать обо всем, что вижу. Хотя про светофоры - это, пожалуй, к сентенции «другой планеты».
Первое, что я вижу - мотоциклы. Похоже, мотоцикл - это наше индонезийское все. Купить его просто - каких-то 10-12 миллионов рупий (до полутора тысяч долларов), это новый. Можно в кредит или рассрочку, на год или два, с оплатой первых 10 процентов. Похоже, это может позволить себе большинство семей, по крайней мере, городских. Вот и получается, что люди живут на мотоциклах, ездят на них семьями, с детьми всех возрастов, строго следя за тем, чтобы взрослые были в шлемах, а дети - без…
детям можно не только без шлема, но и стоя,
А вот эта дамочка, например, кормит грудью…
На мотоцикле можно везти любой груз: стеклянную дверь
или велосипед
Можно просто отправлять смс-ки или играть в телефоне
Мы в пути уже несколько часов, а вокруг нас по-прежнему городские, или, вернее, поселковые пейзажи. Такое впечатление, что так мы и не выехали из пригородов Джогджи
тротуаров тут почти нет, а там где они есть и не заставлены байками и торговцами - рай для местных; на дополнительной площади можно что-то мастерить.
Указателей крайне мало, пожалуй, это стало бы главной проблемой при самостоятельном движении; таблички же с названиями населенных пунктов отсутствуют, как класс. Заменяют их более монументальные «пограничные» сооружения.
Вскоре мы понимаем, что едем не по пригородам Джогджи, а по самому что ни на есть городу - Соло (Суракарта). Проезд по городу непрост, в том смысле, что указателей снова нет, но город оказывается достаточно симпатичным, со своим султанским дворцом и университетом. «Соло - мастерская Джогджи», - поясняет нам Сэм. Многочисленные лавочки мастеровых, похожие больше на мастерские народных художников, производят много всего того, что потом везут продавать в Джогджу. От Джогджи до Соло - шестьдесят километров, на которые мы затратили два часа. Выехав из Соло, продолжаем ехать по дороге-улице одного, но очень длинного поселка, домики и лавочки которого перемежаются небольшими рисовыми огородами и неброскими мечетями,
которые снова сменяют лавочки, торгующие всем, включая железные главки таких же мечетей. Томи и Сэм заметно оживляются при проезде под очередной аркой - указателем, надпись на которой гласит, что мы пересекли границу провинций, и из Центральной Явы попали в Восточную.
Томми у нас родом из города Проболинго, а Сэм - из маленькой деревушки еще восточнее, поэтому они, как патриоты своей малой родины, начинают нахваливать Восточную Яву. И людей здесь меньше, а природы больше, и чище, да и люде проще и лучше… Начинаем присматриваться. Что касается людей, то не сильно увидишь из окна. Но вот то, что сразу за аркой - воротами в эту провинцию начался первый за все время поездки лес - это факт.
За лесом последовали снова селения, за которыми пошла череда рисовых полей. Именно полей, потому что до этого были небольшие огороды, а тут пошли целые плантации.
- Сэм, а что, кроме риса, ничего, что ли не выращивают? - мы до сих пор не видели никакой другой культуры на поле.
- Выращивают, сегодня-завтра увидите в горах. Но рис - основное. Рис растет четыре месяца, на равнине успевают снять три - четыре урожая в год. Выгоднее, чем рис, выращивать только сахарный тростник. Но тростник созревает четырнадцать месяцев. Поэтому хозяин земли должен, посадив тростник, забыть о деньгах почти на полтора года. И покупают его только крупные заводы. А вложения в рис вернутся уже через три месяца, причем с работниками можно расплатиться рисом. Это и дешевле. Хотите, заедем на рисовые плантации? Это у меня рядом с домом, по пути к Иджену. Вы не против переночевать в моем доме после Бромо?
- Конечно! - это я про оба предложения, - И рис очень интересно, а ночевку в вашем доме мы обсуждали. Очень интересно. А еще кофе. Кофе ведь должно быть еще выгоднее?
- Кофе выгоднее. Но это уже совсем другое. Кофейные плантации - это отдельная тема…
- У вас, похоже, будет шанс познакомиться и с рисовыми плантациями, и с кофейными, - вступает в разговор Томми, - Иджен уже несколько дней закрыт из-за ядовитых выбросов. Я сегодня звонил и уточнял.
- Но мы подъедем к входу в парк и сами убедимся, - пытается подбодрить нас Сэм, хотя мы пока не сильно расстраиваемся. У нас пока все впереди, начиная с завтрашнего Бромо. Постепенно разговор виляет от плантаций к жизни на Яве вообще, Сэм вдруг оживает, а более старший Томми иногда лишь вставляет уточнения. Вот рис. На сезонные работы можно нанимать людей и расплачиваться за это тем же рисом, но о рисе разговор будет после. А вот если за деньги?
- Сэм, сложно найти работу за деньги?
- Смотря какую. Но на Яве проще. Видите, как много тут людей? 140 миллионов, больше половины индонезийцев на Яве. Тут проще - есть все. И свет, и дороги, и продукты. Тут жить дешевле. Будете на Бали - сравните.
- Ну, на Бали-то понятно. Туристы…
- А что туристы? На Суматре еще дороже, не говоря уж о Папуа. Туда все завести надо, а здесь - свое.
- А сколько нужно денег, чтобы прожить на Яве?
- Тоже смотря где. В Джакарте заработки больше, но и жизнь там дороже. В большом городе чтобы прожить, нужно зарабатывать 5 долларов в день, это самый -самый минимум. Зарабатываешь тридцать - ты уже средний класс, можно жить. В маленьком городке все вдвое, а то и втрое меньше.
- А ты?
- А я хорошо устроился. Я зарабатываю, когда вожу вас, как в большом городе. А живу в деревне. И никуда оттуда не хочу переезжать.
- А я в маленьком городе - вставляет Сэм.
- Но ты же не всегда нас возишь?
- Ну да. Мы с женой преподаватели английского. Я на курсах у студентов, а она - в младшей школе. А еще мы держим магазин в нашем же доме. Ну, увидите сами. Но, когда приезжают туристы, я бросаю все.
Тем временем дорога снова бежит по населенке, превращающейся в город. «Джомбанг!» - сообщает Сэм. - «Главный центр ислама!». Действительно, мечетей тут больше, и они не прячутся, мимикрируя под пирамидки индуистских строений, они тут «пузатые»
или наоборот, вытянувшие в космос ажурные минареты.
где-то тут же останавливаемся на железнодорожном переезде, закрытом для пропуска стремительного поезда
заснять который мешают десятки мотоциклетных шлемов. Такой стремительный, что закрадываются сомнения в правильности выбора средства передвижение в пользу безрельсового.
Еще через некоторое время мы практически достигаем Сурабаи - огромного мегаполиса, второго на Яве после Джакарты. У меня была мысль из Джогджи прилететь в Сурабаю и ехать к Бромо уже отсюда. Но при планировании поездки я отбросил эту мысль. Лететь 200 км из 400 - нет смысла. Но не в Индонезии - в данном случае вы сэкономите половину из 12 часов ездового времени. Так что теперь я за этот вариант, но при условии, что транспорт вы закажете заранее, или, по крайней мере, четко объясните таксисту, что вам не Проболинго, куда советуют ехать путеводители, а прямо в Чеморо Лаванг. На эту удочку попались ребята, с которыми мы познакомимся завтра: доехав из Сурабаи в Проболинго, они вынуждены были с трудом взять такси из последнего и по цене, как из аэропорта…
Выезд на трассу Сурабая - Проболинго оказался сильно затруднен из-за серьезной пробки на ней; тут мы и столкнулись с добровольцами, разруливающими скопившуюся пробку. Часть водителей, в том числе и Томми, выполняет их указания, другая же часть, примерно половина, игнорирует; тем не менее, этого оказывается достаточно, чтобы движение продолжалось. Но такое скопление автомобилей не может не привести нас к следующей теме - автомобили. Мы уже обратили внимание на то, что цена бензина на всех заправках одинакова - 4500 рупий (около половины доллара, или пятнадцать рублей) за литр. Сэм подтверждает, что это так - цена литра бензина (кроме перекупщиков, продающих бензин, разведенный с маслом или нет, для мотоциклов в пластиковых бутылках) фиксирована, и составляет 4500 вот уже более пяти лет. Можно уже сказать, что это не цена зафиксирована, а курс рупии привязан к стоимости литра бензина. А это уже политика…
Если вы вынуждены долго разговаривать с ограниченным количеством собеседников, будь то купе поезда, затянувшаяся вечеринка на даче или салон автомобиля Сузуки, ползущего вот уже десятый час в пробке по Яве, ваш разговор неизбежно коснется стандартных тем - дети, свадьбы, похороны, политика. Свадьбы и похороны оставим Торадже. С детьми все просто: частные школы до’роги, плата же в государственных зависит от дохода семьи и рассчитана таким образом, чтобы не быть неподъемной для семейного бюджета. Так, для людей с доходом на уровне прожиточного минимума, это несколько долларов в месяц. И состоит школа из двухгодичной для «дошколят», с 5 до 7 лет, начальной школы в объеме 6 лет, и двух уровней «средней» школы по три года каждая. Последние три, школьных, уровня одеты в форму разных цветов.
- А потом - высшая школа, это уж как хочешь, полная свобода, - сказал Сэм.
- Свобода? А армия - контрактная, или призыв?
- А в армию огромный конкурс. Контрактная, с хорошей зарплатой. Надо не только хотеть, надо сдать экзамены, надо соответствовать. Но есть и минус - когда служишь, не можешь выехать из Индонезии. Хотя для многих это не важно…
Вот, о чем не начни говорить, все равно о политике выходит. Собственно, история Индонезии, как государства - вся «новейшая», поэтому она и есть политика. Ее отсчет начался с августа 1945, все, что было до того - история, скорее, колониальная или оккупационная. Но я не буду пересказывать всего, о чем мы говорили. Чего только не было в короткой истории независимой Индонезии, и первый президент Сукарно, с быстро показавшими свою нежизнеспособность федеративными Соединенными Штатами Индонезии, которые сменил семилетний период «либеральной» демократии ставшего унитарным государства. А он сменился демократией «направляемой» (не без нашей, а как же, помощи; везде, где к слову «демократия» добавляется какой либо дополнительный эпитет, будь то «народная» или «суверенная», похоже, надо искать «руку Москвы» - <сугубо личное и т.д.>) (К слову. Любое дополнительное определение ограничивает определяемое слово, это не я, это Гегель: «Более общее определение охватывает бОльший круг явлений»…). А любая, пусть и ограниченная разными определениями, но еще не созревшая демократия, в свою очередь, побуждает к действию любителей сильной руки. Поэтому на смену «демократиям» приходит «Новый Порядок» (полковника) генерал-майора Сухарто, на тридцать три года обеспечившего Единой Индонезии «стабильность, порядок и процветание», пока этот порядок не грохнулся со смаком, вместе с падением нефтяных цен 1998 года. А, я не сказал, что Индонезия - нефтедобывающая страна, член ОПЕК? Да-да, на Борнео… Да, еще не сказал. Политическая власть опиралась на партию «Единая Индонезия» «Голкар», которая тут более честно называлась «партией функциональных групп». Остальные партии были насильственно объединены в две «оппозиционные» парламентские - мусульманскую Партию единства и развития и христианскую Демократическую партию Индонезии. Еще интересно: через 10 лет правления, видимо, понадобились новые победы, и Индонезия… захватила Восточный Тимор.
Я слушал, тер глаза, смотрел по сторонам и видел, почему-то, пальмы и зелень, а представлял заснеженные равнины и портал Рокского Туннеля.
Но все всегда заканчивается хорошо: В Индонезии, после краха нефтяной иглы Сухарто, за коротким периодом начавшихся было бунтов и аж семи межнациональных или межконфессиональных конфликтов, последовал период либерализации, выборы стали честными, партии реальными, референдум отпустил Восточный Тимор на волю, а экономика, не зависящая более от нефтяных цен внутри самой страны (валюта-то к литру бензина привязана) достигла докризисных высот и устремилась вперед деньгами инвесторов, посчитавших Индонезию одной из самых привлекательных в Азии. А? Впрочем, что еще может наболтать преподаватель английского развесившим уши туристам из другого полушария. Но в чем Сэм был искренен, так это в убеждении, что Индонезия - действительно единая, и бахаса - упрощенный диалект малайского, ставший языком межнационального общения в этой унитарной республике - необходимый атрибут этого единства, несмотря на то, что составляющие большинство, яванцы, говорят на своем языке. И никто их не называет «титульной нацией».
- Сэм, - спросил я, - а кто у Индонезии друзья? Ну в смысле, страны - союзники? - Сэм задумался.
- Австралия, да. Туристов много. Индия - исторически. Филиппины - рядом. Турция нас всегда поддерживает. Вы, в смысле, Россия, оружие нам продаете...
- А Америка? А Китай?
- Да, Китай. У нас основной бизнес сейчас у китайцев, инвестиции, в основном, оттуда. Да и раньше тоже. Хотя китайцев не сильно любят…
- Ну да, понятно. А американцев любят?
- Их, наверное, нигде не любят. Но Америка - друг, больше всего индонезийцев учатся там и в Австралии.
Уже стемнело, дорога опустела и повернула в горы. Кромешная тьма подступила вместе с крутыми серпантинами, периодически выпрямляющимися в деревенские улочки селений и снова изгибающимися полными поворотами в лесу. В темноте разъезды с нечастыми встречными стали напоминать биатлон: остановка - прицеливание - разъезд(выстрел) - ускорение до следующего разъезда. Чемора Лаванг встретил вечерней прохладой.
Ну чем не тибетец? Но это Сэм; местные же служащие гостиницы
были обернуты в более поношенные и засаленные накидки, были более обветрены и суровы, разве что, в отличие от тибетцев, не благоухали ячьим жиром. Да, тут я снова сравнил Индонезию с Тибетом, вспомнил, что это «другая планета» и посетовал, что мои измышления предыдущего абзаца о счастливом конце могут оказаться в нашей многострадальной неприменимы именно по этой причине.
В столовой гостиницы шел тренинг сетевого маркетинга… но, несмотря на это, нас накормили макаронами по-флотски из огромного чана, и мы поспешили спать в совершенно аскетичный номер, снабженный, тем не менее, чайником, мимо готовых нас везти завтра джипов.
Если у вас есть (как у нас) свой чайник, пользуйтесь им, местный не закипает в силу малости потребляемой им энергии. Но мы и своего не дождались, уснули от одного лишь осознания ужаса завтрашнего подъема в 3-15.
продолжение следует
В самое начало.
Картинка третья. От Джогджи до Бромо. Ява из окна автомобиля.
4 января. Раз уж вы попали в Индонезию, никуда вам не деться от ранних подъемов. Сегодняшний день мы проведем в пути, поскольку главная наша цель - посмотреть из окна машины на Яву. Хоть Гугль и выдает до географической цели нашего пути сегодня - местечка Cemora Lawang (почему-то переводимое как Чемора Лаванг, несмотря на отсутствие в индонезийском звука «ч») каких-то 380 километров, ехать нам придется долго. Даже не 8 Гуглевских часов, а 12. Такова уж особенность индонезийского движения. И дело тут не в неспешности индонезийцев, тормозящих у любого препятствия, ни в качестве дорог, покрытие которых часто оставляет желать лучшего, ни в пробках на нерегулируемых перекрестках и крупных трассах вообще, ни в обилии мотоциклистов, лезущих отовсюду и во все дырки, а… а во всех перечисленных причинах сразу, создающих эффект синергии и мультипликации друг друга. Имеет ли тут смысл брать машину без водителя? Разве что из спортивного интереса; это не будет дешевле, даже с учетом ночевки и кормежки вашего водителя. Это будет более нервно для вас, но не будет опасно - скорости здешних дорог позволяют успеть среагировать на любое препятствие, вплоть до полной остановки, мотоциклист увернется, а водитель другого автомобиля успеет испугаться сам, проснуться, нажать и на газ и на тормоз… За все наше время мы не видели ни одной аварии, и это наш абсолютный, и уже не побиваемый рекорд. Есть еще особенности, но о них я буду говорить, всяк в своем месте. Ну, например, светофоры. В Индонезии, как в Китае и Таиланде, в отличие от 50 других посещенных нами стран, со светофора стартуют все сразу. То есть представьте, включился зеленый, и все автомобили, стоящие перед ним, в том числе и друг за другом, сразу, одновременно тронулись. Не как у нас - первый пошел, за ним второй, и так дальше, играя в тянущуюся резинку, а все сразу, одновременно, как стояли. Не замечали? Или вот затык на нерегулируемом перекрестке. На Яве, почему-то, почти нет полиции, и разгребать завалы выходят добровольцы. А благодарные участники опускают им в руку за это монетку или тысячную купюру. Но это я забежал. Времени много, сегодня я буду болтать обо всем, что вижу. Хотя про светофоры - это, пожалуй, к сентенции «другой планеты».
Первое, что я вижу - мотоциклы. Похоже, мотоцикл - это наше индонезийское все. Купить его просто - каких-то 10-12 миллионов рупий (до полутора тысяч долларов), это новый. Можно в кредит или рассрочку, на год или два, с оплатой первых 10 процентов. Похоже, это может позволить себе большинство семей, по крайней мере, городских. Вот и получается, что люди живут на мотоциклах, ездят на них семьями, с детьми всех возрастов, строго следя за тем, чтобы взрослые были в шлемах, а дети - без…
детям можно не только без шлема, но и стоя,
А вот эта дамочка, например, кормит грудью…
На мотоцикле можно везти любой груз: стеклянную дверь
или велосипед
Можно просто отправлять смс-ки или играть в телефоне
Мы в пути уже несколько часов, а вокруг нас по-прежнему городские, или, вернее, поселковые пейзажи. Такое впечатление, что так мы и не выехали из пригородов Джогджи
тротуаров тут почти нет, а там где они есть и не заставлены байками и торговцами - рай для местных; на дополнительной площади можно что-то мастерить.
Указателей крайне мало, пожалуй, это стало бы главной проблемой при самостоятельном движении; таблички же с названиями населенных пунктов отсутствуют, как класс. Заменяют их более монументальные «пограничные» сооружения.
Вскоре мы понимаем, что едем не по пригородам Джогджи, а по самому что ни на есть городу - Соло (Суракарта). Проезд по городу непрост, в том смысле, что указателей снова нет, но город оказывается достаточно симпатичным, со своим султанским дворцом и университетом. «Соло - мастерская Джогджи», - поясняет нам Сэм. Многочисленные лавочки мастеровых, похожие больше на мастерские народных художников, производят много всего того, что потом везут продавать в Джогджу. От Джогджи до Соло - шестьдесят километров, на которые мы затратили два часа. Выехав из Соло, продолжаем ехать по дороге-улице одного, но очень длинного поселка, домики и лавочки которого перемежаются небольшими рисовыми огородами и неброскими мечетями,
которые снова сменяют лавочки, торгующие всем, включая железные главки таких же мечетей. Томи и Сэм заметно оживляются при проезде под очередной аркой - указателем, надпись на которой гласит, что мы пересекли границу провинций, и из Центральной Явы попали в Восточную.
Томми у нас родом из города Проболинго, а Сэм - из маленькой деревушки еще восточнее, поэтому они, как патриоты своей малой родины, начинают нахваливать Восточную Яву. И людей здесь меньше, а природы больше, и чище, да и люде проще и лучше… Начинаем присматриваться. Что касается людей, то не сильно увидишь из окна. Но вот то, что сразу за аркой - воротами в эту провинцию начался первый за все время поездки лес - это факт.
За лесом последовали снова селения, за которыми пошла череда рисовых полей. Именно полей, потому что до этого были небольшие огороды, а тут пошли целые плантации.
- Сэм, а что, кроме риса, ничего, что ли не выращивают? - мы до сих пор не видели никакой другой культуры на поле.
- Выращивают, сегодня-завтра увидите в горах. Но рис - основное. Рис растет четыре месяца, на равнине успевают снять три - четыре урожая в год. Выгоднее, чем рис, выращивать только сахарный тростник. Но тростник созревает четырнадцать месяцев. Поэтому хозяин земли должен, посадив тростник, забыть о деньгах почти на полтора года. И покупают его только крупные заводы. А вложения в рис вернутся уже через три месяца, причем с работниками можно расплатиться рисом. Это и дешевле. Хотите, заедем на рисовые плантации? Это у меня рядом с домом, по пути к Иджену. Вы не против переночевать в моем доме после Бромо?
- Конечно! - это я про оба предложения, - И рис очень интересно, а ночевку в вашем доме мы обсуждали. Очень интересно. А еще кофе. Кофе ведь должно быть еще выгоднее?
- Кофе выгоднее. Но это уже совсем другое. Кофейные плантации - это отдельная тема…
- У вас, похоже, будет шанс познакомиться и с рисовыми плантациями, и с кофейными, - вступает в разговор Томми, - Иджен уже несколько дней закрыт из-за ядовитых выбросов. Я сегодня звонил и уточнял.
- Но мы подъедем к входу в парк и сами убедимся, - пытается подбодрить нас Сэм, хотя мы пока не сильно расстраиваемся. У нас пока все впереди, начиная с завтрашнего Бромо. Постепенно разговор виляет от плантаций к жизни на Яве вообще, Сэм вдруг оживает, а более старший Томми иногда лишь вставляет уточнения. Вот рис. На сезонные работы можно нанимать людей и расплачиваться за это тем же рисом, но о рисе разговор будет после. А вот если за деньги?
- Сэм, сложно найти работу за деньги?
- Смотря какую. Но на Яве проще. Видите, как много тут людей? 140 миллионов, больше половины индонезийцев на Яве. Тут проще - есть все. И свет, и дороги, и продукты. Тут жить дешевле. Будете на Бали - сравните.
- Ну, на Бали-то понятно. Туристы…
- А что туристы? На Суматре еще дороже, не говоря уж о Папуа. Туда все завести надо, а здесь - свое.
- А сколько нужно денег, чтобы прожить на Яве?
- Тоже смотря где. В Джакарте заработки больше, но и жизнь там дороже. В большом городе чтобы прожить, нужно зарабатывать 5 долларов в день, это самый -самый минимум. Зарабатываешь тридцать - ты уже средний класс, можно жить. В маленьком городке все вдвое, а то и втрое меньше.
- А ты?
- А я хорошо устроился. Я зарабатываю, когда вожу вас, как в большом городе. А живу в деревне. И никуда оттуда не хочу переезжать.
- А я в маленьком городе - вставляет Сэм.
- Но ты же не всегда нас возишь?
- Ну да. Мы с женой преподаватели английского. Я на курсах у студентов, а она - в младшей школе. А еще мы держим магазин в нашем же доме. Ну, увидите сами. Но, когда приезжают туристы, я бросаю все.
Тем временем дорога снова бежит по населенке, превращающейся в город. «Джомбанг!» - сообщает Сэм. - «Главный центр ислама!». Действительно, мечетей тут больше, и они не прячутся, мимикрируя под пирамидки индуистских строений, они тут «пузатые»
или наоборот, вытянувшие в космос ажурные минареты.
где-то тут же останавливаемся на железнодорожном переезде, закрытом для пропуска стремительного поезда
заснять который мешают десятки мотоциклетных шлемов. Такой стремительный, что закрадываются сомнения в правильности выбора средства передвижение в пользу безрельсового.
Еще через некоторое время мы практически достигаем Сурабаи - огромного мегаполиса, второго на Яве после Джакарты. У меня была мысль из Джогджи прилететь в Сурабаю и ехать к Бромо уже отсюда. Но при планировании поездки я отбросил эту мысль. Лететь 200 км из 400 - нет смысла. Но не в Индонезии - в данном случае вы сэкономите половину из 12 часов ездового времени. Так что теперь я за этот вариант, но при условии, что транспорт вы закажете заранее, или, по крайней мере, четко объясните таксисту, что вам не Проболинго, куда советуют ехать путеводители, а прямо в Чеморо Лаванг. На эту удочку попались ребята, с которыми мы познакомимся завтра: доехав из Сурабаи в Проболинго, они вынуждены были с трудом взять такси из последнего и по цене, как из аэропорта…
Выезд на трассу Сурабая - Проболинго оказался сильно затруднен из-за серьезной пробки на ней; тут мы и столкнулись с добровольцами, разруливающими скопившуюся пробку. Часть водителей, в том числе и Томми, выполняет их указания, другая же часть, примерно половина, игнорирует; тем не менее, этого оказывается достаточно, чтобы движение продолжалось. Но такое скопление автомобилей не может не привести нас к следующей теме - автомобили. Мы уже обратили внимание на то, что цена бензина на всех заправках одинакова - 4500 рупий (около половины доллара, или пятнадцать рублей) за литр. Сэм подтверждает, что это так - цена литра бензина (кроме перекупщиков, продающих бензин, разведенный с маслом или нет, для мотоциклов в пластиковых бутылках) фиксирована, и составляет 4500 вот уже более пяти лет. Можно уже сказать, что это не цена зафиксирована, а курс рупии привязан к стоимости литра бензина. А это уже политика…
Если вы вынуждены долго разговаривать с ограниченным количеством собеседников, будь то купе поезда, затянувшаяся вечеринка на даче или салон автомобиля Сузуки, ползущего вот уже десятый час в пробке по Яве, ваш разговор неизбежно коснется стандартных тем - дети, свадьбы, похороны, политика. Свадьбы и похороны оставим Торадже. С детьми все просто: частные школы до’роги, плата же в государственных зависит от дохода семьи и рассчитана таким образом, чтобы не быть неподъемной для семейного бюджета. Так, для людей с доходом на уровне прожиточного минимума, это несколько долларов в месяц. И состоит школа из двухгодичной для «дошколят», с 5 до 7 лет, начальной школы в объеме 6 лет, и двух уровней «средней» школы по три года каждая. Последние три, школьных, уровня одеты в форму разных цветов.
- А потом - высшая школа, это уж как хочешь, полная свобода, - сказал Сэм.
- Свобода? А армия - контрактная, или призыв?
- А в армию огромный конкурс. Контрактная, с хорошей зарплатой. Надо не только хотеть, надо сдать экзамены, надо соответствовать. Но есть и минус - когда служишь, не можешь выехать из Индонезии. Хотя для многих это не важно…
Вот, о чем не начни говорить, все равно о политике выходит. Собственно, история Индонезии, как государства - вся «новейшая», поэтому она и есть политика. Ее отсчет начался с августа 1945, все, что было до того - история, скорее, колониальная или оккупационная. Но я не буду пересказывать всего, о чем мы говорили. Чего только не было в короткой истории независимой Индонезии, и первый президент Сукарно, с быстро показавшими свою нежизнеспособность федеративными Соединенными Штатами Индонезии, которые сменил семилетний период «либеральной» демократии ставшего унитарным государства. А он сменился демократией «направляемой» (не без нашей, а как же, помощи; везде, где к слову «демократия» добавляется какой либо дополнительный эпитет, будь то «народная» или «суверенная», похоже, надо искать «руку Москвы» - <сугубо личное и т.д.>) (К слову. Любое дополнительное определение ограничивает определяемое слово, это не я, это Гегель: «Более общее определение охватывает бОльший круг явлений»…). А любая, пусть и ограниченная разными определениями, но еще не созревшая демократия, в свою очередь, побуждает к действию любителей сильной руки. Поэтому на смену «демократиям» приходит «Новый Порядок» (полковника) генерал-майора Сухарто, на тридцать три года обеспечившего Единой Индонезии «стабильность, порядок и процветание», пока этот порядок не грохнулся со смаком, вместе с падением нефтяных цен 1998 года. А, я не сказал, что Индонезия - нефтедобывающая страна, член ОПЕК? Да-да, на Борнео… Да, еще не сказал. Политическая власть опиралась на партию «Единая Индонезия» «Голкар», которая тут более честно называлась «партией функциональных групп». Остальные партии были насильственно объединены в две «оппозиционные» парламентские - мусульманскую Партию единства и развития и христианскую Демократическую партию Индонезии. Еще интересно: через 10 лет правления, видимо, понадобились новые победы, и Индонезия… захватила Восточный Тимор.
Я слушал, тер глаза, смотрел по сторонам и видел, почему-то, пальмы и зелень, а представлял заснеженные равнины и портал Рокского Туннеля.
Но все всегда заканчивается хорошо: В Индонезии, после краха нефтяной иглы Сухарто, за коротким периодом начавшихся было бунтов и аж семи межнациональных или межконфессиональных конфликтов, последовал период либерализации, выборы стали честными, партии реальными, референдум отпустил Восточный Тимор на волю, а экономика, не зависящая более от нефтяных цен внутри самой страны (валюта-то к литру бензина привязана) достигла докризисных высот и устремилась вперед деньгами инвесторов, посчитавших Индонезию одной из самых привлекательных в Азии. А? Впрочем, что еще может наболтать преподаватель английского развесившим уши туристам из другого полушария. Но в чем Сэм был искренен, так это в убеждении, что Индонезия - действительно единая, и бахаса - упрощенный диалект малайского, ставший языком межнационального общения в этой унитарной республике - необходимый атрибут этого единства, несмотря на то, что составляющие большинство, яванцы, говорят на своем языке. И никто их не называет «титульной нацией».
- Сэм, - спросил я, - а кто у Индонезии друзья? Ну в смысле, страны - союзники? - Сэм задумался.
- Австралия, да. Туристов много. Индия - исторически. Филиппины - рядом. Турция нас всегда поддерживает. Вы, в смысле, Россия, оружие нам продаете...
- А Америка? А Китай?
- Да, Китай. У нас основной бизнес сейчас у китайцев, инвестиции, в основном, оттуда. Да и раньше тоже. Хотя китайцев не сильно любят…
- Ну да, понятно. А американцев любят?
- Их, наверное, нигде не любят. Но Америка - друг, больше всего индонезийцев учатся там и в Австралии.
Уже стемнело, дорога опустела и повернула в горы. Кромешная тьма подступила вместе с крутыми серпантинами, периодически выпрямляющимися в деревенские улочки селений и снова изгибающимися полными поворотами в лесу. В темноте разъезды с нечастыми встречными стали напоминать биатлон: остановка - прицеливание - разъезд(выстрел) - ускорение до следующего разъезда. Чемора Лаванг встретил вечерней прохладой.
Ну чем не тибетец? Но это Сэм; местные же служащие гостиницы
были обернуты в более поношенные и засаленные накидки, были более обветрены и суровы, разве что, в отличие от тибетцев, не благоухали ячьим жиром. Да, тут я снова сравнил Индонезию с Тибетом, вспомнил, что это «другая планета» и посетовал, что мои измышления предыдущего абзаца о счастливом конце могут оказаться в нашей многострадальной неприменимы именно по этой причине.
В столовой гостиницы шел тренинг сетевого маркетинга… но, несмотря на это, нас накормили макаронами по-флотски из огромного чана, и мы поспешили спать в совершенно аскетичный номер, снабженный, тем не менее, чайником, мимо готовых нас везти завтра джипов.
Если у вас есть (как у нас) свой чайник, пользуйтесь им, местный не закипает в силу малости потребляемой им энергии. Но мы и своего не дождались, уснули от одного лишь осознания ужаса завтрашнего подъема в 3-15.
продолжение следует