Таймырские рассказы. Волочанка - City, окончание
к предисловию
в начало рассказа "Волочанка - City"
...Наверстаем.
***
А утром следующего дня мы были уже в школе. По случаю нашего приезда директор отменил первый урок, встретил нас в кителе с позументами
(фото с официального сайта школы)
и представил нас собравшимся в актовом зале школьникам чуть ли не как великих путешественников.
Вообще говоря, я очень люблю выступать перед школьниками. Дети и путешествия - это еще круче, чем дети и сказки.
(из ФБ Дениса Николаевича)
А в Волочанке детишки - просто сказка. Ну такие умные глаза, такие они благодарные слушатели…
(из ФБ Дениса Николаевича)
Так бы и рассказывал, о севере, о Жюле Верне, о полярных капитанах… Но вот когда речь заходит о чем-то им близком - о том же Никифоре Бегичеве, которого тут все знают, - дети заметно оживляются. А вот о том, что где-то там, далеко за Енисеем - уже не так интересно. Да и я тщательно подбираю слова - негоже, наверное, на Таймыре выступать перед местными жителями со словами о колонизации Таймыра русскими. Хотя, как сказать.
***
Однажды я рассказывал студентам Сыктывкарского университета о Пёзском волоке. И так сам увлекся рассказом, что где-то потерял нить контроля над аудиторией, что пришлось у преподавателя потом спросить, как оно воспринималось.
- Всё замечательно, - сказала она. - Только Вы так часто в своей речи употребляли «Русский Север»…
- Что же страшного?
- Ничего. Только я, например, зырянка.
Но, в общем, действительно, ничего страшного. И, порой, лучше говорить на скользкие темы прямо, не давая тем самым повода недоброжелателям выискивать то, от чего ты хотел неуклюже увернуться. Ведь это же здорово называть, рассказывая о полярных героях, настоящими русскими офицерами и Яна Нагурского, поляка по национальности, и Исхака Ислямова, татарина. Нет?
Это было не отступление, это была просто реплика, конец ей.
***
Очень быстро заканчивается урок, учителя разрешают детям снова выйти на улицу и покрутить-подергать-пооткрывать всё, что можно, на вездеходе, а мы остаемся в кабинете директора.
- Дети действительно замечательные, - говорит он. Потрясающе любознательные и очень-очень ловкие. Они на квадрах и снегоходах - с рождения,
а с ружьем - так уже в утробе.
А мы же конечно не удержались, рассказали и о Пёзском Волоке, пройденном частично на квадрах, и о Сибиряковском тракте, пройденном на квадрах полностью, и о детском квадрокроссе, и о навязчивой идее Димона сделать на квадроциклах биатлон.
- Вот! - Денис Николаевич явно оживляется. - Мы первые будем, в любой возрастной категории. Хоть от трех лет!
Денис Николаевич уйдет на урок, - он географию преподает - и оставит нас наедине с компьютером, на котором есть достаточно качественный, для спутникового, интернет, и телефон, с которого позвонить можно только по району. Ну, в смысле, по Таймырскому. В Дудинку - пожалуйста.
- А в Москву? - набираюсь наглости я.
- Нет. Выход на восьмерку в поселке только один - с телефона главы администрации. Но зачем - интернет-то нормальный.
Эх, вот даже в голову не пришло за неимением сотовой сети включить тут смартфон или передвинуть на компьютере флажок включения вай-фай. Уже потом, в Москве, изучая сайт Дудинской администрации, я обнаружил, что в борьбе за право называться лучшим поселком Таймыра, Волочанская администрация использовала убийственный аргумент - возможность свободного доступа в интернет на территории всего поселка. Эй, ребята, так ли это? Если да, то воистину круто. Но, сидя в его кабинете, я почему-то больше думал вот об этой табличке -
Волочанская школа - единственная, где одновременно преподаются, причем всем детям - оба коренных языка, долганский и нганасанский. Насколько это здорово, можно судить по статистике из той же переписи 2010 года - из 800 человек, считающих себя нганасанами, языком нганасан владеет 100.
После урока Денис Николаевич заходит к нам вместе с женой Настей, она - долганка и преподаватель русского языка, и мы идем к ним домой, договариваясь, что недоделанные вчера регламентные работы мы будем проводить около его дома, периодически отрываясь на попить чайку/коньячку, погреться и поговорить.
Вездеход установлен на площадку перед домом директора,
снова облеплен детишками, додумавшимися до идеи использовать его огромные колеса в качестве горки для съезжания на попе,
периодически убегающими куда-то, то домой погреться, то за угол, с собачками - хасками поиграть,
и мы вынуждены по очереди заходить в дом Дениса Николаевича.
- Хаски - это моя любовь, - говорит Денис. - Нет, главная любовь, конечно, Настя - спохватывается он и обнимает жену. - Она со мной сюда вместе приехала. А нашел я ее на самом севере, в Сындасско - это самый северный поселок, в Хатангском заливе… У нас скоро ребенок родится, тут, в Волочанке.
- Ну, родится, наверное, в Дудинке, - поправляет Настя, - но потом всё равно сюда приедем. Денис, ты бы коньячку ребятам предложил?
- Сейчас Костя придет, он пошел за коньячком. Вчера-то ребят не дождались, - нарочито сетует Денис.
- Костя - наш преподаватель математики, - поясняет Настя. - Такая вот у нас сегодня школьная компания.
- Очень интересно, - начинаю говорить я, но Денис сразу прерывает.
- Еще интереснее будет, когда узнаешь, кто он. Полковник израильской армии.
В этот момент открывается дверь, и в нее входит Константин с маленькими бутылочками коньяка, зажатыми между пальцев рук. Повисшее молчание затягивается, Костя начинает испуганно оглядывать себя, будто хочет проверить, не забыл ли он чего-нибудь одеть, но Денис разряжает ситуацию, загоняя ее в новый угол:
- Скажи им, что это правда!
- Что? - практически полушепотом спрашивает Костя…
- Ну, что ты еврей!
Выдохнули. Сели, налили. Перешли на «ты». Это Костя.
- Костя, а здесь-то ты как?
- А что ты не спрашиваешь, как здесь я? - снова прерывает Денис.
- Ну, ты-то точно сам расскажешь.
- Ага, расскажу. А Костю я попросил приехать.
- Из Израиля?
- Слушай, какая разница, откуда приезжать в Волочанку. Мне кажется, что всё равно, из Израиля, Канады или Бразилии. Нет?
- Он мне написал, - берет, наконец, рассказ о своей судьбе в свои руки Костя, - что у них нет учителя математики. Попросил подменить, до конца года. Вот я и приехал. А тут такое дело - учитель математики это женщина. Она в декрет ушла…
- Ну, и что дальше?
- Ну что… жена в сентябре приезжает. Попробуем здесь пожить.
- А она представляет, куда она приезжает?
- Не сильно. Ты знаешь, я и сам не очень представляю, где я сейчас. Но такая вот у нас жизнь. Забросит куда-нибудь, а потом разбираемся.
- Так а про армию-то правда?
- Правда. Я родом из-под Ростова. В 90-е уехал в Израиль, а там всем служить нужно. Отслужил, остался, стал офицером. Я, кстати, электронщик по армейской специальности. Помогает по жизни здорово.
- Ага, - это снова Денис, - он тут на почте факс починил. Там женщины, они три года без факса были, а он взял и починил. Разве ж они теперь его куда отпустят? Вот, жена приедет, не знаю, что будет.
- Я после Израиля в Чехии еще какое-то время жил. Потом снова в Израиль. Теперь тут. Посмотрим. Дети тут замечательные.
- Да,- Денис Николаевич настраивается вдруг на серьезный лад. - Тут, правда, удивительные дети. Представляешь, 30 путевок, бесплатных. На лето, на отдых. Знаешь, сколько уговорил ехать? Троих! Они не хотят отсюда уезжать. Охота, рыбалка, да с отцом - это для них счастье. Ты же видел, как они вас слушали? То, что про Таймыр - с открытым ртом. А остальное им не интересно. Знаешь, они по-настоящему патриоты, очень искренние, не то что у нас.
- Так, всё-таки где, у нас?
- Ладно, рассказываю. У нас - это в городах. Там - всё показуха. Тут - настоящее. Показуха даже в Норильске, не то, что у вас, в Москве. Так вот, я из Норильска. Я входил в двадцатку самых богатых людей Норильска. Успешный бизнес, много денег. Перешел кое-кому дорогу. Обанкротили, пришлось уехать. А приехал сюда - тут просто замечательно. Дел - поле непаханое. Собачками, наконец, занялся. Всегда мечтал, а тут - пожалуйста. Да тут столько всего - сейчас Парад Победы готовим, представляете - на всей нашей технике, да с флагами, по центральной улице. Еще бы ваш вездеход во главу колонны. А если бы и самолет… Слушайте, останьтесь на День Победы, а?
- Нет, не получится. А с храмом - это правда?
- Правда, конечно. Я договорился с Епископом Агафангелом - это управляющий Норильской Епархией РПЦ. Приедет в конце мая к нам. Нужен нам храм, очень. Чтоб не пили…
Мы долго разговариваем обо всем на свете, выскакивая периодически на улицу подышать.
- Если в туалет кому надо - то в комнате ведро, за шкафом. Дверку прикрывайте, и всё…
А вот и ложка дёгтя.
Да, в Волочанке нет туалетов. Только в больнице вкопанная в пристройке в землю бочка. Весь остальной поселок делает это в ведро, которое выплескивается на помойку. Но это тундра, здесь - мерзлота. Мерзлота, не принимающая в себя никакой инородной грязи. Талые воды не впитываются в землю, поэтому весной никак тут нельзя прожить без тротуаров, играющих роль мостиков над разлившимся талым озером, поглощающим помойки и угольные кучи.
- Нас уголь и спасает. Естественный адсорбент.- Это Настя переводит разговор с неприятного языка на научный. - Представляете: помойки с плавающими в них нечистотами. А собак наших видели? Тут дворовые собаки - они большие добрые, и их никто не кормит. Найдут что на помойке, а потом вам руки лижут, да еще и в лицо норовят лизнуть. У нас наши собаки поначалу болели. Но мы стараемся сразу засыпать помойки, шлаком и угольной крошкой. Следим. Но это мы у дома…
- И что, ничего нельзя сделать?
- А что сделать? Мерзлота…
- Ну, хоть биотуалет поставить.
- … и выплескивать его на ту же помойку. Только химикаты завозить вертолетом.
- Хоть обезвреженное выплескивать- то, нет?
Совсем не застольный разговор, но что-то он меня удивил. В конце концов… Храм. Замечательно. Парад Победы… Но, может, в том и истинная ценность миссионера - показать своим личным примером, что можно не во всем следовать принятому… Ладно, лучше о собачках - хасках.
Это действительно увлечение Дениса Николаевича - ездовые собаки. Он разводит щенков, тренирует их, участвует в выездных соревнованиях и проводит собственные, приглашает читать лекции именитых каюров и мечтает провести в Волочанке чемпионат мира по гонкам на собачьих упряжках. Уверен, что получится.
Я выхожу на улицу, где у вездехода по-прежнему кучкуются дети. Только они меняются - помладше уходят домой, постарше приходят. Появляются взрослые, в основном - родители, пытающиеся загнать совсем уж малышей домой. Но очень ненавязчиво, уговорами. Подходит пьяная бабулька, лет хорошо за 70. Впрочем, мне трудно определить возраст пожилой долганки или нганасанки. Хотя между собой эти две национальности я начинаю уже различать. Говорит она очень невнятно, но я понимаю, что она мечет свой гнев в сторону директора.
- Собаки… Совсем сдурел… Никогда здесь таких собак не держали… Мы на оленях, а не на собаках… баловство… какой толк от собак… мы песцов голубых… я зоотехник и ветеринар… у меня два высших образования…
- Ну что поделать, бабушка! - Мысленно спорю я с пьяной старушкой, - Не виноват Денис Николаевич, что не выдержали Ваши голубые песцы конкуренции с турецкими или греческими шубами. Это так же, как с лопухами тропосферной связи. Или с мамонтами. «Вишневый сад»…
Да, много событий. Я отхожу в сторону. Ребята активно начинают работать с машиной - что-то мне хочется обязательно отсюда ночью уехать, и я заявил им об этом излишне жестко. Обиделись, но работают вдвое быстрее. Денис Николаевич ушел спать, Настя суетится по хозяйству, а, закончив в доме, выходит на улицу, задать корм собакам и вычистить вольер. Удивительная женщина, красивая, ни тени усталости или раздражения: «Зайдите, попейте еще чайку»… Мысли прерывает мальчишеский голос сбоку.
- Я талабай, да? - Этакая смесь ломающегося баса, срывающегося на дискант, с всхлипыванием. Господи, ну тебе-то зачем пить? Подожди, посмотри вокруг... но парнишка не перестает хныкать. - Вы уедете. А я повешусь.
- Господи, о чем, ты?
- Я знаю, что со мной будет, всё знаю. Я закончу школу, схожу в армию и буду здесь жить. Охота. Олени. Водка. Охота. Олени. Или повешусь. Я - талабай! Ты знаешь, что такое талабай?
- Я знаю, что ты пьян. Да, знаю. Плохое слово. Никогда не говори его. Тем более про себя.
***
Отступление на тему «москалей», «ниггеров», «талабаев» и прочего бытового национализма.
В Дудинке, пока ребята сначала переводили дух, а потом занимались техобслуживанием и вездехода, пришедшего из Уренгоя, и самолета, оттуда прилетевшего, я носился по разным инстанциям, типа пограничников, топливных спонсоров и прочего, используя для этого всякий подвернувшийся транспорт - такси, машины друзей и т.д. Надо сказать, что езда по Дудинке сама по себе чревата разными открытиями - таксисту, везущему вас, например, ничего не стоит остановиться около мамаши с ребенком в коляске и предложить самому (sic!) подвезти. А потом обернуться к вам, извиниться, и сказать, что так делали несколько лет назад все, абсолютно все водители Дудинки. Ну как, скажите пожалуйста, можно проехать мимо женщины с ребенком и не остановиться? В голове не укладывается… но это не относится к теме. Мы ехали на машине с мужиками - дудинцами и разговаривали обо всем. Вот тогда я и произнес не к месту это «талабаи». Что я хотел сказать? Не знаю. Наверное, что-то анекдотичное. Возможно, по контексту схожее с московскими «чукчами». В машине повисла тяжелая пауза. А потом попутчик, четко выговаривая, произнес:
- Там, у себя, можешь говорить, как хочешь. Это к вам там понаехали. А у нас они местные.
- Я не имел ввиду ничего плохого, - начал я оправдываться.
- Не надо. Это для них очень обидно. Это даже не как «негр». Скорее, «ниггер». Так даже за глаза не нужно. Обидно.
Да, я не упомянул. Попутчики были русскими. Я запомнил навсегда. До сих пор стыдно.
Конец отступления.
***
- Никогда не говори. Тем более про себя, - сказал я парню. - Попробуй посмотреть на мир. Пойдешь в армию - выгляни в окно поезда. Или сейчас - поезжай в лагерь по бесплатным путевкам. Мир не стоит того, чтобы просто так вешаться. Только не пей, когда будешь на него смотреть.
Часов до двух ночи Настя чистила вольер. Ребята провозились до четырех утра, а когда закончили, Димон спросил:
- Ты, серьезно, хочешь уехать прямо сейчас?
- Да, - ответил я. - Мы должны ехать сегодня. Сейчас.
- Тогда сам садись за руль. Мы в спальник. Устали. Аккуратней в поселке с проводами.
Температура упала до минус двадцати, и над Волочанкой, над весенним ночным солнцем, зажглось гало.
Все равно это уже весна. Потом я узнал, что Денис Николаевич не только пишет стихи для своей Насти,
Моя Полярная звезда,
Моё арктическое счастье,
Сияний северных мечта,
Ты - тёплый чум в пурге ненастья.
но и переводит их на долганский.
(из ФБ Анастасии)
***
Прошла неделя. Мы ушли на север, в зону центрально-таймырских арктических пустынь.
Приняли самолет Вити.
Нашли «Дуглас» и зафиксировали его координаты. (Ждите второго рассказа).
Порвали приводную цепь.
И для организации доставки запчастей и эвакуации вездехода я прилетел вместе с Витей снова в Волочанку. Это и было «вторым приходом», во время которого произошел разговор с Сидорычем о гусях и Кологриве, с которого я и начал этот рассказ.
Я снова поселился в больнице.
Пришел, наконец, в вагончик администрации. Не рассказал в прошлый приход? О, это замечательная история. Вагончик поставило МЧС. Настоящее, в отличие от стройотрядовского Шойгу. В эту зиму случились аномальные морозы, и температура упала до минус 65. Единственным зданием, не выдержавшем этого, оказалось здание администрации. Его лопнувшие батареи выплеснули внутрь помещений немедленно замерзшую зеленую воду. Тогда МЧС и прислало этот вагончик с автономным теплом и электрогенератором. Есть такие у МЧС, да. Школьное здание, детский сад и дизельная станция 65-градусные морозы выдержали, хотя дети, конечно в это время оставались дома. Они вообще не ходят в школу, когда ниже 45. Так здесь принято.
Я купил в сельском магазине десять кило оленины по пятьдесят рублей за килограмм. Сидорыч, узнав об этом, покрутил пальцем у виска и подарил еще пакет с языками, килограмм на пять.
Я шел по деревянным тротуарам, уже оттаявшим и слегка кое-где покрытым мутной зеленой водой в сторону аэропорта, с мясом, языками, личным рюкзаком и фотокамерой. Вертолет опоздал, по погоде, на сутки. Витя, увидев чистое небо, немедленно улетел, сначала к вездеходу, а потом на Диксон. Вездеход починился своими силами, заправил прилетевший самолет Виктора и, дождавшись разумного его удаления, пошел прямым ходом на Талнах, поскольку мы решили не рисковать и на Диксон не ходить. Поэтому и я улетал с чистой совестью.
В центре поселка я поравнялся с парнем лет тридцати, стоявшем на деревянном тротуаре. Проходя мимо, я задел его, то ли сумкой, то ли рюкзаком, извинился, и, пройдя еще пару шагов, услышал в спину приглушенное: «убью».
- Меня убьешь? - останавливаюсь я. - За то, что толкнул?
-Нет, не тебя.- Парень показывает пальцем куда-то сквозь меня, глядя туда же стеклянным взглядом. - Его.
Я оборачиваюсь и вижу удаляющуюся на квадре фигуру.
- А кто это? За что убьешь?
- Русский. Не остановил.
- Что не остановил? - Начинаю я потихоньку догадываться.
- Меня. Знает, что я не могу остановиться, а все равно наливает. Убью.
- А что сам-то?
- А у меня этой нет… ну этой… Алкогольде…гидро… эта, ну ты понял. Нельзя мне наливать. Я уже полтора миллиона пропил. Убьюююю!
На вертолете прилетел корреспондент местного телевидения, чтобы снять репортаж к юбилею Шойгу о школе, которую он строил, будучи студентом, в стройотряде. Снял и улетел им же обратно.
- Как бы ему передать, что почаще бы, это, стройотряды, в Волочанку-то…
***
Два часа я летел в вертолете и совсем не представлял, как, по прилету буду писать этот рассказ и узнавать, что:
- В Волочанке пройдет 9 мая настоящий Парад Победы, с прохождением по главной площади самой современной техники
(Из ФБ Дениса)
- Что через неделю после парада в Волочанку прилетит Владыко Норильский Агафангел и благословит строительство храма
(Из ФБ Дениса)
- А в то же время, но не на пару часов, а на пару недель в Волочанку приедет известный спортсмен, каюр из Карелии Евгений Валеев,
(Из ФБ Дениса)
который проведет обучение, мастер-классы и подарит школьному клубу нарты…
Над озером Пясино в вертолете появится связь, и я пошлю на мобильный телефон Славы Сахатина смс с координатами «Дугласа», о котором я обязательно напишу свой следующий рассказ. Слава держит свой мобильник в Дудинке, у знакомых, и те обязательно это сообщение прочтут.
И только тогда я осознаю, что лечу черт знает куда. На Запад. Который мне все это время даже не снился. «Не привиделся во снах». «Неверный, дальний».
Никто меня не вспоминает там,
Моей вдове совсем другое снится,
А я иду по Деревянным городам
Где мостовые скрипят, как половицы…
А. Городницкий.
,
***
Следующий рассказ, «Дуглас», что характерно, следует.
в начало рассказа "Волочанка - City"
...Наверстаем.
***
А утром следующего дня мы были уже в школе. По случаю нашего приезда директор отменил первый урок, встретил нас в кителе с позументами
(фото с официального сайта школы)
и представил нас собравшимся в актовом зале школьникам чуть ли не как великих путешественников.
Вообще говоря, я очень люблю выступать перед школьниками. Дети и путешествия - это еще круче, чем дети и сказки.
(из ФБ Дениса Николаевича)
А в Волочанке детишки - просто сказка. Ну такие умные глаза, такие они благодарные слушатели…
(из ФБ Дениса Николаевича)
Так бы и рассказывал, о севере, о Жюле Верне, о полярных капитанах… Но вот когда речь заходит о чем-то им близком - о том же Никифоре Бегичеве, которого тут все знают, - дети заметно оживляются. А вот о том, что где-то там, далеко за Енисеем - уже не так интересно. Да и я тщательно подбираю слова - негоже, наверное, на Таймыре выступать перед местными жителями со словами о колонизации Таймыра русскими. Хотя, как сказать.
***
Однажды я рассказывал студентам Сыктывкарского университета о Пёзском волоке. И так сам увлекся рассказом, что где-то потерял нить контроля над аудиторией, что пришлось у преподавателя потом спросить, как оно воспринималось.
- Всё замечательно, - сказала она. - Только Вы так часто в своей речи употребляли «Русский Север»…
- Что же страшного?
- Ничего. Только я, например, зырянка.
Но, в общем, действительно, ничего страшного. И, порой, лучше говорить на скользкие темы прямо, не давая тем самым повода недоброжелателям выискивать то, от чего ты хотел неуклюже увернуться. Ведь это же здорово называть, рассказывая о полярных героях, настоящими русскими офицерами и Яна Нагурского, поляка по национальности, и Исхака Ислямова, татарина. Нет?
Это было не отступление, это была просто реплика, конец ей.
***
Очень быстро заканчивается урок, учителя разрешают детям снова выйти на улицу и покрутить-подергать-пооткрывать всё, что можно, на вездеходе, а мы остаемся в кабинете директора.
- Дети действительно замечательные, - говорит он. Потрясающе любознательные и очень-очень ловкие. Они на квадрах и снегоходах - с рождения,
а с ружьем - так уже в утробе.
А мы же конечно не удержались, рассказали и о Пёзском Волоке, пройденном частично на квадрах, и о Сибиряковском тракте, пройденном на квадрах полностью, и о детском квадрокроссе, и о навязчивой идее Димона сделать на квадроциклах биатлон.
- Вот! - Денис Николаевич явно оживляется. - Мы первые будем, в любой возрастной категории. Хоть от трех лет!
Денис Николаевич уйдет на урок, - он географию преподает - и оставит нас наедине с компьютером, на котором есть достаточно качественный, для спутникового, интернет, и телефон, с которого позвонить можно только по району. Ну, в смысле, по Таймырскому. В Дудинку - пожалуйста.
- А в Москву? - набираюсь наглости я.
- Нет. Выход на восьмерку в поселке только один - с телефона главы администрации. Но зачем - интернет-то нормальный.
Эх, вот даже в голову не пришло за неимением сотовой сети включить тут смартфон или передвинуть на компьютере флажок включения вай-фай. Уже потом, в Москве, изучая сайт Дудинской администрации, я обнаружил, что в борьбе за право называться лучшим поселком Таймыра, Волочанская администрация использовала убийственный аргумент - возможность свободного доступа в интернет на территории всего поселка. Эй, ребята, так ли это? Если да, то воистину круто. Но, сидя в его кабинете, я почему-то больше думал вот об этой табличке -
Волочанская школа - единственная, где одновременно преподаются, причем всем детям - оба коренных языка, долганский и нганасанский. Насколько это здорово, можно судить по статистике из той же переписи 2010 года - из 800 человек, считающих себя нганасанами, языком нганасан владеет 100.
После урока Денис Николаевич заходит к нам вместе с женой Настей, она - долганка и преподаватель русского языка, и мы идем к ним домой, договариваясь, что недоделанные вчера регламентные работы мы будем проводить около его дома, периодически отрываясь на попить чайку/коньячку, погреться и поговорить.
Вездеход установлен на площадку перед домом директора,
снова облеплен детишками, додумавшимися до идеи использовать его огромные колеса в качестве горки для съезжания на попе,
периодически убегающими куда-то, то домой погреться, то за угол, с собачками - хасками поиграть,
и мы вынуждены по очереди заходить в дом Дениса Николаевича.
- Хаски - это моя любовь, - говорит Денис. - Нет, главная любовь, конечно, Настя - спохватывается он и обнимает жену. - Она со мной сюда вместе приехала. А нашел я ее на самом севере, в Сындасско - это самый северный поселок, в Хатангском заливе… У нас скоро ребенок родится, тут, в Волочанке.
- Ну, родится, наверное, в Дудинке, - поправляет Настя, - но потом всё равно сюда приедем. Денис, ты бы коньячку ребятам предложил?
- Сейчас Костя придет, он пошел за коньячком. Вчера-то ребят не дождались, - нарочито сетует Денис.
- Костя - наш преподаватель математики, - поясняет Настя. - Такая вот у нас сегодня школьная компания.
- Очень интересно, - начинаю говорить я, но Денис сразу прерывает.
- Еще интереснее будет, когда узнаешь, кто он. Полковник израильской армии.
В этот момент открывается дверь, и в нее входит Константин с маленькими бутылочками коньяка, зажатыми между пальцев рук. Повисшее молчание затягивается, Костя начинает испуганно оглядывать себя, будто хочет проверить, не забыл ли он чего-нибудь одеть, но Денис разряжает ситуацию, загоняя ее в новый угол:
- Скажи им, что это правда!
- Что? - практически полушепотом спрашивает Костя…
- Ну, что ты еврей!
Выдохнули. Сели, налили. Перешли на «ты». Это Костя.
- Костя, а здесь-то ты как?
- А что ты не спрашиваешь, как здесь я? - снова прерывает Денис.
- Ну, ты-то точно сам расскажешь.
- Ага, расскажу. А Костю я попросил приехать.
- Из Израиля?
- Слушай, какая разница, откуда приезжать в Волочанку. Мне кажется, что всё равно, из Израиля, Канады или Бразилии. Нет?
- Он мне написал, - берет, наконец, рассказ о своей судьбе в свои руки Костя, - что у них нет учителя математики. Попросил подменить, до конца года. Вот я и приехал. А тут такое дело - учитель математики это женщина. Она в декрет ушла…
- Ну, и что дальше?
- Ну что… жена в сентябре приезжает. Попробуем здесь пожить.
- А она представляет, куда она приезжает?
- Не сильно. Ты знаешь, я и сам не очень представляю, где я сейчас. Но такая вот у нас жизнь. Забросит куда-нибудь, а потом разбираемся.
- Так а про армию-то правда?
- Правда. Я родом из-под Ростова. В 90-е уехал в Израиль, а там всем служить нужно. Отслужил, остался, стал офицером. Я, кстати, электронщик по армейской специальности. Помогает по жизни здорово.
- Ага, - это снова Денис, - он тут на почте факс починил. Там женщины, они три года без факса были, а он взял и починил. Разве ж они теперь его куда отпустят? Вот, жена приедет, не знаю, что будет.
- Я после Израиля в Чехии еще какое-то время жил. Потом снова в Израиль. Теперь тут. Посмотрим. Дети тут замечательные.
- Да,- Денис Николаевич настраивается вдруг на серьезный лад. - Тут, правда, удивительные дети. Представляешь, 30 путевок, бесплатных. На лето, на отдых. Знаешь, сколько уговорил ехать? Троих! Они не хотят отсюда уезжать. Охота, рыбалка, да с отцом - это для них счастье. Ты же видел, как они вас слушали? То, что про Таймыр - с открытым ртом. А остальное им не интересно. Знаешь, они по-настоящему патриоты, очень искренние, не то что у нас.
- Так, всё-таки где, у нас?
- Ладно, рассказываю. У нас - это в городах. Там - всё показуха. Тут - настоящее. Показуха даже в Норильске, не то, что у вас, в Москве. Так вот, я из Норильска. Я входил в двадцатку самых богатых людей Норильска. Успешный бизнес, много денег. Перешел кое-кому дорогу. Обанкротили, пришлось уехать. А приехал сюда - тут просто замечательно. Дел - поле непаханое. Собачками, наконец, занялся. Всегда мечтал, а тут - пожалуйста. Да тут столько всего - сейчас Парад Победы готовим, представляете - на всей нашей технике, да с флагами, по центральной улице. Еще бы ваш вездеход во главу колонны. А если бы и самолет… Слушайте, останьтесь на День Победы, а?
- Нет, не получится. А с храмом - это правда?
- Правда, конечно. Я договорился с Епископом Агафангелом - это управляющий Норильской Епархией РПЦ. Приедет в конце мая к нам. Нужен нам храм, очень. Чтоб не пили…
Мы долго разговариваем обо всем на свете, выскакивая периодически на улицу подышать.
- Если в туалет кому надо - то в комнате ведро, за шкафом. Дверку прикрывайте, и всё…
А вот и ложка дёгтя.
Да, в Волочанке нет туалетов. Только в больнице вкопанная в пристройке в землю бочка. Весь остальной поселок делает это в ведро, которое выплескивается на помойку. Но это тундра, здесь - мерзлота. Мерзлота, не принимающая в себя никакой инородной грязи. Талые воды не впитываются в землю, поэтому весной никак тут нельзя прожить без тротуаров, играющих роль мостиков над разлившимся талым озером, поглощающим помойки и угольные кучи.
- Нас уголь и спасает. Естественный адсорбент.- Это Настя переводит разговор с неприятного языка на научный. - Представляете: помойки с плавающими в них нечистотами. А собак наших видели? Тут дворовые собаки - они большие добрые, и их никто не кормит. Найдут что на помойке, а потом вам руки лижут, да еще и в лицо норовят лизнуть. У нас наши собаки поначалу болели. Но мы стараемся сразу засыпать помойки, шлаком и угольной крошкой. Следим. Но это мы у дома…
- И что, ничего нельзя сделать?
- А что сделать? Мерзлота…
- Ну, хоть биотуалет поставить.
- … и выплескивать его на ту же помойку. Только химикаты завозить вертолетом.
- Хоть обезвреженное выплескивать- то, нет?
Совсем не застольный разговор, но что-то он меня удивил. В конце концов… Храм. Замечательно. Парад Победы… Но, может, в том и истинная ценность миссионера - показать своим личным примером, что можно не во всем следовать принятому… Ладно, лучше о собачках - хасках.
Это действительно увлечение Дениса Николаевича - ездовые собаки. Он разводит щенков, тренирует их, участвует в выездных соревнованиях и проводит собственные, приглашает читать лекции именитых каюров и мечтает провести в Волочанке чемпионат мира по гонкам на собачьих упряжках. Уверен, что получится.
Я выхожу на улицу, где у вездехода по-прежнему кучкуются дети. Только они меняются - помладше уходят домой, постарше приходят. Появляются взрослые, в основном - родители, пытающиеся загнать совсем уж малышей домой. Но очень ненавязчиво, уговорами. Подходит пьяная бабулька, лет хорошо за 70. Впрочем, мне трудно определить возраст пожилой долганки или нганасанки. Хотя между собой эти две национальности я начинаю уже различать. Говорит она очень невнятно, но я понимаю, что она мечет свой гнев в сторону директора.
- Собаки… Совсем сдурел… Никогда здесь таких собак не держали… Мы на оленях, а не на собаках… баловство… какой толк от собак… мы песцов голубых… я зоотехник и ветеринар… у меня два высших образования…
- Ну что поделать, бабушка! - Мысленно спорю я с пьяной старушкой, - Не виноват Денис Николаевич, что не выдержали Ваши голубые песцы конкуренции с турецкими или греческими шубами. Это так же, как с лопухами тропосферной связи. Или с мамонтами. «Вишневый сад»…
Да, много событий. Я отхожу в сторону. Ребята активно начинают работать с машиной - что-то мне хочется обязательно отсюда ночью уехать, и я заявил им об этом излишне жестко. Обиделись, но работают вдвое быстрее. Денис Николаевич ушел спать, Настя суетится по хозяйству, а, закончив в доме, выходит на улицу, задать корм собакам и вычистить вольер. Удивительная женщина, красивая, ни тени усталости или раздражения: «Зайдите, попейте еще чайку»… Мысли прерывает мальчишеский голос сбоку.
- Я талабай, да? - Этакая смесь ломающегося баса, срывающегося на дискант, с всхлипыванием. Господи, ну тебе-то зачем пить? Подожди, посмотри вокруг... но парнишка не перестает хныкать. - Вы уедете. А я повешусь.
- Господи, о чем, ты?
- Я знаю, что со мной будет, всё знаю. Я закончу школу, схожу в армию и буду здесь жить. Охота. Олени. Водка. Охота. Олени. Или повешусь. Я - талабай! Ты знаешь, что такое талабай?
- Я знаю, что ты пьян. Да, знаю. Плохое слово. Никогда не говори его. Тем более про себя.
***
Отступление на тему «москалей», «ниггеров», «талабаев» и прочего бытового национализма.
В Дудинке, пока ребята сначала переводили дух, а потом занимались техобслуживанием и вездехода, пришедшего из Уренгоя, и самолета, оттуда прилетевшего, я носился по разным инстанциям, типа пограничников, топливных спонсоров и прочего, используя для этого всякий подвернувшийся транспорт - такси, машины друзей и т.д. Надо сказать, что езда по Дудинке сама по себе чревата разными открытиями - таксисту, везущему вас, например, ничего не стоит остановиться около мамаши с ребенком в коляске и предложить самому (sic!) подвезти. А потом обернуться к вам, извиниться, и сказать, что так делали несколько лет назад все, абсолютно все водители Дудинки. Ну как, скажите пожалуйста, можно проехать мимо женщины с ребенком и не остановиться? В голове не укладывается… но это не относится к теме. Мы ехали на машине с мужиками - дудинцами и разговаривали обо всем. Вот тогда я и произнес не к месту это «талабаи». Что я хотел сказать? Не знаю. Наверное, что-то анекдотичное. Возможно, по контексту схожее с московскими «чукчами». В машине повисла тяжелая пауза. А потом попутчик, четко выговаривая, произнес:
- Там, у себя, можешь говорить, как хочешь. Это к вам там понаехали. А у нас они местные.
- Я не имел ввиду ничего плохого, - начал я оправдываться.
- Не надо. Это для них очень обидно. Это даже не как «негр». Скорее, «ниггер». Так даже за глаза не нужно. Обидно.
Да, я не упомянул. Попутчики были русскими. Я запомнил навсегда. До сих пор стыдно.
Конец отступления.
***
- Никогда не говори. Тем более про себя, - сказал я парню. - Попробуй посмотреть на мир. Пойдешь в армию - выгляни в окно поезда. Или сейчас - поезжай в лагерь по бесплатным путевкам. Мир не стоит того, чтобы просто так вешаться. Только не пей, когда будешь на него смотреть.
Часов до двух ночи Настя чистила вольер. Ребята провозились до четырех утра, а когда закончили, Димон спросил:
- Ты, серьезно, хочешь уехать прямо сейчас?
- Да, - ответил я. - Мы должны ехать сегодня. Сейчас.
- Тогда сам садись за руль. Мы в спальник. Устали. Аккуратней в поселке с проводами.
Температура упала до минус двадцати, и над Волочанкой, над весенним ночным солнцем, зажглось гало.
Все равно это уже весна. Потом я узнал, что Денис Николаевич не только пишет стихи для своей Насти,
Моя Полярная звезда,
Моё арктическое счастье,
Сияний северных мечта,
Ты - тёплый чум в пурге ненастья.
но и переводит их на долганский.
(из ФБ Анастасии)
***
Прошла неделя. Мы ушли на север, в зону центрально-таймырских арктических пустынь.
Приняли самолет Вити.
Нашли «Дуглас» и зафиксировали его координаты. (Ждите второго рассказа).
Порвали приводную цепь.
И для организации доставки запчастей и эвакуации вездехода я прилетел вместе с Витей снова в Волочанку. Это и было «вторым приходом», во время которого произошел разговор с Сидорычем о гусях и Кологриве, с которого я и начал этот рассказ.
Я снова поселился в больнице.
Пришел, наконец, в вагончик администрации. Не рассказал в прошлый приход? О, это замечательная история. Вагончик поставило МЧС. Настоящее, в отличие от стройотрядовского Шойгу. В эту зиму случились аномальные морозы, и температура упала до минус 65. Единственным зданием, не выдержавшем этого, оказалось здание администрации. Его лопнувшие батареи выплеснули внутрь помещений немедленно замерзшую зеленую воду. Тогда МЧС и прислало этот вагончик с автономным теплом и электрогенератором. Есть такие у МЧС, да. Школьное здание, детский сад и дизельная станция 65-градусные морозы выдержали, хотя дети, конечно в это время оставались дома. Они вообще не ходят в школу, когда ниже 45. Так здесь принято.
Я купил в сельском магазине десять кило оленины по пятьдесят рублей за килограмм. Сидорыч, узнав об этом, покрутил пальцем у виска и подарил еще пакет с языками, килограмм на пять.
Я шел по деревянным тротуарам, уже оттаявшим и слегка кое-где покрытым мутной зеленой водой в сторону аэропорта, с мясом, языками, личным рюкзаком и фотокамерой. Вертолет опоздал, по погоде, на сутки. Витя, увидев чистое небо, немедленно улетел, сначала к вездеходу, а потом на Диксон. Вездеход починился своими силами, заправил прилетевший самолет Виктора и, дождавшись разумного его удаления, пошел прямым ходом на Талнах, поскольку мы решили не рисковать и на Диксон не ходить. Поэтому и я улетал с чистой совестью.
В центре поселка я поравнялся с парнем лет тридцати, стоявшем на деревянном тротуаре. Проходя мимо, я задел его, то ли сумкой, то ли рюкзаком, извинился, и, пройдя еще пару шагов, услышал в спину приглушенное: «убью».
- Меня убьешь? - останавливаюсь я. - За то, что толкнул?
-Нет, не тебя.- Парень показывает пальцем куда-то сквозь меня, глядя туда же стеклянным взглядом. - Его.
Я оборачиваюсь и вижу удаляющуюся на квадре фигуру.
- А кто это? За что убьешь?
- Русский. Не остановил.
- Что не остановил? - Начинаю я потихоньку догадываться.
- Меня. Знает, что я не могу остановиться, а все равно наливает. Убью.
- А что сам-то?
- А у меня этой нет… ну этой… Алкогольде…гидро… эта, ну ты понял. Нельзя мне наливать. Я уже полтора миллиона пропил. Убьюююю!
На вертолете прилетел корреспондент местного телевидения, чтобы снять репортаж к юбилею Шойгу о школе, которую он строил, будучи студентом, в стройотряде. Снял и улетел им же обратно.
- Как бы ему передать, что почаще бы, это, стройотряды, в Волочанку-то…
***
Два часа я летел в вертолете и совсем не представлял, как, по прилету буду писать этот рассказ и узнавать, что:
- В Волочанке пройдет 9 мая настоящий Парад Победы, с прохождением по главной площади самой современной техники
(Из ФБ Дениса)
- Что через неделю после парада в Волочанку прилетит Владыко Норильский Агафангел и благословит строительство храма
(Из ФБ Дениса)
- А в то же время, но не на пару часов, а на пару недель в Волочанку приедет известный спортсмен, каюр из Карелии Евгений Валеев,
(Из ФБ Дениса)
который проведет обучение, мастер-классы и подарит школьному клубу нарты…
Над озером Пясино в вертолете появится связь, и я пошлю на мобильный телефон Славы Сахатина смс с координатами «Дугласа», о котором я обязательно напишу свой следующий рассказ. Слава держит свой мобильник в Дудинке, у знакомых, и те обязательно это сообщение прочтут.
И только тогда я осознаю, что лечу черт знает куда. На Запад. Который мне все это время даже не снился. «Не привиделся во снах». «Неверный, дальний».
Никто меня не вспоминает там,
Моей вдове совсем другое снится,
А я иду по Деревянным городам
Где мостовые скрипят, как половицы…
А. Городницкий.
,
***
Следующий рассказ, «Дуглас», что характерно, следует.