Хроники середины лета (или как мы провели отпуск). Часть 1. Чухлома.
Начнем, пожалуй, с момента отъезда волонтеров - архнадзоровцев на пресловутом ПАЗике вечером 4 июля. Ирка отвезла меня в Галич и вернулась, чтобы заняться активной фазой.
Домик в Ильинском был ей подготовлен для проживания студентов - вологжан, которые и заехали 5 июля, сама же она переселилась в квартику, что принадлежала маме Зиновьева, во Введенском. Студенты приехали 5-го, в количестве 12 человек, из которых восемь - очаровательные девочки - первокурсницы
(предчувствие проблемы…), с ними - Иван и Белоярская Ирина Константиновна, приехавшая раздать задания. Надо сказать, что подготовка к постоянной работе базы тоже была серьезной - Зиновьев подключил свет в этом и соседнем домах и, самое главное, был запущен водопровод, к радости местных жителей и нашей. Водопровод, правда, перед этим бездействовал несколько лет, поэтому и вода там течет цвета ржавчины. Вот интересно, промываться он будет столько же, сколько и бездействовал, или быстрее? Так или иначе, у Ирки появилась еще одна обязанность - доставлять питьевую воду из Введенского. Еще к этому времени местные лесозаготовители прошлись бульдозером по дороге и срыли все колеи, так что терем стал доступен на легковом транспорте.
Пока девчонки - вологжанки получали задание на практику, Ирина с Иваном поехали в Погорелово к Анатолию, которому нужно было доставить цемент и лежащие в разных домах в Красной Ниве генератор и газовый баллон. Тут и обнаружилось, что мост через Вигу был не разобран, а разрушен. Кстати, на момент старта волонтеров на ПАЗике он еще был цел, поэтому, будь они порасторопнее, у них был бы шанс разрушить его самим при помощи автобуса, а не ждать целые сутки, пока туда сунется груженый бревнами лесовоз. Я, кстати, всякий раз переезжая этот мост при его жизни на своем двухтонном джипе, просматривал его предварительно и высаживал пассажиров. История разрушения моста заслуживает особого внимания. Лесовоз прошел по целой его части, вступил на нецелую, и провалился на пять метров вниз, в реку. Водитель успел выпрыгнуть. Для спасения лесовоза был привлечен кран. Кран подошел со стороны целой части моста, расставился на неразрушенной части, достал лесовоз и поставил его на дорогу. Но, поскольку водитель лесовоза, выпрыгивая, почему-то не поставил ручку переключения передач в нейтральное положение и не выключил зажигание (как он мог?), лесовоз покатился, завелся и уехал вперед, затащив в реку вместо себя кран. Чем не сценарий для Ералаша? Впрочем, крановщику было не до шуток. Потом, в поисках крана, я попробовал позвонить и ему. Не буду передавать, что он ответил.
Ирина же с Иваном объехали все это через Чухлому и Судайский тракт, спросили в Красной Ниве у первого встречного, где им забрать генератор для Толи, забрали его (генератор) у этого первого встречного, газовый баллон у его соседа, встретили самого Толю, переехали вброд Вигу у Погорелово, включив с перепугу все блокировки (когда я спросил у жены, зачем?, она резонно ответила - ну ты же так делал!) и доехали до Погореловского крыльца, только по пути осознав, что брод - не самое страшное. Прямо под высоким берегом, на котором стоит Погорелово, когда-то текла сама Вига. Теперь там заболоченная старица, проезжать которую я не решался без цепей. Они проехали. Выгрузив генератор, баллон и мешок цемента (вот не проехали бы!), видимо зажмурившись, они проехали этот путь назад, после чего позвонили мне, как только это стало возможным, на тему, как выключить все то, что они включили с перепугу. Подъехав к 12 ночи к нашей базе в Ильинском, они застали ярко горящий свет в доме. Девушки из Вологды… чертили.
Первую неделю Ирка носилась меду Введенским, Ильинским и Осташово, подвозя забытые гвозди, веревки и пиво для вологжан, нанимала на работу местных, отчаянно торгуясь и пытаясь построить работяг.
К моему приезду был переделан сарай, нанята бригада из 3 костромичей, Следующее, после погореловского, испытание выпало на долю Ирины уже на следующий день. Вернее, вечер. Собственно, началось все уже в тот вечер, когда Ира с Ваней были в Погорелово, но скромные девчонки сказали об этом только утром. Местные парни, прознав про то, что к ним приехали очаровательные девчата, решили познакомиться. В погореловский вечер была сделана первая попытка, поэтому вологжанки просто заперлись. А вот на следующий день приехало уже две машины с подвыпившими «орлами». Раздался телефонный «хелп». Ирка в этот момент договаривалась о работниках с местным предпринимателем и владельцем дома, ставшего нашей базой - Николаем Родионовым. Вместе они и помчались спасать девчонок. Попутно и Зиновьеву позвонили. В общем, с Николаем за спиной, Ира объяснила «женихам», что знакомиться с девушками надо с цветами, конфетами и пахнуть при этом приятным одеколоном, а вовсе не перегаром. Николай поддакивал по-своему. Надо сказать, что это возымело действие, и попытка, правда очень робкая, повторить знакомство, была сделана только одна, уже при мне, и закончилась она отъездом "женихов" сразу после моего приглашения сначала поработать на тереме. Потом, в приватной беседе, работая уже вместе на субботнике при съеме башенки, ребята - «женихи» пожаловались Родионову, что испугались они не его, а «злой взрослой тетки». Эх, они ведь не знали, что «злая тетка», на самом деле, почти что уже бабка…
Я приехал в субботу, 10 июля. Работа, организованная Ириной и Зиновьевым, уже кипела. Мне оставалось только взять на работу чудесного парня - Диму,
с которым мы сначала свалили мешающиеся крану деревья, зачистили пеньки, очистили пруд, Дима сделал к нему мостки, и таскали с ним и Ириной до изнеможения мусор на 35-градусной жаре. И вдруг стало понятно, что жара и сушь - это шанс снять башенку. Пересохло всё, включая все, кроме одной, напротив Дим Димыча, лужи по пути к терему. Надо сказать, что это обстоятельство тоже сыграло важную роль. Ирка, поехав за очередными гвоздями, решила больше не объезжать эту лужу. И села. На брюхо. Дим Димыч неспешно доел обед и также неспешно, заведя пускач трактора куском бельевой веревки и залив в радиатор ведро воды, непринужденно ее вытащил. В этот же день я, оказавшись в магазине Введенского, купил подарок. Набор Дим Димыча за 96 рублей. Продавщица, которой я дословно произнес предыдущее предложение, сначала округлила глаза, потом расхохоталась и протянула баклажку обычного пива и банку Балтики - 9-ки. Дим Димыч был счастлив.
Так или иначе, дорога к терему существовала, Дима проезжал к месту работы на Оке, у деревенских «горела» картошка и они заказывали молебны о дожде. Мы окончательно уверились в том, что дождя нет только потому, что мы не сняли башенку. Во вторник я позвонил главам Чухломского и Солигаличского районов и мэру Галича и попросил кран. Шаповалова в это же время искала кран в Костроме. Первым откликнулся глава Солигалича - г. Серогодский. Следом Николаев - глава Чухломского района - дал телефоны местных дорожников. После обеда перезвонил мэр Галича. Краны были у всех, все готовы были их предоставить по цене солярки. Одинаковые. С вылетом стрелы 21,7 метра. Ваня
пересчитал высоту башенки. 20,4 метра. И грузоподъемность с полным вылетом - на пределе. Договариваемся с Чухломским краном, на пятницу. Вечером раздается звонок из Галича. Краны есть на крановом заводе. Но директор в отпуске, а главный инженер боится принять решение дать нам незарегистрированный кран. Вечером того же дня чухломский крановщик соглашается просмотреть дорогу и объем работ. По пути он указывает несколько мест, где необходим ремонт дороги, чтобы прошла 25-тонная махина. Лезет на башенку. И соглашается. На следующий день места, где необходимо подсыпать дорогу, указываются бульдозеристу Евгению и водителю трелевщика Алексею. Они соглашаются сделать дорогу за солярку. Только ночью - в 40-градусную жару трактора кипят, не говоря о людях. И делают ее на пару - трелевщик копает землю, как детский совок, а бульдозер ее утрамбовывает. По поводу дороги тоже был спор - знатоки утверждали, что сделать ее в такую сушь под силу лишь тяжелому бульдозеру. Он был в Чухломе, но его отправили на рекультивацию какого-то карьера, и забрать его оттуда никак нельзя - там проверяющие из Москвы. Потрачено еще полдня и трицать километров грейдера в один конец попусту. (Я потом глянул на одометр и ужаснулся. По маршруту Чухлома - Введенское - Ильинское - Осташово пройдено за эти две недели более полутора тысяч километров) Делаем имеющимися силами. В ночь на четверг дорога готова. Дождя нет. Но отсутствие запаса вылета стрелы продолжает пугать. И тогда в четверг с утра я еду на Галичский крановый завод - там есть кран с вылетом 28 метров, сажусь напротив главного инженера и жду положительного решения. Но он боится. Сам принять решение не может, несмотря на обращение к нему Костромских, Галичских и Чухломских властей. А директор в отпуске, а собственник в Москве. И тот, и другой, не понимают, почему я так спешу и не могу их дождаться - недельку - другую. Не могу. Бабки о дожде молятся. Мы с Иркой решили, что башня должна быть снята не позднее пятницы. Не знаю почему. Решили, и все. Либо в пятницу, либо когда-нибудь потом, зимой, например. Главного инженера я посылаю и еду в Чухлому. Все, завтра съем башни чухломским краном. По пути получаю звонок от Галичского инженера с извинениями, сам извиняюсь за сорвавшуюся при прощании грубость. Вот еще. Толя из Погорелово просил купить чугунную плиту для печки при случае. Покупаю ее и понимаю, что отвезти ее можно только сегодня, в четверг вечером. Остается еще одно. Длинные стропы, которых почему-то нет у чухломского крановщика, но есть у чухломских лесников. Зиновьев договаривается, что крановщик их заберет поутру. В восемь вечера вместе с Ваней, Ирой, Димой и его женой Леной стартуем в Погорелово, захватив с собой фото Сазонова
и Варгасовых,
предоставленные нам соседкой Димы Ниной Ивановной Соколовой.
В Погорелово едем лесной лесовозной дорогой через Гольцово - 4,5 километра через лес, чтобы не объезжать за 50 километров разрушенный мост. Такая сушь, что дорога эта должна проезжаться. Так и есть, но никто на ней не ровнял бульдозером полуметровые колеи, поэтому занимает она около часа. Да и три лесные лужи так и не просохли. Объезжаем их по едва заметной колее в лесу, тщательно маневрируя между пеньками. Погореловские посиделки заканчиваются далеко за полночь, Толю трогают привезенные фотографии, и он рассказывает, а мы слушаем и записываем. А перед этим Ваня снимает на камеру экшн, придуманный Толей, про то, как он заделывает длинную трещину в подвале. Но остаться на ночь мы не можем - завтра башенка.
Обратный путь в темноте. Без естественного света и после трех рюмашек коньяка (ну как с Анатолием не выпить?) пеньки на объездных колеях перестают различаться, и один из них со смаком отрывает крепление порога нашего суперджипа.
Пятница, 16-е. Кран выезжает из Чухломы в восемь. Крановщик, конечно же, не находит стропы, и Зиновьев несется навстречу ему, забирает стропы сам и на обратном пути снова обгоняет кран. К его приезду у терема собирается человек 15 народа - всех, кто хоть что-то понимает в крановом и стропольном деле, плотников, и просто пацанов посильнее - мало ли что понадобится. Приходят стропальщики, оставив отгрузку леса, приезжают деды на мотоциклах - советом помогать, отменяет отгрузку леса заказчику Родионов и сам лезет на башню. Приезжают вчерашние «женихи» и, надо сказать, здорово помогают - вручную заводят тяжеленные стропы на башенку.
Они же вытаскивают вековые скобы, крепящие башенку к срубу. Первые попытки оканчиваются неудачей. Башня стоит,
только слегка выпрямляется, а передние колеса крана приподнимаются над землей.
Еще несколько попыток, просмотры на предмет, что же держит, снова подъем… Нет. Я на коньке крыши, здесь есть связь, и пальцы сами набирают номер. Батюшка, помолитесь… Отец Варфоломей, местный священник, едет на машине из Москвы. Я понимаю, что останавливается… (Отец Варфоломей - это отдельное местное явление, но, кажется, я о нем уже писал). Но башню ничего не держит, просто не получается ее вынуть, как из стакана, из дома. Как ни прискорбно, но решение одно. Спилить (впрочем, мы изначально просчитывали именно этот вариант) по линии пола нижнего этажа. 12 столбов. Пилят по очереди Зиновьев и старший из «женихов». Виртуозы. Башня приподнимается и начинает медленно плыть в полуметре над крышей. Но вниз от нее идет диагональный раскос, который и цепляется за элемент крыши. Стоп. Единственный способ - подрезать раскос снизу под башней. Зиновьев не может допустить туда никого, надевает Ванину каску и лезет под башню с бензопилой.
При начале работы стропы вдруг выбирают слабину, и башня рывком опускается над головой главы на 10 сантиметров. Потом Алексей Викторович возмутится, что никто не налил ему стакан водки, когда он спустился. Дорогой мой! Если бы у меня был стакан водки, при виде твоей головы под башней я бы сам его выпил. Крановщик плавно спускает башню вниз,
ребята по ходу колотят временный настил и подставки под нее, поскольку на подготовленную площадку кран перенести ее не может. Тяжелая. С последним актом появляются новые студенты - костромские. Из движения «Патриот» - того самого, с силуэтом Сусанина. В одинаковых майках. Сентенция. Люди в одинаковых одеждах всегда работают хуже людей в одеждах разных. Так, к слову.
Я же не сказал, что накануне мы отвезли в Галич вологодских студентов? Не, сказал, это в полторы тысячи километров.
Мы раздаем последние ЦУ, от души прощаемся со всеми. Снятие башни - это кульминация. Мы знали, что именно это мы должны были сделать здесь за свой отпуск. Но это знали не только мы. Впервые, именно тогда, когда это было особенно нужно, произошел порыв местных. Именно они сняли башню. Всем миром, как мы хотели.
А мы сели в машину и поехали. В Чухломе попрощались с Моисеевым - главой фирмы, что дал нам кран. В Костроме на въезде отмыли на мойке полторы тысячи километров Осташевской пыли. Где-то при подъезде к ней получили звонок от Радио России Кострома, предложили корреспонденту приехать к нам на мойку, но она предпочла встретить нас в центре, и мы еще час просидели с ней в Макдональдсе. И приехали в Москву во втором часу ночи, чтобы за ночь постираться, собраться и поехать завтра с утра во вторую часть нашего отпуска - в Крым. Продолжение будет.
Как мы прожили эту часть отпуска? потрясающе. Мы ни разу не встали позже 6-ти. В 8 были у теремка. занимались ездой и делами. А по вечерам мы бежали на речку, слушали и записывали рассказы Нины Ивановны Соколовой (Голубевой) и Владимира Николаевича Боброва, переснимали документы у Валентины Петровны Муриной (Штукатуровой)
внучки той самой Елизаветы Порошковой, которую в одном из первых репортажей я назвал Штукатуровой, той самой, что не отдала ключи от дома большевикам. Мы узнали, что они переписывались с людьми, которых считали наследниками терема, но те имели фамилию Емельяновы, и нам пока не понятно, как Емельяновы связаны с Сазоновыми... Это Анастасия Емельянова.
И не легли спать ни разу раньше 12-ти. Зато все успели.
Вот еще в этой части не все. Мы еще только выезжали из Москвы во вторую часть, в Крым, когда позвонил Зиновьев. Пошел дождь. На следующий день позвонил Ваня и сказал, что прошел ливень, и что дороги больше нет. И слава Богу.