Что самое страшное на войне. Рассказ священника из Славянска
Оригинал взят у otets_gennadiy в Что самое страшное на войне. Рассказ священника из Славянска (+ВИДЕО)
В начале августа Мемориальную Квартиру св.Иоанна Кронштадтского посетил протоиерей Роман Литвинюк из Славянска. Он служил в этом теперь уже легендарном городе настоятелем собора Святого Духа. На его глазах происходили те трагические события, за которыми пристально следил весь мир. Отец Роман честно исполнил свой пастырский долг. Он духовно поддерживал, окормлял, исповедовал, причащал тысячи страждущих людей, в том числе и приходивших в храм ополченцев. Боль народа - была и его болью. Более того, беда не прошла мимо его дома. В его многоэтажку попало несколько снарядов, один из них влетел прямо в его квартиру.
После оставления ополченцами Славянска отец Роман с матушкой был вынужден оставить свой город. Сейчас он приехал в Россию.
Я познакомился с ним в праздник Серафима Саровского. Вместе сослужили на Литургии. Мне было дорого услышать живое свидетельство о страшной войне, которая идет в наше время каждый день и каждый час.
Встреча отца Романа с Питером с началась с забавного эпизода. Одним их первых храмов, которые он посетил, был храм на Средней Рогатке. Женщина в лавке тут же поинтересовалась, откуда батюшка?
«Я из Славя́нска...» А она мне в ответ: «Вы, наверное, обманываете. Не правильно говорите. Вот если бы вы сказали «из Сла́вянска».
А у нас на самом деле без разницы, говорят и так и так. Но на Великом входе в храме мы говорим «епископа Славя́нского». Поэтому я и привык говорить «Славя́нск».
Отец Роман рассказал, что здесь в России по прошествии нескольких недель он еще не верит, что все это было с ним, что все это он видел собственными глазами. Все это кажется ему каким-то нереальным страшным сном.
«Когда на нас первый раз напали - это было Вербное воскресенье, тогда многие прибегали в храм и кричали: «Батюшка, на нас напали...» А я им говорил: «Самое главное оружие не автомат, а молитва. Возносите молитву Богу. Господь может вразумить».
Боялись, что войдет украинская армия, но тогда она не вошла.
После этого украинские войска стали обстреливать город. Они стояли на горе Карачун и со стороны Красного Лимана на перекрестке. А ополченцы стояли с другой стороны. Они в нас стрелять не могли.
Первому у нас в храме снаряд попал в дом моему пономарю, маленькому хлопцу. Он был на кухне. Дом большой, а попало через крышу в ванну. Он слава Богу остался жив, снаряд не взорвался. Взрыва не было, а осколки были. Машину подробило, дом подробило. Украинские войска вначале пристреливались простыми снарядами. Вот так убило сторожа Воскресенского храма, взрыва не было, а убило ударной водой.
От таких снарядов погорело много домов и квартир. Снаряд попадает в газовую трубу и от искры тут же загорается газ, вспыхивает пожар.
К нам в квартиру также влетел снаряд.
Когда начался очередной обстрел мы с матушкой спустились в подвал. Там было уже человек десять. Одна женщина принесла с собой пирог, только что испекла. И тут снаряд попал прямо в наш дом. Сила удара была такой, что девятиэтажный дом стал качаться. Со стен и потолка посыпалась штукатурка. Всех засыпало, все были белые. Если бы дом был не кирпичный, а блочный, он бы сложился, нас бы всех завалило в подвале, все бы там и остались.
Когда стихло, я выбегаю посмотреть, что стало с домом и с квартирой. Матушка меня назад тянет. Я ее не слушаю. К тому же у меня Вечерня в храме через два часа. Чуть матушка отошла, я убежал. Вхожу в квартиру, и только вошел, как тут же влетает снаряд - бу-бух! Слава Богу, он не взорвался, влетел через балкон, ударил в кирпичную стену и застрял... Взрывная волна отбросила меня на стенку, потерял сознание, ничего не помню, очнулся только в больнице. В нашей квартире тоже есть газовая труба. Если бы снаряд в нее попал, ничего бы не осталось».
Я спросил отца Романа об ополченцах, их духовном настрое.
«Ополченцы в большинстве - это верующие люди. Они приходили в храм, брали благословение, исповедовались. Многие знают «верую», поют его на службе, знают, как правильно поставить свечу. Верующие ополченцы бояться убить. После этого они сильно переживали.
Расскажу случай. Взорвался вертолет, украинская армия бросила летчика, ополченцы его забрали, привезли в город, не избивали, не убивали, допросили, накормили и отпустили. Ему только потом самому пришлось бежать с фронта, чтобы свои же не убили.
Украинские войска воевать не умеют. Многих их них просто заставляют. Есть такие люди, которые отказываются, а есть, которые идут воевать. А когда солдат начинает убивать, он уже ни на что не смотрит. Это как собачий инстинкт: собака кусает одного, подставишь другую ногу, она и ее укусит.
Как-то проезжал мимо блок-поста украинской армии, стоят хлопцы молодые, а я в подряснике, они проверяют багажник, слышу между собой разговаривают: «Надо узнать, какого он патриархата? Московский - это очень плохо...» А я слышу и думаю, а что ты в этом понимаешь? Тебе какая разница, московский или киевский? Ты все-равно ни туда ни туда не ходишь».
Отец Роман рассказал, как был оставлен Славянск 5 июля:
«Когда украинская армия вошла в город, все говорили, что она выдавливала ополченцев... На самом деле ополченцы ушли сами в семь часов вечера, а в семь утра зашла украинская армия. Без всяких выдавливаний. Как это все произошло, объяснить очень тяжело.
Город был полностью пустой. Ни военных, ни милиции - ничего. Люди в эту ночь ходили по исполкомам, по СБУ. Собирали еду, которую находили. Когда они зашли в исполком, увидели кучу оставленной еды. А люди голодные, без денег. В уголочке сидит мужичок военнопленный, руки связаны, рот закрыт. И глазами им смог показывать, что там растяжки, чтобы дальше не ходили. Все было заминировано.
А потом в семь утра зашла уже украинская армия. И во весь голос всем рассказали, что это они освободили Славянск».
Когда я слушал славянского батюшку, самому не верилось, что все это он пережил. В конце я спросил, что самое страшное на войне?
Он ответил: «Видеть убитыми детей... Когда мама с папой смотрят телевизор, а их ребенок играет на балконе и в это время взрывается на улице снаряд и отрывает шестилетней девочке ручку и она с балкона бежит через зал к родителям и в горячке прячется под кровать. Вот это самое страшное...
Сколько пришлось отпевать ни в чем неповинных погибших людей...»
После молебна в Святой Квартире я попросил отца Романа сказать на камеру, чему учит война? Вот слово славянского батюшки, сказанной в Кабинете святого Иоанна Кронштадтского:
В начале августа Мемориальную Квартиру св.Иоанна Кронштадтского посетил протоиерей Роман Литвинюк из Славянска. Он служил в этом теперь уже легендарном городе настоятелем собора Святого Духа. На его глазах происходили те трагические события, за которыми пристально следил весь мир. Отец Роман честно исполнил свой пастырский долг. Он духовно поддерживал, окормлял, исповедовал, причащал тысячи страждущих людей, в том числе и приходивших в храм ополченцев. Боль народа - была и его болью. Более того, беда не прошла мимо его дома. В его многоэтажку попало несколько снарядов, один из них влетел прямо в его квартиру.
После оставления ополченцами Славянска отец Роман с матушкой был вынужден оставить свой город. Сейчас он приехал в Россию.
Я познакомился с ним в праздник Серафима Саровского. Вместе сослужили на Литургии. Мне было дорого услышать живое свидетельство о страшной войне, которая идет в наше время каждый день и каждый час.
Встреча отца Романа с Питером с началась с забавного эпизода. Одним их первых храмов, которые он посетил, был храм на Средней Рогатке. Женщина в лавке тут же поинтересовалась, откуда батюшка?
«Я из Славя́нска...» А она мне в ответ: «Вы, наверное, обманываете. Не правильно говорите. Вот если бы вы сказали «из Сла́вянска».
А у нас на самом деле без разницы, говорят и так и так. Но на Великом входе в храме мы говорим «епископа Славя́нского». Поэтому я и привык говорить «Славя́нск».
Отец Роман рассказал, что здесь в России по прошествии нескольких недель он еще не верит, что все это было с ним, что все это он видел собственными глазами. Все это кажется ему каким-то нереальным страшным сном.
«Когда на нас первый раз напали - это было Вербное воскресенье, тогда многие прибегали в храм и кричали: «Батюшка, на нас напали...» А я им говорил: «Самое главное оружие не автомат, а молитва. Возносите молитву Богу. Господь может вразумить».
Боялись, что войдет украинская армия, но тогда она не вошла.
После этого украинские войска стали обстреливать город. Они стояли на горе Карачун и со стороны Красного Лимана на перекрестке. А ополченцы стояли с другой стороны. Они в нас стрелять не могли.
Первому у нас в храме снаряд попал в дом моему пономарю, маленькому хлопцу. Он был на кухне. Дом большой, а попало через крышу в ванну. Он слава Богу остался жив, снаряд не взорвался. Взрыва не было, а осколки были. Машину подробило, дом подробило. Украинские войска вначале пристреливались простыми снарядами. Вот так убило сторожа Воскресенского храма, взрыва не было, а убило ударной водой.
От таких снарядов погорело много домов и квартир. Снаряд попадает в газовую трубу и от искры тут же загорается газ, вспыхивает пожар.
К нам в квартиру также влетел снаряд.
Когда начался очередной обстрел мы с матушкой спустились в подвал. Там было уже человек десять. Одна женщина принесла с собой пирог, только что испекла. И тут снаряд попал прямо в наш дом. Сила удара была такой, что девятиэтажный дом стал качаться. Со стен и потолка посыпалась штукатурка. Всех засыпало, все были белые. Если бы дом был не кирпичный, а блочный, он бы сложился, нас бы всех завалило в подвале, все бы там и остались.
Когда стихло, я выбегаю посмотреть, что стало с домом и с квартирой. Матушка меня назад тянет. Я ее не слушаю. К тому же у меня Вечерня в храме через два часа. Чуть матушка отошла, я убежал. Вхожу в квартиру, и только вошел, как тут же влетает снаряд - бу-бух! Слава Богу, он не взорвался, влетел через балкон, ударил в кирпичную стену и застрял... Взрывная волна отбросила меня на стенку, потерял сознание, ничего не помню, очнулся только в больнице. В нашей квартире тоже есть газовая труба. Если бы снаряд в нее попал, ничего бы не осталось».
Я спросил отца Романа об ополченцах, их духовном настрое.
«Ополченцы в большинстве - это верующие люди. Они приходили в храм, брали благословение, исповедовались. Многие знают «верую», поют его на службе, знают, как правильно поставить свечу. Верующие ополченцы бояться убить. После этого они сильно переживали.
Расскажу случай. Взорвался вертолет, украинская армия бросила летчика, ополченцы его забрали, привезли в город, не избивали, не убивали, допросили, накормили и отпустили. Ему только потом самому пришлось бежать с фронта, чтобы свои же не убили.
Украинские войска воевать не умеют. Многих их них просто заставляют. Есть такие люди, которые отказываются, а есть, которые идут воевать. А когда солдат начинает убивать, он уже ни на что не смотрит. Это как собачий инстинкт: собака кусает одного, подставишь другую ногу, она и ее укусит.
Как-то проезжал мимо блок-поста украинской армии, стоят хлопцы молодые, а я в подряснике, они проверяют багажник, слышу между собой разговаривают: «Надо узнать, какого он патриархата? Московский - это очень плохо...» А я слышу и думаю, а что ты в этом понимаешь? Тебе какая разница, московский или киевский? Ты все-равно ни туда ни туда не ходишь».
Отец Роман рассказал, как был оставлен Славянск 5 июля:
«Когда украинская армия вошла в город, все говорили, что она выдавливала ополченцев... На самом деле ополченцы ушли сами в семь часов вечера, а в семь утра зашла украинская армия. Без всяких выдавливаний. Как это все произошло, объяснить очень тяжело.
Город был полностью пустой. Ни военных, ни милиции - ничего. Люди в эту ночь ходили по исполкомам, по СБУ. Собирали еду, которую находили. Когда они зашли в исполком, увидели кучу оставленной еды. А люди голодные, без денег. В уголочке сидит мужичок военнопленный, руки связаны, рот закрыт. И глазами им смог показывать, что там растяжки, чтобы дальше не ходили. Все было заминировано.
А потом в семь утра зашла уже украинская армия. И во весь голос всем рассказали, что это они освободили Славянск».
Когда я слушал славянского батюшку, самому не верилось, что все это он пережил. В конце я спросил, что самое страшное на войне?
Он ответил: «Видеть убитыми детей... Когда мама с папой смотрят телевизор, а их ребенок играет на балконе и в это время взрывается на улице снаряд и отрывает шестилетней девочке ручку и она с балкона бежит через зал к родителям и в горячке прячется под кровать. Вот это самое страшное...
Сколько пришлось отпевать ни в чем неповинных погибших людей...»
После молебна в Святой Квартире я попросил отца Романа сказать на камеру, чему учит война? Вот слово славянского батюшки, сказанной в Кабинете святого Иоанна Кронштадтского:
Click to view