Кошачий новый год
Несколько дней пыталась вспоминать детство и тогдашние новогодние праздники - оказалось, что помню много, но в основном всё какое-то мелкое: очереди за кульками после ёлок, ожидание подарка с неизменными мандарином, орехами и конфетами, такими, каких не бывало в будни. Да и мандарин-то лет до 18 в моём представлении был исключительно новогодним фруктом.
Оказалось, что хорошо помню, где дома стояла ёлка, какие были игрушки: шары, шишки, стеклянные бусы, как мы с мамой навешивали их на ёлку. Подарки, кроме кульков, не помню - вероятно, их не было.
Помню ёлки: у мамы на работе, у папы, в соседнем клубе. Костюмы-костюмы-костюмы, накрученные на папильотки волосы, ощущение от протискивания в узкие белые колготочки в общей раздевалке, корону из пластмассовых снежинок на голове, помню как лучи этих снежинок кололи голову, ежеминутно напоминая мне о моей снежной сущности. Как я танцевала в садике танец Красной Шапочки и как для этого мама сшила мне роскошный костюм с жилеткой на шнуровке, как моя плетёная пластмассовая корзинка благоухала настоящими плюшками и как вся наша группа с замиранием сердца следила за каждым моим па - всем было известно, что в финале я, подпрыгивая, раздам эту тёплую вкуснотищу зрителям - Эх, не упустить бы!
Помню ещё один танец, уже в последний садиковский год, и песенку "Мы, милашки, куклы-неваляшки."
Помню, как тётя подарила мне самодельного картонного деда Мороза с конфетами внутри: "Это тебе, Светочка, просил передать Дед Мороз, потому что ты хорошо закончила первое полугодие музыкальной школы." Помню моё удивление, когда таких же дедов Морозов она вручила моим немузыкальным кузенам -" А им за что?" Это был первый класс и я точно ещё верила в Деда Мороза. Лизка тоже верит и она тоже в первом классе, правда, пошла в школу на 1,5 года раньше меня.
Домашнее празднование Нового года не помню совершенно - думаю, родители отправляли меня спать. Помню только как однажды папа разбудил меня смотреть традиционную "Иронию судьбы" и я, как большая, полночи просидела на диване, глядя в телевизор.
Однако я слишком увлеклась собственными детскими воспоминаниями, почти позабыв, что изначально собиралась рассказать чужую новогоднюю историю. Историю, на мой взгляд, гораздо более трогательную, чем мои кульки и неваляшки.
Её мне рассказал мой муж Мишка. Это история из детства его папы, произошедшая, по видимому, в 36-м году, когда ему было 7 лет.
Папина семья жила тогда в коммуннальной квартире в одном из Арбатских переулков. Их соседями по квартире были Мусины-Пушкины, представители старинного дворянского рода, которых, надо полагать, тоже в своё время "уплотнили". У Мусиных-Пушкиных было 7 кошек и хозяева их страстно любили. В дневнике у Мишкиного папы есть запись о том, как они все вместе праздновали Новый год.
Однажды, родители мои ушли куда-то в гости встречать новый год. Это было
новое для меня понятие. Я только, что начал учиться и потому для меня
первое сентября было новым годом. «Старики» обещали за мной присмотреть.
Мне разрешили, по непонятой мной причине, не ложиться спать до двенадцати
ночи, побыть это время у них. Там я увидел елку, что тоже мне было
в новинку. Какой-то праздник - праздник это цветы. А елка? Елки, высочайшим
рескриптом партийной власти, вновь были допущены до празднования нового
года. Уж «бывшие-то», безусловно, воспользовались такой поблажкой со
стороны кремлевских властителей. Мне было предложено принять участие
в убирании елки игрушками для детей. Дети у них были кошки. Игрушки не
должны быть, те, что на каждый день, будничными. Должны для детей быть
сюрпризом и доставлять им радость. А потому на ветки были навешаны кусочки
колбасы, кильки, не помню еще какие-то кошачьи лакомства. Включили радио
- черную тарелку над кроватью. Когда часы пробили полночь, «старики» выпили
что-то, а я ситро, открыли дверь, и кошки урча, мяукая и воя, под звуки
«Интернационала» бросились к ароматной для них елке и яростно стали
обдирать её и уплетать сюрпризные игрушки. А меня отправили в кровать.
Мне захотелось это нарисовать.
Хозяева смотрят куда-то не туда, но на картинке не хватает ещё двух кошек, похоже, что они обдирают ёлку с другой стороны, там-то, по-видимому, и происходит самое интересное.
Когда нарисовала, мне показалось, что старики вышли "не такие". Я, конечно, не знаю, как они выглядели, сколько им было лет... Почему "старики" в кавычках? Видимо, это меня насторожило и я сделала их зрелыми, но ещё не старыми. Мишка сообщил мне имя "старика" - Всеволод Юрьевич. И я попробовала найти хоть какую-то информацию в интернете. Нашла год смерти - 1939. Потом год рождения и выяснила, что в тот Новый год ему было чуть за пятьдесят, он родился в 1885-м. Оказалось, что он, как и его брат, занимался литературной деятельностью, писал пьесы для московских театров. Как литератор в историю не вошёл, но его псевдоним остался в сносках полного собрания сочинений Маяковского, более того, революционный поэт, посетив одну из его пьес, взбешённый её мещанской тематикой, устроил в театре скандал, а затем написал гневное стихотворение-рецензию "Даёшь тухлые яйца", которое напечатал в газете "Рабочая Москва". Стихотворение потом вошло в сборник "Маяковский смеётся. Маяковский улыбается. Маяковский издевается." Заканчивается оно так:
Под потолком
притаилась галерка,
места у нее
высоки́...
Я обернулся,
впиваясь зорко:
- Товарищи,
где свистки?!
Пускай
партер
рукоплещет -
«Браво!» -
но мы, -
где пошлость,
везде, -
должны,
а не только имеем право
негодовать
и свистеть.
Такие дела. А ещё В.Ю. был сызранским одноклассником А. Толстого и многие годы с ним дружил. Умер в 54 года. Интересно, сам или ему помогли...
Сейчас трудно представить, что такая привычная теперь ёлка оказались мальчику в новинку. В 26-м году в рамках антирелигиозной кампании ёлку запретили, поскольку она была символом Рождества, стало быть советский человек в ней не нуждался, и только в самом конце 35-го её снова разрешили. И, скорее всего, это оценили не только кошки.
А мы в этом году купили искусственную ёлку, может быть, она тоже немножко "не такая", но нас вполне устроила, потому что не было уже сил покупать бедные срубленные деревья. Уже вчера я видела под нашими окнами одну такую кем-то выброшенную красавицу: для немцев ёлка - исключительно рождественский атрибут и многие избавляются от неё, не дожидаясь Нового года. А наша теперь будет жить с нами долго и мы будем каждый год доставать её из коробки, как в детстве. Что бы повесить на неё для нашей кошки?
Оказалось, что хорошо помню, где дома стояла ёлка, какие были игрушки: шары, шишки, стеклянные бусы, как мы с мамой навешивали их на ёлку. Подарки, кроме кульков, не помню - вероятно, их не было.
Помню ёлки: у мамы на работе, у папы, в соседнем клубе. Костюмы-костюмы-костюмы, накрученные на папильотки волосы, ощущение от протискивания в узкие белые колготочки в общей раздевалке, корону из пластмассовых снежинок на голове, помню как лучи этих снежинок кололи голову, ежеминутно напоминая мне о моей снежной сущности. Как я танцевала в садике танец Красной Шапочки и как для этого мама сшила мне роскошный костюм с жилеткой на шнуровке, как моя плетёная пластмассовая корзинка благоухала настоящими плюшками и как вся наша группа с замиранием сердца следила за каждым моим па - всем было известно, что в финале я, подпрыгивая, раздам эту тёплую вкуснотищу зрителям - Эх, не упустить бы!
Помню ещё один танец, уже в последний садиковский год, и песенку "Мы, милашки, куклы-неваляшки."
Помню, как тётя подарила мне самодельного картонного деда Мороза с конфетами внутри: "Это тебе, Светочка, просил передать Дед Мороз, потому что ты хорошо закончила первое полугодие музыкальной школы." Помню моё удивление, когда таких же дедов Морозов она вручила моим немузыкальным кузенам -" А им за что?" Это был первый класс и я точно ещё верила в Деда Мороза. Лизка тоже верит и она тоже в первом классе, правда, пошла в школу на 1,5 года раньше меня.
Домашнее празднование Нового года не помню совершенно - думаю, родители отправляли меня спать. Помню только как однажды папа разбудил меня смотреть традиционную "Иронию судьбы" и я, как большая, полночи просидела на диване, глядя в телевизор.
Однако я слишком увлеклась собственными детскими воспоминаниями, почти позабыв, что изначально собиралась рассказать чужую новогоднюю историю. Историю, на мой взгляд, гораздо более трогательную, чем мои кульки и неваляшки.
Её мне рассказал мой муж Мишка. Это история из детства его папы, произошедшая, по видимому, в 36-м году, когда ему было 7 лет.
Папина семья жила тогда в коммуннальной квартире в одном из Арбатских переулков. Их соседями по квартире были Мусины-Пушкины, представители старинного дворянского рода, которых, надо полагать, тоже в своё время "уплотнили". У Мусиных-Пушкиных было 7 кошек и хозяева их страстно любили. В дневнике у Мишкиного папы есть запись о том, как они все вместе праздновали Новый год.
Однажды, родители мои ушли куда-то в гости встречать новый год. Это было
новое для меня понятие. Я только, что начал учиться и потому для меня
первое сентября было новым годом. «Старики» обещали за мной присмотреть.
Мне разрешили, по непонятой мной причине, не ложиться спать до двенадцати
ночи, побыть это время у них. Там я увидел елку, что тоже мне было
в новинку. Какой-то праздник - праздник это цветы. А елка? Елки, высочайшим
рескриптом партийной власти, вновь были допущены до празднования нового
года. Уж «бывшие-то», безусловно, воспользовались такой поблажкой со
стороны кремлевских властителей. Мне было предложено принять участие
в убирании елки игрушками для детей. Дети у них были кошки. Игрушки не
должны быть, те, что на каждый день, будничными. Должны для детей быть
сюрпризом и доставлять им радость. А потому на ветки были навешаны кусочки
колбасы, кильки, не помню еще какие-то кошачьи лакомства. Включили радио
- черную тарелку над кроватью. Когда часы пробили полночь, «старики» выпили
что-то, а я ситро, открыли дверь, и кошки урча, мяукая и воя, под звуки
«Интернационала» бросились к ароматной для них елке и яростно стали
обдирать её и уплетать сюрпризные игрушки. А меня отправили в кровать.
Мне захотелось это нарисовать.
Хозяева смотрят куда-то не туда, но на картинке не хватает ещё двух кошек, похоже, что они обдирают ёлку с другой стороны, там-то, по-видимому, и происходит самое интересное.
Когда нарисовала, мне показалось, что старики вышли "не такие". Я, конечно, не знаю, как они выглядели, сколько им было лет... Почему "старики" в кавычках? Видимо, это меня насторожило и я сделала их зрелыми, но ещё не старыми. Мишка сообщил мне имя "старика" - Всеволод Юрьевич. И я попробовала найти хоть какую-то информацию в интернете. Нашла год смерти - 1939. Потом год рождения и выяснила, что в тот Новый год ему было чуть за пятьдесят, он родился в 1885-м. Оказалось, что он, как и его брат, занимался литературной деятельностью, писал пьесы для московских театров. Как литератор в историю не вошёл, но его псевдоним остался в сносках полного собрания сочинений Маяковского, более того, революционный поэт, посетив одну из его пьес, взбешённый её мещанской тематикой, устроил в театре скандал, а затем написал гневное стихотворение-рецензию "Даёшь тухлые яйца", которое напечатал в газете "Рабочая Москва". Стихотворение потом вошло в сборник "Маяковский смеётся. Маяковский улыбается. Маяковский издевается." Заканчивается оно так:
Под потолком
притаилась галерка,
места у нее
высоки́...
Я обернулся,
впиваясь зорко:
- Товарищи,
где свистки?!
Пускай
партер
рукоплещет -
«Браво!» -
но мы, -
где пошлость,
везде, -
должны,
а не только имеем право
негодовать
и свистеть.
Такие дела. А ещё В.Ю. был сызранским одноклассником А. Толстого и многие годы с ним дружил. Умер в 54 года. Интересно, сам или ему помогли...
Сейчас трудно представить, что такая привычная теперь ёлка оказались мальчику в новинку. В 26-м году в рамках антирелигиозной кампании ёлку запретили, поскольку она была символом Рождества, стало быть советский человек в ней не нуждался, и только в самом конце 35-го её снова разрешили. И, скорее всего, это оценили не только кошки.
А мы в этом году купили искусственную ёлку, может быть, она тоже немножко "не такая", но нас вполне устроила, потому что не было уже сил покупать бедные срубленные деревья. Уже вчера я видела под нашими окнами одну такую кем-то выброшенную красавицу: для немцев ёлка - исключительно рождественский атрибут и многие избавляются от неё, не дожидаясь Нового года. А наша теперь будет жить с нами долго и мы будем каждый год доставать её из коробки, как в детстве. Что бы повесить на неё для нашей кошки?