О литературе
Время от времени я читаю новую - для меня - фантастику и иногда даже что-то нахожу.
Так вот, великий русский фантаст Щепетнов отозвался о посредственном русском фантасте братьях Стругацких примерно так: Все современные фантасты на голову лучше этой серости, потому что, во-первых, пишут больше, а во-вторых, понятнее. А всю эту тягомотину во времена кошмарного коммунистического владычества читали только потому, что больше было нечего.
Ну и я решил перечитать «Град обреченный». И заметил там массу всего, чего раньше просто не видел - только для этого мне пришлось до всего этого дойти так или иначе самому. И под это дело я заметил там еще массу всего, чего до сих пор не понимаю - явно потому, что когда-то в будущем пойму, если доживу.
И меня заинтересовало, почему же так получается. И вышло у меня примерно вот что.
Литературу, если не брать чисто развлекательную, можно разделить на собственно литературу и недофилософию. И разделение здесь вот какое.
Мир принципиально бесконечен - в смысле познания. Грубо говоря, он аналоговый, а не цифровой, поэтому может вместить бесконечное множество моделей. В этом виде он, естественно, непознаваем - чтобы его познать, его необходимо упростить до какой-то конечности, то есть создать принципиально конечную и тем самым доступную для понимания модель. Этим и занимается литература - не только она, естественно.
Однако если у нее получается, если реально создана конечная модель - то ценность этой литературы пропадает, как только модель усвоена. Грубо говоря, такую книгу нет смысла перечитывать - ты уже знаешь, что в ней есть, и нового там не будет. Таков Иван Ефремов, таков Лев Толстой, таков - из современных - Александр Розов. Их модели великолепны, важны, их стоит освоить и так далее - но после освоения эти книги имеют ценность чисто историческую, как научные книги 19-го века, например.
А вот если у нее не получается - тогда модель оказывается не до конца проработанной, а потому тоже бесконечной. К ней уже можно подходить так же, как к самому миру - анализировать, строить субмодели и так далее. Таков Достоевский, безусловно. Таков «Евгений Онегин» - а «Капитанская дочка», кстати, нет. Таков, как ни странно, Пристли - именно пьесы, не романы. Ну и так далее.
И я понял, что именно поэтому в принципе не способен писать художественные тексты - я не могут остановиться, пока не проработаю модель до конца, не могу позволить себе оставить что-то незавершенным. В этом, наверное, есть своя прелесть, но завидую я тем, кто так может, абсолютно черной завистью…