(no subject)
Еще одна прекрасная история из воспоминаний Мариенгофа. На этот раз о том, как русские учили немцев "Идиота" в театре ставить
Читаю, видишь ли, им первый акт «Идиота». Помнишь, где Рогожин рассказывает князю Мышкину, как валялся он пьяный ночью на улице в Пскове и - собаки его объели… Только прочел - смех… Спрашиваю: «В чем дело?…» Актеры как-то неловко между собой переглядываются… Потом один и говорит: «Здесь, Herr Sokolov, плохо переведено. Неправдоподобно… Достоевский так написать не мог…» - «Да что написать-то не мог?…» - «А вот насчет того, что собаки обкусали… Это совсем невозможно… Публика смеяться будет…» - «Чего же смеяться-то?» И сам злиться начинаю. «Да как же, - говорит, - собаки обкусать могут, если они в намордниках?» И ничего, понимаешь ты, им возражать не стал - только руками развел. Так и пришлось это место вычеркнуть…
Читаю, видишь ли, им первый акт «Идиота». Помнишь, где Рогожин рассказывает князю Мышкину, как валялся он пьяный ночью на улице в Пскове и - собаки его объели… Только прочел - смех… Спрашиваю: «В чем дело?…» Актеры как-то неловко между собой переглядываются… Потом один и говорит: «Здесь, Herr Sokolov, плохо переведено. Неправдоподобно… Достоевский так написать не мог…» - «Да что написать-то не мог?…» - «А вот насчет того, что собаки обкусали… Это совсем невозможно… Публика смеяться будет…» - «Чего же смеяться-то?» И сам злиться начинаю. «Да как же, - говорит, - собаки обкусать могут, если они в намордниках?» И ничего, понимаешь ты, им возражать не стал - только руками развел. Так и пришлось это место вычеркнуть…