Алан Лайтман - "Сны Эйнштейна" - 4
На углу Крамгассе и Театерплац расположилось маленькое уличное кафе:
шесть голубых столиков, ящик с голубыми петуниями на кухонном окне, - отсюда
виден и слышен весь Берн. Люди обходят пассажи на Крамгассе, беседуют,
останавливаются купить полотно, или часы, или корицу; выпущенные на перемену
восьмилетки из грамматической школы на Кохергассе шеренгой следуют за
учителем к реке; над заречной фабричкой лениво курится дымок; в желобах
фонтана Церингер журчит вода; огромные башенные часы на Крамгассе бьют
четверть.
Если на мгновение отвлечься от городских звуков и запахов, можно
наблюдать редкостное зрелище. Двое мужчин на углу Кохергассе не в силах
расстаться, словно они никогда больше не увидят друг друга. Они прощаются,
расходятся, затем спешат назад и обнимаются. Неподалеку на каменный край
фонтана присела тихо плачущая женщина. Перепачканными желтыми руками она с
такой силой вцепилась в камень, что из-под ногтей выступила кровь. Она
безнадежно глядит себе под ноги. Она являет одиночество человека,
убежденного в том, что он один-одинешенек остался во всем свете. Две женщины
в свитерах гуляют под руку по Крамгассе и хохочут с таким задором, что
делается ясно: их ни в малой степени не занимает будущее.
Он и есть без будущего - этот мир. В этом мире время представляет собою
линию, которая обрывается в настоящем - как в реальном смысле, так и
умозрительно. В этом мире невозможно вообразить будущее. Вообразить будущее
так же невозможно, как видеть цвета справа от фиолетового: что там лежит за
видимым краем спектра, органы чувств не постигают. В мире без будущего
всякая разлука друзей означает смерть. В мире без будущего всякое
одиночество безысходно. В мире без будущего всякий смех звучит в последний
раз. В мире без будущего за настоящим лежит ничто, и люди вцепляются в
настоящее гак, словно под ногами у них разверзается пропасть.
Бессильный вообразить будущее, человек бессилен осмыслить последствия
своих действий. Некоторыми овладевает полнейшая апатия. Они день напролет
бодрствуют в постели, не решаясь одеться. Они пьют кофе и разглядывают
фотографии. Другие бодро встают утром, не заботясь о том, что каждое их
действие кончится ничем, что они не могут планировать свою жизнь. Они живут
от минуты до минуты, и каждая минута полна. Третьи же подставляют прошлое на
место будущего. Они вспоминают все, что запомнилось, всякий сделанный шаг,
всякую причину и результат, и они поражаются, каким образом события подвели
их к этой минуте, к последней минуте света, к обрыву линии, которая есть
время.
В маленьком кафе с шестью выставленными на улицу столами и ящиком с
петуниями на окне сидит с кофе и пирожными молодой человек. Он праздно
созерцает уличную жизнь. Он видел и двух хохотуний в свитерах, и средних лет
женщину у фонтана, и двух друзей, что никак не могуч распрощаться. Пока он
сидит, на город наползает темная грозовая тучи. А молодой человек все сидит.
Он может вообразить лишь настоящее, а в настоящем есть потемневшее небо, но
нет дождя. Он прихлебывает кофе, ест пирожное, и ему безумно нравится, что в
конце света темнеет. Дождя по-прежнему нет, и в тускнеющем свете он косит
глазами в газету, стараясь дочитать последнюю в своей жизни фразу. И вот
дождь. Молодой человек заходит внутрь, снимает мокрый пиджак, ему безумно
нравится, что в конце света идет дождь. Он обсуждает выпечку с поваром, но
вовсе не потому, что пережидает дождь: он вообще ничего не ждет. В мире без
будущего всякий отдельный момент - это конец света. Через двадцать минут
суровая туча уходит, кончается дождь и небо веселеет. Молодой человек
возвращается к своему столику, ему безумно нравится, что в конце света
выглядывает солнце.
шесть голубых столиков, ящик с голубыми петуниями на кухонном окне, - отсюда
виден и слышен весь Берн. Люди обходят пассажи на Крамгассе, беседуют,
останавливаются купить полотно, или часы, или корицу; выпущенные на перемену
восьмилетки из грамматической школы на Кохергассе шеренгой следуют за
учителем к реке; над заречной фабричкой лениво курится дымок; в желобах
фонтана Церингер журчит вода; огромные башенные часы на Крамгассе бьют
четверть.
Если на мгновение отвлечься от городских звуков и запахов, можно
наблюдать редкостное зрелище. Двое мужчин на углу Кохергассе не в силах
расстаться, словно они никогда больше не увидят друг друга. Они прощаются,
расходятся, затем спешат назад и обнимаются. Неподалеку на каменный край
фонтана присела тихо плачущая женщина. Перепачканными желтыми руками она с
такой силой вцепилась в камень, что из-под ногтей выступила кровь. Она
безнадежно глядит себе под ноги. Она являет одиночество человека,
убежденного в том, что он один-одинешенек остался во всем свете. Две женщины
в свитерах гуляют под руку по Крамгассе и хохочут с таким задором, что
делается ясно: их ни в малой степени не занимает будущее.
Он и есть без будущего - этот мир. В этом мире время представляет собою
линию, которая обрывается в настоящем - как в реальном смысле, так и
умозрительно. В этом мире невозможно вообразить будущее. Вообразить будущее
так же невозможно, как видеть цвета справа от фиолетового: что там лежит за
видимым краем спектра, органы чувств не постигают. В мире без будущего
всякая разлука друзей означает смерть. В мире без будущего всякое
одиночество безысходно. В мире без будущего всякий смех звучит в последний
раз. В мире без будущего за настоящим лежит ничто, и люди вцепляются в
настоящее гак, словно под ногами у них разверзается пропасть.
Бессильный вообразить будущее, человек бессилен осмыслить последствия
своих действий. Некоторыми овладевает полнейшая апатия. Они день напролет
бодрствуют в постели, не решаясь одеться. Они пьют кофе и разглядывают
фотографии. Другие бодро встают утром, не заботясь о том, что каждое их
действие кончится ничем, что они не могут планировать свою жизнь. Они живут
от минуты до минуты, и каждая минута полна. Третьи же подставляют прошлое на
место будущего. Они вспоминают все, что запомнилось, всякий сделанный шаг,
всякую причину и результат, и они поражаются, каким образом события подвели
их к этой минуте, к последней минуте света, к обрыву линии, которая есть
время.
В маленьком кафе с шестью выставленными на улицу столами и ящиком с
петуниями на окне сидит с кофе и пирожными молодой человек. Он праздно
созерцает уличную жизнь. Он видел и двух хохотуний в свитерах, и средних лет
женщину у фонтана, и двух друзей, что никак не могуч распрощаться. Пока он
сидит, на город наползает темная грозовая тучи. А молодой человек все сидит.
Он может вообразить лишь настоящее, а в настоящем есть потемневшее небо, но
нет дождя. Он прихлебывает кофе, ест пирожное, и ему безумно нравится, что в
конце света темнеет. Дождя по-прежнему нет, и в тускнеющем свете он косит
глазами в газету, стараясь дочитать последнюю в своей жизни фразу. И вот
дождь. Молодой человек заходит внутрь, снимает мокрый пиджак, ему безумно
нравится, что в конце света идет дождь. Он обсуждает выпечку с поваром, но
вовсе не потому, что пережидает дождь: он вообще ничего не ждет. В мире без
будущего всякий отдельный момент - это конец света. Через двадцать минут
суровая туча уходит, кончается дождь и небо веселеет. Молодой человек
возвращается к своему столику, ему безумно нравится, что в конце света
выглядывает солнце.