иллюстраторская халтура
Знакомые дали почитать детскую книгу - "Семен Андреич" Наринэ Абгарян. Книга не очень понравилась мне и дочери, чтение быстро забросили. Но заглянуть в нее полезно всем, кто пишет и рисует для детей.
Сначала о тексте. Автор старательно, прямо как по методичке, использует популярный в современной детской прозе прием стилевого контраста. Его легко узнать по ироничному тону, который создается столкновением простого, смешного детского быта и усложненного, "взрослого" его описания, с использованием канцелярита, длинных умных слов, тяжелого ситаксиса и журнально-газетного языка.
...
Пока мама жадно пьет из большого стакана, Семен Андреич зудит об отрицательном влиянии логопедических занятий на единицу некрупного, но вполне себе щекастого мальчика.
...
Такого пренебрежительного к себе отношения Семен Андреич допустить не может, поэтому отвечает "ш" тем же - упорно его игнорирует. Алевтина Петровна этих нюансов не понимает и мучает Семена Андреича разными упражнениями.
...
На иерархической лестнице его предпочтений шоколад находится сразу после дедушки.
....
Вообще, этому приему сто лет в обед. Его главные мастера в детлите - Успенский и Остер. Хотя и у Драгунского он встречается, и у Зощенко. Потому что потешаться над негибкой, костяной, казенной, наукообразной речью начали давно. Но Успенский и Остер на этом топливе запустили всю свою механику. Я очень люблю и того, и другого. Они стилистические виртуозы и люди с чувством юмора. И даже при этом некоторые повести Успенского, особенно зарисовки из жизни детей в 90-е, читать невозможно - сделано слишком грубо.
Произведение, в котором прием выжат досуха, - "Папамамалогия" Остера. Остроумный, очень смешной текст, блеск которого понятен только взрослым или подросткам. Они видят, где и отчего искрит, потому что владеют словарным запасом из двух стилистических пластов. Дети помладше, еще не нахватавшиеся официоза, юмор не оценят - проверено.
У Абгарян, на первый взгляд, тот же подход, но рецепторы обманывает герой - очень серьезный мальчик Семен Андреич пяти лет. Знакомый мальчик, после дяди Федора-то, да плюс фирменный прием Успенского - уже ощущение вторичности. Но это ладно. Просто мир вокруг этого мальчика очень детский, узенький - такой, каким принято ограничиваться в рассказах и повестях для маленьких детей. Покушал, погулял, мама, соседка, садик, игрушечки, дедушка, бабушка, деревня, маленькие радости, маленькие бедки. Нормальный мир трехлетки-пятилетки. В нем нет сказочной условности Успенского, нет персонажей, которые поддерживают "взрослость" героя, нет никаких объяснений этой взрослости или способов ее волшебно проявить. Нет большой истории, сквозного сюжета. Это серия коротких зарисовок из жизни ребенка, в которых манера называть мальчика Семена - Семеном Андреичем - просто авторский каприз, который приходится поддерживать такими же искусственными стилистическими закидонами.
...
Диана оказалась барышней рачительной и мигом построила весь мужской состав группы номер четыре. Раздавала указания, требовала беспрекословного подчинения. В рыцари сердца определила Васю. Заслужил он такую благосклонность рачительным отношением к продуктам [...] Семен Андреич откровенно страдал [...] Движимый ревностью, попытался повторить его подвиг [...] Потерел сокрушительное поражение и т. п.
...
Получается, по содержанию книга для малышей, а по стилю - как минимум для подростков. Собственно, подростку, девочке 12 лет, она и показалась смешной. А больше никому, даже ее восьмилетней сестре. Не говоря уже про детей пяти и шести лет. Но для подростков, честно говоря, есть книжки и по смыслу интереснее, и стилизованные получше.
И мне начинает казаться, что тема с этим самым контрастом уже порядком себя исчерпала и что нужно учиться писать без двойного дна, иронии и всех этих постмодернистских штучек - а так, в простоте. Как из больших классиков писала Линдгрен, например. Создавать смех и юмор из жизни, а не из слова.
Я по-быстрому мысленно отредактировала некоторые пассажи - получилось хорошо. Там в сердцевине - легкая и славная детская книжка с нормальным человеческим содержанием. Короче, редакторско-авторская ошибка.
Но вот по поводу иллюстраций слова у меня в основном грубые и оскорбительные. Знаю, что Кирдий - популярный, коммерчески успешный иллюстратор. Совершенно очевидно, что иллюстратор она плохой - слащавый, однообразный, технически слабый.
В ее открытках и календариках это видно, но не так важно: нужна мимолетная приятность, и она создается - акварелью, мягкостью цветов, кукольными рожицами. Но для книжки этого мало.
Поэтому у людей ученически неумелые тела, одинаковые мультяшные лица без выражения, глупые глаза. А на разворотах и картинках - однообразные планы.
И много, много акварельных разводов, которые призваны создать ощущение теплоты.
Иллюстрации в этой книге - коньюктурщина и халтура. Жалко, если осознанная, на волне популярности открыток.
Сначала о тексте. Автор старательно, прямо как по методичке, использует популярный в современной детской прозе прием стилевого контраста. Его легко узнать по ироничному тону, который создается столкновением простого, смешного детского быта и усложненного, "взрослого" его описания, с использованием канцелярита, длинных умных слов, тяжелого ситаксиса и журнально-газетного языка.
...
Пока мама жадно пьет из большого стакана, Семен Андреич зудит об отрицательном влиянии логопедических занятий на единицу некрупного, но вполне себе щекастого мальчика.
...
Такого пренебрежительного к себе отношения Семен Андреич допустить не может, поэтому отвечает "ш" тем же - упорно его игнорирует. Алевтина Петровна этих нюансов не понимает и мучает Семена Андреича разными упражнениями.
...
На иерархической лестнице его предпочтений шоколад находится сразу после дедушки.
....
Вообще, этому приему сто лет в обед. Его главные мастера в детлите - Успенский и Остер. Хотя и у Драгунского он встречается, и у Зощенко. Потому что потешаться над негибкой, костяной, казенной, наукообразной речью начали давно. Но Успенский и Остер на этом топливе запустили всю свою механику. Я очень люблю и того, и другого. Они стилистические виртуозы и люди с чувством юмора. И даже при этом некоторые повести Успенского, особенно зарисовки из жизни детей в 90-е, читать невозможно - сделано слишком грубо.
Произведение, в котором прием выжат досуха, - "Папамамалогия" Остера. Остроумный, очень смешной текст, блеск которого понятен только взрослым или подросткам. Они видят, где и отчего искрит, потому что владеют словарным запасом из двух стилистических пластов. Дети помладше, еще не нахватавшиеся официоза, юмор не оценят - проверено.
У Абгарян, на первый взгляд, тот же подход, но рецепторы обманывает герой - очень серьезный мальчик Семен Андреич пяти лет. Знакомый мальчик, после дяди Федора-то, да плюс фирменный прием Успенского - уже ощущение вторичности. Но это ладно. Просто мир вокруг этого мальчика очень детский, узенький - такой, каким принято ограничиваться в рассказах и повестях для маленьких детей. Покушал, погулял, мама, соседка, садик, игрушечки, дедушка, бабушка, деревня, маленькие радости, маленькие бедки. Нормальный мир трехлетки-пятилетки. В нем нет сказочной условности Успенского, нет персонажей, которые поддерживают "взрослость" героя, нет никаких объяснений этой взрослости или способов ее волшебно проявить. Нет большой истории, сквозного сюжета. Это серия коротких зарисовок из жизни ребенка, в которых манера называть мальчика Семена - Семеном Андреичем - просто авторский каприз, который приходится поддерживать такими же искусственными стилистическими закидонами.
...
Диана оказалась барышней рачительной и мигом построила весь мужской состав группы номер четыре. Раздавала указания, требовала беспрекословного подчинения. В рыцари сердца определила Васю. Заслужил он такую благосклонность рачительным отношением к продуктам [...] Семен Андреич откровенно страдал [...] Движимый ревностью, попытался повторить его подвиг [...] Потерел сокрушительное поражение и т. п.
...
Получается, по содержанию книга для малышей, а по стилю - как минимум для подростков. Собственно, подростку, девочке 12 лет, она и показалась смешной. А больше никому, даже ее восьмилетней сестре. Не говоря уже про детей пяти и шести лет. Но для подростков, честно говоря, есть книжки и по смыслу интереснее, и стилизованные получше.
И мне начинает казаться, что тема с этим самым контрастом уже порядком себя исчерпала и что нужно учиться писать без двойного дна, иронии и всех этих постмодернистских штучек - а так, в простоте. Как из больших классиков писала Линдгрен, например. Создавать смех и юмор из жизни, а не из слова.
Я по-быстрому мысленно отредактировала некоторые пассажи - получилось хорошо. Там в сердцевине - легкая и славная детская книжка с нормальным человеческим содержанием. Короче, редакторско-авторская ошибка.
Но вот по поводу иллюстраций слова у меня в основном грубые и оскорбительные. Знаю, что Кирдий - популярный, коммерчески успешный иллюстратор. Совершенно очевидно, что иллюстратор она плохой - слащавый, однообразный, технически слабый.
В ее открытках и календариках это видно, но не так важно: нужна мимолетная приятность, и она создается - акварелью, мягкостью цветов, кукольными рожицами. Но для книжки этого мало.
Поэтому у людей ученически неумелые тела, одинаковые мультяшные лица без выражения, глупые глаза. А на разворотах и картинках - однообразные планы.
И много, много акварельных разводов, которые призваны создать ощущение теплоты.
Иллюстрации в этой книге - коньюктурщина и халтура. Жалко, если осознанная, на волне популярности открыток.