Алексей Айги о работе над музыкой Курёхина
http://www.colta.ru/articles/music_modern/7859
"У Курехина есть очень сложные для расшифровки куски - импровизации, смешанные с оркестровой музыкой, и если их играют, скажем, Волков и Гайворонский, которые настолько умело вклиниваются в звуковую фактуру, то разобраться сложно. Приходится их (Волкова и Гайворонского) оттуда, из фактуры, тащить обратно, чтобы нормальным музыкантам ноты расписать. А они цепляются обертонами: вон у Волкова контрабас какой! А Гайворонский? Ни ноты в простоте.
В итоге на премьере в «Гоголь-центре» за два-три часа до концерта я сидел и печатал ноты - принтер стоял у дирижерского пульта, а помощник бегал и раздавал их оркестрантам.
Когда мы первый раз играли курехинскую программу в Питере, несколько людей в зале заплакало, а кому-то даже стало плохо. Они столько лет не слышали эту музыку живьем, и на какое-то мгновение многим показалось, что сам Курехин дирижирует на сцене".
"У Курехина есть очень сложные для расшифровки куски - импровизации, смешанные с оркестровой музыкой, и если их играют, скажем, Волков и Гайворонский, которые настолько умело вклиниваются в звуковую фактуру, то разобраться сложно. Приходится их (Волкова и Гайворонского) оттуда, из фактуры, тащить обратно, чтобы нормальным музыкантам ноты расписать. А они цепляются обертонами: вон у Волкова контрабас какой! А Гайворонский? Ни ноты в простоте.
В итоге на премьере в «Гоголь-центре» за два-три часа до концерта я сидел и печатал ноты - принтер стоял у дирижерского пульта, а помощник бегал и раздавал их оркестрантам.
Когда мы первый раз играли курехинскую программу в Питере, несколько людей в зале заплакало, а кому-то даже стало плохо. Они столько лет не слышали эту музыку живьем, и на какое-то мгновение многим показалось, что сам Курехин дирижирует на сцене".