1943
1943
В 43-м, в сосновом, глухом бору,
Там, где мох несказанно мшист,
Шел мой дедушка, шел и увидел вдруг -
У березы стоит фашист.
Так случилось (случается так порой
На просторах Святой Руси),
Что мой дедушка был пионер-герой,
И винтовку с собой носил.
Закричал фашист: “Я ведь свой! Зачем?
Погоди, застряла нога!”
Только дед мой немецкий не знал совсем,
И прикладом сразил врага.
И внезапно поняли я и дед,
Что лежит на земле партизан,
Просто был он фашистом в тот день одет,
Но об этом поздно сказал.
А потом из кустов выходил Ковпак,
В черной кожанке, словно грач,
Говорил (и деду, и мне): “Дурак,
Он предателем был, не плачь!”
Выходили еще партизаны (пять),
Мы стояли, разинув рот,
В 43-м война повернула вспять,
Это был переломный год.
В 43-м, в сосновом, глухом бору,
Там, где мох несказанно мшист,
Шел мой дедушка, шел и увидел вдруг -
У березы стоит фашист.
Так случилось (случается так порой
На просторах Святой Руси),
Что мой дедушка был пионер-герой,
И винтовку с собой носил.
Закричал фашист: “Я ведь свой! Зачем?
Погоди, застряла нога!”
Только дед мой немецкий не знал совсем,
И прикладом сразил врага.
И внезапно поняли я и дед,
Что лежит на земле партизан,
Просто был он фашистом в тот день одет,
Но об этом поздно сказал.
А потом из кустов выходил Ковпак,
В черной кожанке, словно грач,
Говорил (и деду, и мне): “Дурак,
Он предателем был, не плачь!”
Выходили еще партизаны (пять),
Мы стояли, разинув рот,
В 43-м война повернула вспять,
Это был переломный год.