Дмитрий Быков // "Московские новости", 13 июля 2012 года
Оригинал взят у jewsejka в Дмитрий Быков // "Московские новости", 13 июля 2012 года
ЕДИНЫЙ ГОСЭКЗАМЕН
Волонтеры все успешнее заменяют собой государство во время серьезных проверок на прочность.
Мудрая старуха Марья Васильевна Розанова (таково ее самоопределение, хотя слово «старуха» совсем ей не идет) сказала мне в декабре прошлого года: победит тот, кто заставит людей хорошо думать о самих себе. Иными словами, тот, кто предложит более лестную самоидентификацию. Люди любят себя хорошими.
В этом смысле власть уже проиграла. Поиски внешней опасности, избыточная и беспричинная грозность, законопроект об НКО, возвращение в УК статьи о клевете (я уж и не знаю, что у нас осталось от президентства Медведева), замена Сергея Минаева на Светлану Курицыну - все это нагнетание идеальных поводов себя возненавидеть. Это чувство уже сегодня известно многим лоялистам, отсюда их истерики. В Крымске, откуда я вернулся на этой неделе, было несколько гостиниц, где имелся электрический ток и соответственно телевизор. Журналисты, должностные лица, а также служащие этих гостиниц собирались в лобби послушать информационные программы. Особый успех снискала программа Евгения Ревенко. В ней примерно равное время было уделено репортажам из Крымска и планам наращивания и модернизации российского вооружения на ближайшую пятилетку. Я не хочу сказать, что наводнение в одном регионе отменяет необходимость вооружаться. Но вечно отвлекать внимание обывателя от внутренних проблем многократно преувеличенными внешними, создавая образ осажденной крепости, - прием не столько подлый, сколько глупый. Ничего, кроме волны недоверия и злости, он у зрителя не вызовет. В Крымске и так уже не воспринимают всерьез ни одного официального слова - не верят ни в обещания, ни в цифры ущерба, ни в причины. Если людям, которые только что потеряли почти все, рассказывать о суммах, которые Дмитрий Рогозин считает необходимым потратить на модернизацию армии, это не прибавит авторитета ни власти, ни самому Рогозину. Хотя по нему очень заметно, как сильно он рвется в национальные лидеры - такой прямо грозный стал, куда там.
В том-то и штука, что образ власти, создаваемый сегодня, неприятен сразу по двум причинам: во-первых, он избыточно грозен, злобен и пугающ, то есть апеллирует к эмоциям низменного порядка, которые вообще-то человеку свойственны редко и почти всегда вызывают стыд. Во-вторых, он откровенно фальшив, то есть рассчитан главным образом на идиотов, а несмотря на все старания новой российской интеллектуальной элиты от Стаса Михайлова до Владимира Кулистикова, они еще не составляют большинства.
Имидж власти, особенно местной, скорректировать невозможно. Все мы понимаем, что с местными князьками заключен негласный договор: ты получил эту территорию на кормление. Когда-то это называлось дачей. Делай с этими людьми все, что считаешь нужным. Будешь затыкать рты - закроем глаза на все. Но помни, Золушка, что все это до последнего удара часов, то есть до первого серьезного косяка. Случилось стихийное бедствие - извини, ты крайний. Не нам же в отставку. Любопытно, что все понимают эти правила игры - до поры нажираются, а потом безропотно исчезают. Нынешняя власть прощает все, кроме гласного скандала. Стихийное бедствие таким скандалом является по определению. Правильной линии поведения здесь нет. Не оповестил - плохо, оповестил - посеял панику (вдруг бы еще обошлось, а она уже посеяна). Вся эта езда - до первой кочки.
Я был на Кубани после наводнения 2002 года, когда на несколько поселков вокруг Геленджика и Анапы обрушились смерчи - они набрали воды в море, и в считанные секунды смыли целые улицы. Все тогда было похоже - перевернутые машины, забитые илом, разнесенные по бревну дома, заниженные официальные цифры потерь (при том, что масштаб разрушений и количество жертв были в самом деле несопоставимо меньше нынешних). Но ни одного худого слова в адрес властей, МЧС и лично Владимира Путина я тогда не слышал, и вообще никакой политизацией стихийного бедствия не пахло. Напротив, многие надеялись, что власть поможет. А рядом с местом трагедии, буквально в ста метрах, спокойно купались отдыхающие. Отпуск у них один, им его никто не компенсирует - тут рядом трупы лежат, а они плавают как ни в чем не бывало.
За эти десять лет страна изменилась радикально. Многие, с кем я говорил в Крымске, так и не получили жилья с того самого августовского наводнения, и ни суды, ни обращения в прессу ничего не изменили. Визит президента на место катастрофы не прибавил симпатии к нему - мне с горькой насмешкой пересказывали, как драили здание крымской администрации перед его визитом. Город лежал в липкой грязи, в не сошедшей еще мутной воде, а все силы местного чиновничества были мобилизованы на чистку и мытье нескольких квадратных метров земли и полов в центре. Что толку проводить совещания с Ткачевым перед камерами федеральных каналов? Ткачев и так понимает, что в случае следующего косяка, третьего после Кущевской и Крымска, его не спасет никакая лояльность. Он снимает стрелочника - главу района. Тот и не ропщет, ибо все понимают: «Единая Россия», что вы хотите. На входе предупреждали.
Но есть и другая перемена, куда более радостная. Сегодня уже никто не стал бы купаться рядом с местом трагедии, потому что жители России за последнее время успели лично прочувствовать смысл затертой цитаты из Джона Донна насчет колокола. Это не по кому-то, это по нам звонит. В отсутствие государственной защиты и помощи миллионы включились в волонтерскую работу, в благотворительность, в столь любезное автору этих строк строительство альтернатив. Государство уже оценило эту опасность и помаленьку борется с некоммерческими организациями, ужесточая и без того тотальный контроль за ними. Но сделать что-либо с пунктами приема вещей и записи добровольцев не может, а таких пунктов по Москве десятки, как и два года назад при пожарах.
Я договорился о встрече с друзьями-волонтерами и приехал ночью на смотровую площадку Воробьевых гор - что там делалось, мамма-миа! Волонтеров оказалось больше, чем байкеров в ясную ночь. Все паковалось, развозилось, сортировалось - почти всю ночь кипела работа, и радовала она работающих ничуть не меньше, чем первые субботники. Ведь и у нас сейчас, по сути, «великий почин» - мы учимся заменять собой государство, у которого все инстинкты сведены, кажется, к самосохранению и пожиранию несогласных.
Интеллект, широкий круг общения, наличие гражданской позиции - вот каковы, от противного, качества сегодняшнего оппозиционера. Он не сноб, и его претензии к Свете из Иванова основаны вовсе не на ее социальном происхождении. Сегодняшний призыв молодежных активистов во власть - вернейший способ оттолкнуть от нее даже тех, кто любит с пикейной страстью порассуждать о геополитике (излюбленное, парольное словцо у новых государственников). Сегодня быть оппозиционером - значит не врать, не уклоняться от гражданского долга, сочувствовать пострадавшим, уметь разговаривать с людьми и не выпячивать свои добродетели. Кто откажется от подобных качеств?
Людям нравится помогать, спасать, учить. Эти их черты иногда кажутся навязчивыми, но на самодеятельном уровне они не столь опасны. А вот отправлять на место трагедии посылки со своими логотипами, собирать с граждан подписи, что они были вовремя оповещены о наводнении, и в противном случае сулить невыдачу компенсации - это отвратительное лицо нынешнего российского чиновника. Всякий немедленно сделает моральный выбор - слава богу, нам дано для этого все необходимое.
Я вижу, с каким азартом люди организуют помощь. Я вижу, как для многих волонтерство становится главнее профессии. Я понимаю, что никакая благотворительность не заменит государства - есть вещи, которые делаются только сообща. Но что поделать, если государство буквально не оставило людям выбора? Быть с ним и оставаться порядочным, защищать его и c симпатией смотреться в зеркало могут сегодня очень немногие - либо у этих людей очень крепкие нервы, либо они убежденные мазохисты. Они слишком долго убеждали себя и других, что быть плохим круто, модно и продвинуто. Но объединяться плохие не умеют, они вечно спорят, кто из них гнуснее, а стало быть, и главнее. Это путь даже не в тупик, а в цирк.
.
ЕДИНЫЙ ГОСЭКЗАМЕН
Волонтеры все успешнее заменяют собой государство во время серьезных проверок на прочность.
Мудрая старуха Марья Васильевна Розанова (таково ее самоопределение, хотя слово «старуха» совсем ей не идет) сказала мне в декабре прошлого года: победит тот, кто заставит людей хорошо думать о самих себе. Иными словами, тот, кто предложит более лестную самоидентификацию. Люди любят себя хорошими.
В этом смысле власть уже проиграла. Поиски внешней опасности, избыточная и беспричинная грозность, законопроект об НКО, возвращение в УК статьи о клевете (я уж и не знаю, что у нас осталось от президентства Медведева), замена Сергея Минаева на Светлану Курицыну - все это нагнетание идеальных поводов себя возненавидеть. Это чувство уже сегодня известно многим лоялистам, отсюда их истерики. В Крымске, откуда я вернулся на этой неделе, было несколько гостиниц, где имелся электрический ток и соответственно телевизор. Журналисты, должностные лица, а также служащие этих гостиниц собирались в лобби послушать информационные программы. Особый успех снискала программа Евгения Ревенко. В ней примерно равное время было уделено репортажам из Крымска и планам наращивания и модернизации российского вооружения на ближайшую пятилетку. Я не хочу сказать, что наводнение в одном регионе отменяет необходимость вооружаться. Но вечно отвлекать внимание обывателя от внутренних проблем многократно преувеличенными внешними, создавая образ осажденной крепости, - прием не столько подлый, сколько глупый. Ничего, кроме волны недоверия и злости, он у зрителя не вызовет. В Крымске и так уже не воспринимают всерьез ни одного официального слова - не верят ни в обещания, ни в цифры ущерба, ни в причины. Если людям, которые только что потеряли почти все, рассказывать о суммах, которые Дмитрий Рогозин считает необходимым потратить на модернизацию армии, это не прибавит авторитета ни власти, ни самому Рогозину. Хотя по нему очень заметно, как сильно он рвется в национальные лидеры - такой прямо грозный стал, куда там.
В том-то и штука, что образ власти, создаваемый сегодня, неприятен сразу по двум причинам: во-первых, он избыточно грозен, злобен и пугающ, то есть апеллирует к эмоциям низменного порядка, которые вообще-то человеку свойственны редко и почти всегда вызывают стыд. Во-вторых, он откровенно фальшив, то есть рассчитан главным образом на идиотов, а несмотря на все старания новой российской интеллектуальной элиты от Стаса Михайлова до Владимира Кулистикова, они еще не составляют большинства.
Имидж власти, особенно местной, скорректировать невозможно. Все мы понимаем, что с местными князьками заключен негласный договор: ты получил эту территорию на кормление. Когда-то это называлось дачей. Делай с этими людьми все, что считаешь нужным. Будешь затыкать рты - закроем глаза на все. Но помни, Золушка, что все это до последнего удара часов, то есть до первого серьезного косяка. Случилось стихийное бедствие - извини, ты крайний. Не нам же в отставку. Любопытно, что все понимают эти правила игры - до поры нажираются, а потом безропотно исчезают. Нынешняя власть прощает все, кроме гласного скандала. Стихийное бедствие таким скандалом является по определению. Правильной линии поведения здесь нет. Не оповестил - плохо, оповестил - посеял панику (вдруг бы еще обошлось, а она уже посеяна). Вся эта езда - до первой кочки.
Я был на Кубани после наводнения 2002 года, когда на несколько поселков вокруг Геленджика и Анапы обрушились смерчи - они набрали воды в море, и в считанные секунды смыли целые улицы. Все тогда было похоже - перевернутые машины, забитые илом, разнесенные по бревну дома, заниженные официальные цифры потерь (при том, что масштаб разрушений и количество жертв были в самом деле несопоставимо меньше нынешних). Но ни одного худого слова в адрес властей, МЧС и лично Владимира Путина я тогда не слышал, и вообще никакой политизацией стихийного бедствия не пахло. Напротив, многие надеялись, что власть поможет. А рядом с местом трагедии, буквально в ста метрах, спокойно купались отдыхающие. Отпуск у них один, им его никто не компенсирует - тут рядом трупы лежат, а они плавают как ни в чем не бывало.
За эти десять лет страна изменилась радикально. Многие, с кем я говорил в Крымске, так и не получили жилья с того самого августовского наводнения, и ни суды, ни обращения в прессу ничего не изменили. Визит президента на место катастрофы не прибавил симпатии к нему - мне с горькой насмешкой пересказывали, как драили здание крымской администрации перед его визитом. Город лежал в липкой грязи, в не сошедшей еще мутной воде, а все силы местного чиновничества были мобилизованы на чистку и мытье нескольких квадратных метров земли и полов в центре. Что толку проводить совещания с Ткачевым перед камерами федеральных каналов? Ткачев и так понимает, что в случае следующего косяка, третьего после Кущевской и Крымска, его не спасет никакая лояльность. Он снимает стрелочника - главу района. Тот и не ропщет, ибо все понимают: «Единая Россия», что вы хотите. На входе предупреждали.
Но есть и другая перемена, куда более радостная. Сегодня уже никто не стал бы купаться рядом с местом трагедии, потому что жители России за последнее время успели лично прочувствовать смысл затертой цитаты из Джона Донна насчет колокола. Это не по кому-то, это по нам звонит. В отсутствие государственной защиты и помощи миллионы включились в волонтерскую работу, в благотворительность, в столь любезное автору этих строк строительство альтернатив. Государство уже оценило эту опасность и помаленьку борется с некоммерческими организациями, ужесточая и без того тотальный контроль за ними. Но сделать что-либо с пунктами приема вещей и записи добровольцев не может, а таких пунктов по Москве десятки, как и два года назад при пожарах.
Я договорился о встрече с друзьями-волонтерами и приехал ночью на смотровую площадку Воробьевых гор - что там делалось, мамма-миа! Волонтеров оказалось больше, чем байкеров в ясную ночь. Все паковалось, развозилось, сортировалось - почти всю ночь кипела работа, и радовала она работающих ничуть не меньше, чем первые субботники. Ведь и у нас сейчас, по сути, «великий почин» - мы учимся заменять собой государство, у которого все инстинкты сведены, кажется, к самосохранению и пожиранию несогласных.
Интеллект, широкий круг общения, наличие гражданской позиции - вот каковы, от противного, качества сегодняшнего оппозиционера. Он не сноб, и его претензии к Свете из Иванова основаны вовсе не на ее социальном происхождении. Сегодняшний призыв молодежных активистов во власть - вернейший способ оттолкнуть от нее даже тех, кто любит с пикейной страстью порассуждать о геополитике (излюбленное, парольное словцо у новых государственников). Сегодня быть оппозиционером - значит не врать, не уклоняться от гражданского долга, сочувствовать пострадавшим, уметь разговаривать с людьми и не выпячивать свои добродетели. Кто откажется от подобных качеств?
Людям нравится помогать, спасать, учить. Эти их черты иногда кажутся навязчивыми, но на самодеятельном уровне они не столь опасны. А вот отправлять на место трагедии посылки со своими логотипами, собирать с граждан подписи, что они были вовремя оповещены о наводнении, и в противном случае сулить невыдачу компенсации - это отвратительное лицо нынешнего российского чиновника. Всякий немедленно сделает моральный выбор - слава богу, нам дано для этого все необходимое.
Я вижу, с каким азартом люди организуют помощь. Я вижу, как для многих волонтерство становится главнее профессии. Я понимаю, что никакая благотворительность не заменит государства - есть вещи, которые делаются только сообща. Но что поделать, если государство буквально не оставило людям выбора? Быть с ним и оставаться порядочным, защищать его и c симпатией смотреться в зеркало могут сегодня очень немногие - либо у этих людей очень крепкие нервы, либо они убежденные мазохисты. Они слишком долго убеждали себя и других, что быть плохим круто, модно и продвинуто. Но объединяться плохие не умеют, они вечно спорят, кто из них гнуснее, а стало быть, и главнее. Это путь даже не в тупик, а в цирк.
.