"Забытое забудь, все города кончаются когда-нибудь."
Домой вернулись ночью, сегодня. В 2 a.m. рижский автовокзал выглядит удобоваримо - галогеновые лампы под навесами слева, убедительные дуги-арки рынка справа, канал поблескивает, и вся грязь и пыль, видимо испытывая жуткое стеснение, буд-то кутается в желтый свет фонарей. В светлое время старость архитектуры и неопрятность асфальта здесь слишком навязчивы, а люди в большинстве своем походят на взъерошенных привокзальных голубей. Если решите ехать в Ригу на автобусе - приезжайте ночью.
Автобус был полон литовцами /маршрут своей конечной остановкой избрал Вильнюс/ и иностранцами. Свою принадлежность Латвии обнаружила лишь одна пара бэкпеккеров. Другую пару соотечественников встретили в старой части Таллина; похоже соседняя столица для латвийцев не стала главенствующим направлением в пять майских выходных, и победили вишни Airbaltic. Украинка, сидевшая в правом ряду салона, в ожидании отправления принялась пытать немку обыкновенными вопросами на скучном английском, но вложила в процесс столько жизни, что большинство соседствующих пассажиров настроили свои приемники именно на эту волну.
- Ukraine, - объясняла немке свою территориальную принадлежность дивчина, - Do you know Ukraine? Andrey Shevchenko, Brothers Klichko...
Женский голос за моей спиной оживился - не мог вспомнить, кто же такой Шевченко: "Почему Я! не помню, кто такой Андрей Шевченко??". Меня же удивило, что Украину европейцам подают под боксерским соусом, ведь легче напомнить Orange Revolution, чем отсылать ко крупногабаритным хлопцам из ларца, одинаковым с лица, ставшим PR флагманами оной. Потом пошел такой монолог украинки про то, что украина хочет в Евросоюз (так и сказала: "We want to be in Evrosoyooz"), что в прибалтике a lot/many пипл, которые хотят спик рашн, но политические центры хотят, чтобы они спик лэтвиан, лисуэниан и эстониан, и что это неправильно. После немка долго читала книгу в тусклом свете. Полагаю об этом она и мечтала с самого начала бесполезного трепа со словоохотливой хохлушкой.
Передо мной сидела японка в свитере нежной шерсти с шерстяной же снежинкой на рукаве. Через полчаса после выезда из Таллина она принялась фотографировать плотные ватные полосы тумана, налипшие на черные поля, на скирды, а местами и на дорогу. Я смотрела на отражение ее рукава в стекле и тихо завидовала и вязанным кристаллам, и ее возможности забрать этот туман на память /затвор на моем аппарате полетел еще утром/, и себе два года обратно. Рядом с японкой сидел молодой голландец /так я определяю практически всех молодых людей с красным лицом, маленьким носом и белыми кудрями/ и очень знакомо пах. До Пярну я еще держалась - не спала, там размяла ноги на остановке, а вернувшись на место провалилась в сон, что оставшиеся 3 часа пути скомкал в теплое пятно на щеке: ладонь - велюр сидения - плечо.
Второго дня оказалось слишком много. Сперва гуляли с энтузиазмом, но уже не так восторженно, как это получалось теплой и хмельной ночью накануне. Искали переместившуюся из вышгорода /пониже/ галерею Navitrolla, набрели на чудесную аптеку с открытым бассейном-аквариумом в зале и металлическими стеблями под потолком, объедались мороженным. Рацион наш вообще напоминал меню детей, оставшихся без надзора родителей: шоколадное печенье, маффин, мороженное /я уплетала свой любимый пломбир Regatt на палочке - ничего более вкусного или, хотябы, подобного в Риге мне до сих пор не обнаружилось/, аргентинские мармеладные таблетки Mogul /таких у нас тоже нет, а зря/ и чупа-чупс. Из нормальной еды съела только морковную булочку. Попробовала эстонский квас - ничего такой. После "обеда", когда старый город обходили энтый раз подряд - мучительно слонялись убивая время до отъезда. Оказалось, что средневековой архитетуры может быть слишком много, и что словосочетание "вековая сырость" имеет запах - такой был на лестнице нашего временного дома, в кириках, в барах, в отдельных лавках. В конце-концов в горле поселилось неприятное першение. Хотя, возможно, это просто из-за мороженного.
Книжный со старыми открытками и большим выбором альбомов был закрыт, но с пустыми руками я не вернулась - в KUMU купила каталог выставки диалога фотографий аргентинца Маркоса Лопеза /Marcos Lopez/, информационное пространство все же довольно навязчиво обозначает мне будущий маршрут, и эстонского автора Петера Лауритса /Peeter Laurits/, а в огромном книжном на двух этажах торгового центра Viru Keskus по смешной цене купила увесистый альбом фотографий Брассая.
Вечером прятались от дождя в опере /со служебного входа/, перемещались уже от скамейки до скамейки, развлекались чтением путеводителя вслух дурным голосом, наблюдением за появляющимися во все большем количестве влюбленными парочками самого разного возраста (сеньеры и юниоры), раздражали сизых птиц искусственным воркованием. Oсобое удовольствие нашла в разглядывании хорватских ("хрватских") спортсменов. Спортсменов вообще в эти дни в городе было много - преимущественно болгары и финны в спортивных командных костюмах. К "хрватам", после новой книги Лимонова, испытывала некоторое подозрение, а вот их девушек соотносила с сербскими (многие были чернявые) и бессовестно разглядывала. Если верить трактовке ЭЛ, часть хорватской нации - это те же сербы. Их женщины и вправду статные, крепкие, красивые. Шикарные женщины.
Автобус был полон литовцами /маршрут своей конечной остановкой избрал Вильнюс/ и иностранцами. Свою принадлежность Латвии обнаружила лишь одна пара бэкпеккеров. Другую пару соотечественников встретили в старой части Таллина; похоже соседняя столица для латвийцев не стала главенствующим направлением в пять майских выходных, и победили вишни Airbaltic. Украинка, сидевшая в правом ряду салона, в ожидании отправления принялась пытать немку обыкновенными вопросами на скучном английском, но вложила в процесс столько жизни, что большинство соседствующих пассажиров настроили свои приемники именно на эту волну.
- Ukraine, - объясняла немке свою территориальную принадлежность дивчина, - Do you know Ukraine? Andrey Shevchenko, Brothers Klichko...
Женский голос за моей спиной оживился - не мог вспомнить, кто же такой Шевченко: "Почему Я! не помню, кто такой Андрей Шевченко??". Меня же удивило, что Украину европейцам подают под боксерским соусом, ведь легче напомнить Orange Revolution, чем отсылать ко крупногабаритным хлопцам из ларца, одинаковым с лица, ставшим PR флагманами оной. Потом пошел такой монолог украинки про то, что украина хочет в Евросоюз (так и сказала: "We want to be in Evrosoyooz"), что в прибалтике a lot/many пипл, которые хотят спик рашн, но политические центры хотят, чтобы они спик лэтвиан, лисуэниан и эстониан, и что это неправильно. После немка долго читала книгу в тусклом свете. Полагаю об этом она и мечтала с самого начала бесполезного трепа со словоохотливой хохлушкой.
Передо мной сидела японка в свитере нежной шерсти с шерстяной же снежинкой на рукаве. Через полчаса после выезда из Таллина она принялась фотографировать плотные ватные полосы тумана, налипшие на черные поля, на скирды, а местами и на дорогу. Я смотрела на отражение ее рукава в стекле и тихо завидовала и вязанным кристаллам, и ее возможности забрать этот туман на память /затвор на моем аппарате полетел еще утром/, и себе два года обратно. Рядом с японкой сидел молодой голландец /так я определяю практически всех молодых людей с красным лицом, маленьким носом и белыми кудрями/ и очень знакомо пах. До Пярну я еще держалась - не спала, там размяла ноги на остановке, а вернувшись на место провалилась в сон, что оставшиеся 3 часа пути скомкал в теплое пятно на щеке: ладонь - велюр сидения - плечо.
Второго дня оказалось слишком много. Сперва гуляли с энтузиазмом, но уже не так восторженно, как это получалось теплой и хмельной ночью накануне. Искали переместившуюся из вышгорода /пониже/ галерею Navitrolla, набрели на чудесную аптеку с открытым бассейном-аквариумом в зале и металлическими стеблями под потолком, объедались мороженным. Рацион наш вообще напоминал меню детей, оставшихся без надзора родителей: шоколадное печенье, маффин, мороженное /я уплетала свой любимый пломбир Regatt на палочке - ничего более вкусного или, хотябы, подобного в Риге мне до сих пор не обнаружилось/, аргентинские мармеладные таблетки Mogul /таких у нас тоже нет, а зря/ и чупа-чупс. Из нормальной еды съела только морковную булочку. Попробовала эстонский квас - ничего такой. После "обеда", когда старый город обходили энтый раз подряд - мучительно слонялись убивая время до отъезда. Оказалось, что средневековой архитетуры может быть слишком много, и что словосочетание "вековая сырость" имеет запах - такой был на лестнице нашего временного дома, в кириках, в барах, в отдельных лавках. В конце-концов в горле поселилось неприятное першение. Хотя, возможно, это просто из-за мороженного.
Книжный со старыми открытками и большим выбором альбомов был закрыт, но с пустыми руками я не вернулась - в KUMU купила каталог выставки диалога фотографий аргентинца Маркоса Лопеза /Marcos Lopez/, информационное пространство все же довольно навязчиво обозначает мне будущий маршрут, и эстонского автора Петера Лауритса /Peeter Laurits/, а в огромном книжном на двух этажах торгового центра Viru Keskus по смешной цене купила увесистый альбом фотографий Брассая.
Вечером прятались от дождя в опере /со служебного входа/, перемещались уже от скамейки до скамейки, развлекались чтением путеводителя вслух дурным голосом, наблюдением за появляющимися во все большем количестве влюбленными парочками самого разного возраста (сеньеры и юниоры), раздражали сизых птиц искусственным воркованием. Oсобое удовольствие нашла в разглядывании хорватских ("хрватских") спортсменов. Спортсменов вообще в эти дни в городе было много - преимущественно болгары и финны в спортивных командных костюмах. К "хрватам", после новой книги Лимонова, испытывала некоторое подозрение, а вот их девушек соотносила с сербскими (многие были чернявые) и бессовестно разглядывала. Если верить трактовке ЭЛ, часть хорватской нации - это те же сербы. Их женщины и вправду статные, крепкие, красивые. Шикарные женщины.