На блокированном пути (Из книги "Сталинградцы")
Эту историю 50 лет назад рассказал защитник Сталинграда Ф.И. Леонов.
"В середине августа 1942 года немецкие войска вошли в излучину Дона у станицы Качалинской и начали артиллерийский обстрел железной дороги Сталинград-Поворино, основной магистрали, питавшей наши войска под Сталинградом.
Сталинград имел ещё одну железную дорогу, связывающую его с тылом, дорогу, только что построенную сталинградцами, с паромной переправой через Волгу. Когда немцы вышли к Дону, все поезда с техникой, боеприпасами и людским пополнением устремились к Волге по новой дороге.
Но как быть с встречным грузопотоком? Сталинградский узел не мог больше впитывать в себя поезда. Он задыхался от излишка вагонов и потерял всякую маневренность. Чтобы разгрузить сталинградский узел и спасти вагонный парк, надо было во что бы то ни стало продолжать движение по блокированной врагом дороге на Поворино. В светлое время суток на виду немецких войск, занимавших господствующие высоты на правом берегу Дона, об этом не могло быть и речи, но ночью смелая попытка сулила удачу.
Утром 20 августа станции участка Сталинград-Качалино получили приказ подготовиться ночью к пропуску пятнадцати порожняковых составов. Исходным пунктом этого каравана поездов была станция Гумрак. Я работал тогда начальником этой станции. Все поезда надо было отправить точно с десятиминутными интервалами. Эта задача была выполнена несмотря на бомбёжку станции вражеской авиацией. Паровозные и составительские бригады, стрелочники и осмотрщики вагонов не прекращали работы, когда вокруг рвались бомбы. Бомбёжка была неметкая, станция уцелела. Поезда отправлялись в строгом соответствии с приказом.
Успех этой операции позволил командованию на следующую ночь поставить перед путейцами качалинской дистанции ещё более ответственную задачу. С севера по блокированной дороге к Сталинграду двинулись эшелоны с войсками и танками. К началу темноты на нашей станции была закончена вся работа по приёму, пропуску эшелонов и выгрузке части их. На маневровые паровозы, на стрелочные посты, в ремонтные бригады были назначены самые надёжные люди. Руководители станции и партийной организации обходили рабочие места. Десятки зенитных батарей почти непрерывно вели огонь, отражая налеты вражеской авиации.
В 9 часов вечера с самой дальней точки диспетчерского круга, со станции Качалино, донёсся голос оператора:
- Товарищ диспетчер, первый прошел в 20 часов 50 минут.
Диспетчер и все окружавшие его руководители дороги и представители военного командования поняли, что началась одна из самых ответственных операций, которые могут выпасть на долю железнодорожников. Все стояли, затаив дыхание.
Через несколько минут тот же голос сообщил:
- Товарищ диспетчер! Над станцией на бреющем полёте группа вражеских самолётов ведет пулемётный обстрел. Дежурное помещение не покидаем.
С десятиминутными интервалами проследовали второй и третий эшелоны. Потом диспетчерская связь прервалась. Первый эшелон прибыл в Гумрак ровно в полночь. Проследовал благополучно и второй. Третий мы ждали всю ночь.
С наступлением рассвета мы увидели множество немецких самолётов. Это была воздушная армада, расчищавшая путь наземным немецким войскам, прорвавшим нашу оборону и форсировавшим Дон в районе хутора Вертячий. На станцию посыпались десятки фугасных бомб. Старший стрелочник Лунев из будки северного стрелочного поста вызвал дежурного по станции и доложил:
- Товарищ дежурный! Пролетевшие самолёты сбросили в районе стрелочного поста семь бомб, которые упали возле меня, ушли в балласт и не взорвались.
Лунев остался на своём посту, окруженный залегшими вокруг него бомбами. Немного спустя он сообщил, что на перегоне Конная-разъезд 564-й километр немецкие самолёты кружатся над поездом и ведут по нему пушечный и пулемётный огонь. Ясно было, что речь идет о том эшелоне, который мы ждали всю ночь.
Выбежав на северную сторону станции, я увидел километрах в 11-12 дымок, через минуту превратившийся в пламя. Вражеские самолёты уже улетели. Мне удалось благополучно проскочить к месту происшествия на маневровом паровозе. Картина, которую я увидел тут, не оставляла никаких сомнений в том, что бригада, сопровождавшая эшелон, сделала всё возможное для спасения груза. Она дважды отцепляла горящие вагоны с боеприпасами и продвигала уцелевшую головную часть эшелона вперёд, пока паровоз не остановился. Пробитый в нескольких местах котёл выпускал струи пара. На паровозе остались в живых только главный кондуктор и тяжело раненый машинист.
Посоветовавшись с главным кондуктором, мы решили, что надо во что бы то ни стало дотянуть уцелевшие вагоны с танками и автомашинами до станции. Я встал на место лежавшего без сознания машиниста, кондуктор заменил убитого кочегара. Нам удалось заставить простреленный паровоз протащить остаток эшелона последние 11-12 километров.
Больше поездов в Гумрак уже не приходило".
От себя к этой истории хочу добавить, что в это же самое время в той самой излучине Дона, что в считанных километрах от описываемых мест и событий, в районе хутора Трёхостровская в составе 37-й гвардейской стрелковой дивизии держал оборону мой дед Баглайский Яков Давыдович. На тот момент 22-летний лейтенант Красной Армии.
