Статья про коллекторов
Мелькнула в РР еще недели две назад, а потом я срочно улетела в Грузию и не успела сюда выложить. Съемка коллекторов довольно странная - нельзя было показывать их лица, приходилось прибегать к разным ухищрениям.
Морган энд Стаут… Морган энд Стаут… Где же я это слышала? Википедия выдает ссылки на писателя Рекса Стаута, пирата Генри Моргана, целую династию американских банкиров и персонажа украинской виртуальной ролевой игры, который состоит в группировке «Долг», продает оружие бандитам и является информатором группировки «Свобода». В конце концов я понимаю, что красивое название, из-за которого я выбрала это агентство, и не должно ничего означать: это всего лишь подсознательная отсылка к американскому банку «Морган Стэнли», вызывающая смутные ассоциации с некоей акулой Уолл-стрит.
Мои спутники совсем не похожи на акул. Впрочем, на братков с битами тоже: может где-то в глубинке такие коллекторы еще и остались, но в Москве им на смену уже давно пришло новое поколение вежливых, прилично одетых мальчиков с папками и портфелями. Они не имеют права без разрешения переступать порог чужой квартиры, им запрещено грубо выражаться и вообще выходить за рамки заданной схемы общения, все переговоры с должниками они обязаны записывать на диктофон. Сейчас работа коллектора - это нечто среднее между почтальоном и курьером: зайти в подъезд, позвонить в дверь, подождать две минуты, убедиться, что никто не открывает, позвонить соседям, оставить им сообщение, бросить письмо в почтовый ящик.
- Ну и что хорошего в вашей работе?
- Нормальная работа, два через два. Я когда участковым был, меня гоняли все время какие-то митинги охранять, ерундой всякой заниматься внеурочно. А здесь все четко.
- Да я не о том. Ну, в чем ее глобальная польза для общества? Участковый - он за порядком следит, борется с преступностью, а вы?
- А, для общества… Ну а как же: компания налоги-то платит государству, вот в этом и польза.
Действуют коллекторы по одной из двух схем: либо банк нанимает компанию на три месяца в качестве агента, либо продает ей по договору цессии (уступка права требования) часть своей кредитной базы данных за 3-7% от общей суммы задолженностей, и там уже от самих коллекторов зависит, сколько денег им удастся из этой базы выудить.
Казалось бы, золотая жила, но на деле все не так уж радужно: банки норовят подсунуть коллекторам самых плохих должников, «мертвые души» - тех, кто действительно умер, мошенников, наркоманов, давно сваливших на родину гастарбайтеров. Большая часть долгов имеет просрочку 1-2 года, а чем старше долг, тем сложнее его востребовать - долги более чем трехлетней давности взыскать вообще практически невозможно. Иными словами, коллекторам достается то, что самим банкам выгоднее списать, чтобы хорошо выглядеть перед Центробанком, ведь если на балансе очень много пассивов, можно и лицензии лишиться. (Пассивы появляются по той причине, что для в каждом случае невозврата обязан заморозить на своих счетах сумму, равную сумме кредита) И вот в этой куче мусора нужно попытаться нарыть что-нибудь ценное.
- Нет, вы меня не поняли. Мне интересно, в чем ценность вашей работы. Зачем коллекторы нужны мне, вам, всем? Что вам приносит моральное удовлетворение?
- Ну, вот если должник заплатит, мне от этого процент будет - очень большое моральное удовлетворение. Какие-то вы странные вопросы задаете. Вот в «Макдоналдсе» люди работают - их заставляют там улыбаться, какие-то гимны петь. А после работы они обычные люди. Вот и мы такие же.
- Но «Макдоналдс» производит что-то понятное - еду. Человек поел, и ему хорошо. А кому хорошо от вашей работы?
- Ну, банку хорошо.
- Но если бы банк не продал вам этот долг, он бы его просто списал, и все.
- Ну, не знаю. Должнику хорошо. Мы даем ему свободу, помогаем расплатиться, чтобы никто к нему больше не приходил, не звонил, и он мог спать спокойно…
Вадим безуспешно пытается подобрать код при входе в подъезд, наконец бросает это занятие и просто звонит в первую попавшуюся квартиру: «Откройте, пожалуйста, письмо надо бросить в ящик». Вадим не вызывает ни страха, ни удивления, ни сочувствия, он абсолютно нормален, нейтрален и ничем не бросается в глаза, кроме своей семижильности: с семи до десяти утра и с семи до десяти вечера он обходит десятки адресов, где его не ждут.
Из последних сил тащась за ним, я думаю, что тяжелее, наверное, только раздавать флаеры в костюме медведя. Но это хоть детей веселит…
- А у вас дети есть? Дочка? А как вы ей объясняете, зачем нужна ваша работа?
- Не, она не поймет…
Задача Вадима - просто продемонстрировать себя должнику, остальное тот домыслит и сделает сам. Но чаще всего открывают дверь не сами должники, а их родственники: «Ничего не знаю, я своего сына не видела уже три года…» Вадим неторопливо произносит стандартные фразы о возможности описи имущества по суду, получает ответ: «Пусть приходят описывать, у меня ничего нет» - и отправляется восвояси.
- А сами вы когда-нибудь брали кредит?
- Нет и никогда не буду. Чем больше работаю, тем лучше понимаю, какая это кабала.
Должники делятся на «физиков» и «юриков». Основной доход агентства - это «физики». Юрлица, как правило, уже давно испарились, а от тех, кто остался, получить что-либо можно только по суду. У «физиков» сумма долга без процентов редко превышает 100 тысяч. Тем не менее их редкие и нерегулярные отчисления позволяют агентству получать прибыль, содержать юристов и огромный колл-центр и аккуратно выплачивать сотрудникам причитающиеся им проценты. Удивительно, но эта система работает. «Мертвые души» воскресают, блудные сыновья возвращаются, брошенные жены начинают платить за бывших мужей, а порой даже отъявленные алкоголики и наркоманы кладут на счет пару тысяч.
Управляющий партнер «Моргана» Димитриос Сомовидис ничуть не удивляется моему вопросу про смысл и миссию компании:
- Мы вносим свой вклад в равновесие финансовой системы. Чем меньше людей возвращают долги, тем выше риски для банков. Эти риски они включают в стоимость своих продуктов, а значит, повышаются процентные ставки по кредиту. Таким образом, если вы захотите взять кредит, то для вас он уже будет на полпроцента дороже - вы будете платить не только за себя, но и за того, кто не вернул долг. Чем выше ставки, тем меньше людей берут кредит. Чем меньше людей берут кредит, тем ниже покупательная способность населения, что может привести к большим экономическим проблемам.
- Ну а долги по цессии? Те, которые банк все равно списывает? Как в этом случае вы участвуете в мировом равновесии?
- А почему вы считаете, что абсолютно все должно участвовать в мировом равновесии? В конце концов есть и такая вещь, как просто бизнес, который приносит прибыль…
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕФОРМАЦИЯ
Едем воскрешать мертвые души в подмосковный Ногинск. Город встречает нас предсказуемо разбитыми дорогами, искореженными почтовыми ящиками и написанным на стене гаража деструктивным призывом к здоровому образу жизни: «Кури, бухай, рожай уродов!» Может быть, с какой-то другой точки зрения Ногинск совсем не так плох - но мои оценки находятся в прямой зависимости от инструмента наблюдения: коллекторы в любом городе попадают в самые обшарпанные дворы и темные подъезды, такая работа.
- Она спрашивает «зачем»! - больше всех моим вопросом вдохновлен водитель, - это же философский вопрос! Вот наркобизнес - он кому нужен? И ведь он существует! А вы спрашиваете «зачем».
- Ну, вы уж не сравнивайте себя с наркобизнесом, - смеюсь я.
- Ну это я так, пример привел. Мы-то строим светлое будущее, насаждаем цивилизацию! А она спрашивает, в чем смысл.
Въезжаем в частный сектор, долго ищем дом номер 29, на окраине. Выходит совсем опустившийся алкаш в тренировочных штанах, ничего не соображает: «Так это ж не я, это ж брат мой, он на квартире живет. Щас посмотрю телефон… Ой.. А это отца номер… Вы извините, сегодня же выходной, сами понимаете…»
- Выходной! Да у него каждый день выходной! - возмущается водитель, - вот вы, Юля, интересуетесь, на хрен это все надо. А вы вот его спросите! Я думаю, врет он все про брата, он сам и есть должник.
На заднем сиденье - уже не Вадим, а Саша, пробивной энергичный парень, недавно устроившийся в агентство. Раньше он работал в коллекторском отделе крупного международного банка, у него юридическое образование, большие амбиции и по-детски оттопыренные уши. Саша дотошен и въедлив, никому не доверяет.
Мы заходим в почерневший от времени и сырости деревянный барак с печным отоплением. Мать должницы настойчиво зовет нас к себе на кухню. Саша сначала отказывается, но потом все-таки заходит - чувствует, что есть шанс. В доме порядок, все копеечное, но аккуратное, хозяйка настроена миролюбиво и, похоже, готова платить за дочь, воспринимает ее долги как общие, даже говорит «мы».
- Сложные обстоятельства были. Раньше двадцать четвертого мы никак не сможем. У нас ребенок родился полгода назад, а потом…
- Договорились, двадцать четвертого, - перехватывает инициативу Саша - Мы идем вам навстречу, предоставляем рассрочку. Если двадцать четвертого числа деньги не поступят, мы можем подать на вас в суд, после чего приставы имеют право прийти к вам в квартиру и описать ваше имущество. У вас есть документы, что этот телевизор вам принадлежит, а не дочери? Значит, вы это никак доказать не сможете… Нет, спасибо, чай пить не буду…
- Зачем ты все это ей сказал? - спрашиваю я Сашу, когда мы выходим - ведь понятно, что из-за мобильного телефона никто сразу в суд не пойдет…
- А никто не говорил, что обязательно будет суд. Я ей объяснил, что это в принципе по закону возможно. Вообще, если бы я ей сразу объяснил всю правду, она бы мне сейчас не чай предлагала, а послала куда подальше. Потому что из 70 тысяч, которые она сейчас должна банку, реального долга - тысяч пятнадцать. Остальное - проценты, штрафы…
- Послушай, но это же несправедливо! Вот вы говорите, что банковские ставки напрямую зависят от количества невыплаченных долгов. Получается, что эта симпатичная женщина должна платить не только за свою дочь, но и за того алкаша на другом краю города.
- А куда она раньше смотрела? Ты видела, какой там бардак? Видела туфли брошены на сломанном магнитофоне? Я уверен, эта ее дочь сама бухает с утра до ночи, вот и не платит. Ты на все смотришь с позиции должника. А ты посмотри с точки зрения банка, который теряет время и деньги.
Мне никак не удается убедить Сашу, что не обязательно всякий должник - обманщик. Удивительно, как могут расходиться впечатления: я вижу порядок, он - бардак. Я вижу растерянную и запутавшуюся женщину, а он - мошенничество и безответственность.
- Я еще достаточно адекватен, стараюсь войти в положение. Есть коллекторы, которые вообще не слушают, говорят «ничего не знаю, внесите деньги завтра и все». И должники уходят в отказ, вообще перестают платить. В банке, где я работал раньше, этот синдром специально отслеживался в колл-центре - телефонисты перестают слышать, что им говорят на другом конце провода, у них атрофируется чувствительность к чужим проблемам, потому что они слишком часто с ними сталкиваются. Их работа просто перестает быть эффективной, поэтому таких специалистов у нас потом либо увольняли, либо переводили на другую должность.
- И сколько времени обычно занимает такая профессиональная деформация?
- Года полтора-два…
КОЛЛ-ЦЕНТР
На коллекторском жаргоне выезды к должникам называются «хард», а звонки по телефону - «софт». Но у меня сложилось обратное ощущение: коллекторы на выезде показались мне куда более милыми и сдержанными, чем по телефону.
«Морган энд Стаут» обзванивает всю страну, компьютер расписывает очередность по часовым поясам: ночью звонить нельзя. У меня перед глазами огромная база данных, тысячи испорченных кредитных историй. Вокруг - кошмар должника: целая рота телефонистов, сулящих своим абонентам штрафы и пени, суды и запрет на выезд за границу, советующих взять кредит в другом банке, продать что-нибудь ненужное или занять у всех знакомых по чуть-чуть и неизменно заканчивающих одной и той же фразой: «Надеемся на ваше серьезное отношение к финансовым обязательствам… обязательствам… обязательствам…»
Я слушаю, как обрабатывает очередную жертву скромная веснушчатая Марина и восхищаюсь ее актерскими способностями - никогда бы не дала двадцать с чем-то лет той суровой несговорчивой тетке, которую она изображает. Как будто в телефонной трубке время течет по-другому - там у Марины идет параллельная жизнь, в которой она уже успела разочароваться в людях: на нее уже столько раз орали и грозились вызвать в прокуратуру, столько раз кормили обещаниями и обманывали, что она больше никому не верит.
Мне тоже хочется испытать на себе это ощущение параллельного времени, и я прохожу инструктаж, перед тем как включиться в обзвон должников.
- Запишите два слова, которые мы никогда не употребляем. Это слова «извините» и «беспокоить». Их надо сразу вычеркнуть, - объясняет мне Ольга, менеджер-психолог. - Мы никого ни о чем не просим. Мы помогаем людям решить их финансовые проблемы.
Она кладет передо мной схему разговора - варианты ответов абонента и реакции на них.
- Надо понимать, что сейчас мы работаем по цессии: это самые плохие долги. Если за час вы попадете хоть на одного должника - большая удача. Скорее всего, в основном придется общаться с родственниками. Если говорят, что должник умер или сидит в тюрьме, надо упомянуть о том, что его квартира может быть конфискована по суду.
- Так это правда?
- Нет конечно! Но мы обязаны проверить - вдруг они врут? Иногда бывает, что после такого звонка должник сам объявляется и спрашивает, как ему оплатить долг. А некоторые коллекторы у нас добивались, что родственники начинали платить за покойного. Но это в каких-то совсем лохматых регионах, где люди не знают о своих финансовых правах.
Первая фраза, которую следует сказать должнику, если он все же возьмет трубку: «У вас есть задолженность перед таким-то банком на такую-то сумму, теперь ваш долг продан нам, деньги необходимо внести в течение двух дней. Когда вы сможете это сделать: сегодня или завтра?»
- Ни один из должников ни разу не сказал: «Сегодня». Некоторые все-таки говорят: «Завтра». Но обычно отвечают: «У меня таких денег нет». Тогда вы начинаете торги: какую сумму сможете внести? Вам говорят, допустим, две тысячи рублей. Вы умножаете на два и уточняете дату: «Итак, Иван Петрович, - обязательно по имени-отчеству, - завтра, такого-то числа, вы вносите четыре тысячи…»
- А почему именно на два?
- Ну вот вы лично сколько денег можете мне сейчас дать?
- Ну, рублей пятьсот… - почему-то отвечаю я.
- То есть я правильно понимаю, что у вас в кармане тысяча?
Я киваю.
- Этот фокус всегда работает, я уже много раз проверяла. В общем, торгуемся, как на базаре. После этого вы объясняете должнику, что этот первый взнос является гарантией, что агентство предоставляет ему рассрочку, и рассчитываете ежемесячный платеж: вычитаете названную сумму из общей суммы долга и умножаете разницу вот на этот коэффициент: если 3 месяца, то 0,35, если 6 месяцев - 0,18, если 12 - 0,10.
Несложные подсчеты позволяют понять, что рассрочка значительно увеличивает сумму долга: если клиент должен, например, 200 тысяч, то его ежемесячный платеж составит 19 тысяч. Таким образом, за 12 месяцев он заплатит 228 тысяч. Плюс те 10 тысяч, которые он отдал вначале в качестве гарантийного платежа. Так что агентство как бы дает человеку в долг его же долг, начисляя уже новые, свои проценты. Получается, что платить коллекторскому агентству - это примерно то же самое, что для погашения долга одному банку взять кредит в другом под 19% годовых. Не такие уж плохие условия! Но нужно учитывать, что в изначальные 200 тысяч уже входят штрафы и проценты, начисленные банком до того, как долг был продан коллекторам.
Наконец я беру трубку и начинаю звонить. Каким-то чудом попадаю на должника с непроизносимым именем - что-то вроде Мухаммадкарим Сайфутдинович. Он мрачно повторяет слово «проблемы».
- Завтра какую сумму сможете внести, Мухаммадкарим Сайфутдинович? - Я начинаю понимать, почему Марина произносит имена с таким нажимом: действительно, если говорить угрожающим тоном, их проще артикулировать.
- Проблемы.
- Надеюсь на ваше серьезное отношение к финансовым обязательствам…
Сайфутдинович кладет трубку. Гудки, гудки, гудки, короткие, длинные, писклявые («Абонент не отвечает»), музыкальные («По ресторанам, по ресторанам, по ресторанам тебя найду и потеряю…»), иронические («Вы позвонили в управление делами президента»). Проходные каких-то заводов, вахтеры в общагах: «Нет, такого у нас не числится…» Параллельный мир, полный теней и голосов попсовых рингтонов. У меня на мониторе рудники, несметное богатство, которое не потрогать руками, сырье для последующей обработки, призрачные деньги, болтающиеся где-то в городе N.
НЕ ОТ ХОРОШЕЙ ЖИЗНИ
- Если бы меня спросили сейчас: «Чего ты вообще хочешь?», я бы ответила, вот честно: «Денег!» Тысяч пятьсот. С долгами расплатиться и на море съездить…
Розовые обои с блестками, которые, наверное, когда-то казались шикарными, отклеиваются, большая двуспальная кровать проваливается, и только купленный в кредит телевизор выглядит благопристойно.
- Сломался телевизор, хотели отремонтировать, - как бы извиняется Татьяна, - а за ремонт шесть тысяч надо
платить. Мы подумали, уж лучше новый купить…
Татьяна, массивная женщина с внешностью Фрекен Бок, живет на последнем этаже новостройки, возведенной на крайнем севере Москвы как социальное жилье для обитателей когда-то стоявших здесь хрущевок. Впрочем, за 10 лет и эта квартира уже успела прийти в плачевное состояние.
На работе Татьяну сократили в апреле 2008-го. Но череда неприятностей началась раньше: мошенники отняли у матери другую квартиру, семья взяла большой кредит на адвоката, но дело он проиграл, потом сын ударился головой, у него появились странности - сейчас ему 15 лет и он сидит в психушке в наказание за то, что отобрал у кого-то мобильник. Логики здесь мало, но в жизни Татьяны ее вообще не много.
- Не от хорошей жизни люди берут кредит. Мужа сократили - он охранником был, а потом и меня: сказали, пиши по собственному желанию. Я в «Желтых страницах» тогда работала, телефонисткой. Сначала отказывалась уходить, говорила: увольняйте меня как положено. А мне: тогда трудовую не отдадим, будешь тут числиться без зарплаты. Ну, я и написала… Живем на мамину пенсию, стыдно даже признаться. Мама в газетах смотрит - давай, говорит, возьмем «деньги в кредит под залог квартиры». Нет, говорю, мама, только не это…
Я спрашиваю у Татьяны, почему она не нашла себе другую работу.
- Да вот не берут никуда! Везде звоню - там до 35 лет, а мне как раз 36 стукнуло. И куда меня возьмут с такой внешностью, с моими 100 килограммами? Ну как я от них избавлюсь? Хотела в ларек «Союзпечати» устроиться, а мне говорят: вы повернетесь и что-нибудь уроните. На рынок пойти? Не могу через себя переступить - у меня на лиц кавказской национальности аллергия: они когда-то моего сына избили.
Кредитов у Татьяны целых три. Когда ей звонят из Ситибанка или «Морган энд Стаут», она обычно не берет трубку. Иногда положит на какой-нибудь из счетов пару тысяч - «просто чтобы отвязались на какое-то время». В результате ее долги нисколько не уменьшаются, что позволяет кредиторам нечасто, но систематически «доить» Татьяну - и так, похоже, теперь будет всегда, если только она не уйдет в отказ. В таком случае либо кредиторы на нее окончательно плюнут, либо она предстанет перед судом, который теоретически может лишить ее и нового телевизора, и определенной части оклада, если вдруг Татьяна найдет официальную работу. Возможно, это единственный способ избавиться от ежедневных звонков, но Татьяна боится судов и судимости:
- Звонил мне один коллектор, говорит: может быть заведено уголовное дело по статье «Мошенничество», с кем вы детей оставите, если в тюрьму посадят? Я отвечаю: ну какая из меня мошенница? Я ведь не скрываюсь, я честно признаю: взяла деньги - надо отдавать, но откуда их взять-то? Устройте, говорю, меня к себе в банк уборщицей!
Татьяна не производит впечатление человека, который бьет на жалость. Ее история абсурдна, но не трагична - коллекторы ее не убьют, не посадят в тюрьму, не оставят без жилья. Татьяна не обманщица и не мошенница. Но она никогда не отдаст долг, а кредиторы никогда не перестанут ей звонить. Они так и будут играть в кошки-мышки, поддерживая равновесие финансовой системы.
ОБЩЕСТВО АЛКОГОЛИКОВ
«Мы посещаем собрания, где делимся друг с другом своим опытом, силой и надеждой. Мы используем анонимность, которая дает нам свободу высказываний и гарантирует конфиденциальность. Мы изучаем литературу анонимных алкоголиков, мы можем представить себя во многих описанных там ситуациях, если заменим слово “алкоголь” на “компульсивные долги”».
Эта программа вывешена на сайте анонимных должников. В Москве их группа проработала недолго - как говорит один из бывших участников собраний, «люди приходили, просто чтобы пожаловаться на свои финансовые проблемы, а с таким настроем ничего конструктивного не получится». Да и классических «шопоголиков», которые каждый день покупают в рассрочку новые товары, а потом берут новый кредит, чтобы расплатиться со старыми долгами, у нас не так много. Как выяснилось, американская система избавления от долгов нам не очень подходит.
Тем не менее психологическая параллель между долгами и алкоголизмом напрашивается. И раскладывать кредитные карты в конвертах по почтовым ящикам - это почти то же самое, что бесплатно разливать водку на улице.
Конечно, пить или не пить - это личная ответственность каждого, но, учитывая нашу национальную специфику, государство все же считает нужным не продавать алкоголь по ночам и не рекламировать водку по телевизору. С кредитами точно так же. И совершенно ясно, что отдавать должников на откуп стихийному рынку коллекторских услуг - не выход. Спасать их нужно с той же целью, с какой за государственный счет лечат алкоголиков - для общего оздоровления страны и преодоления социального расслоения.
- И то и другое является зависимостью, - говорит психолог Московской службы психологической помощи населению Кузьминых. - И те и другие склонны к риску и не умеют его просчитывать. И в том и в другом случае зависимый перекладывает ответственность на внешние обстоятельства: «Я пью, потому что…», «Я не отдаю долг, потому что…». И те и другие считают, что ситуация под контролем: «Я могу пить, а могу не пить…», «Я могу заплатить, но не сейчас, а на следующей неделе…». Вообще у людей, склонных к зависимостям, центр мира находится не внутри них, а вовне - именно поэтому они и покупают неподъемно дорогие вещи, чтобы доказать окружающим свою крутость. Один мой клиент почему-то считал, что в нормальной семье должно быть две машины. Вторую купил в кредит. То есть это какие-то проблемы с самооценкой, потребность казаться лучше. Человек плохо знает себя, свои чувства, свои желания - что он действительно может и чего хочет…
- А как в этой ситуации участвуют коллекторы? Они помогают или мешают избавиться от зависимости?
- Коллекторы, получается, играют роль созависимых. Они как жена, которая пристает и пилит: «Не пей, не пей…», «Отдай долг, отдай…». В итоге у зависимого появляется чувство вины - он то прячется, не берет трубку, то вдруг послушается, начнет вести «здоровый образ жизни» - платить, но через неделю опять срывается… Зависимый и созависимый - это всегда саморегулирующаяся система, которая поддерживает динамическое равновесие.
- И как вы работаете с семьями, попавшими в такую ситуацию?
- Зависимым людям надо разбираться в себе, стараться понять, какие они на самом деле. А созависимым я советую резко изменить схему поведения. Я стараюсь убедить их, что можно жить своей жизнью, а не зацикливаться на другом - пусть он, в конце концов, уйдет в запой, достигнет дна и там поймет, что никто, кроме него самого, ему не поможет…
Перспектива страшная. Получается, что должники, как ни странно, все-таки по-своему нуждаются в коллекторах, чтобы не остаться в полном одиночестве, один на один с долгами и законами. На самом деле ничего совсем уж страшного в этом одиночестве нет, но проблема долгов, как проблема с алкоголем, лежит в сфере иррационального. Это усиливается полным отсутствием законодательства, регулирующего взыскание плохих долгов: пока что у нас нет ни закона о коллекторской деятельности, ни закона о личном банкротстве. Можно сколько угодно объяснять плохие долги низким уровнем финансовой грамотности, но здесь есть и обратная сторона - надо признать, что многие должники ведут себя иррационально отчасти потому, что не знают, что с ними будет дальше: их субъективные перспективы колеблются между «я спрячусь, и про меня забудут» и «надо продать почку, чтобы меня не посадили». Должник так толком и не знает, могут ли у него отнять ноутбук, имеет ли коллектор право после покупки долга перекредитовывать проценты, выпустят ли его за границу и так далее.
О том, что границы здравого смысла в этой теме слегка сдвигаются, свидетельствуют результаты опросов Национального агентства финансовых исследований. По словам экономиста Диляры Ибрагимовой, 75% россиян считают, что банковские кредиты нужно возвращать в любом случае, независимо от внешних обстоятельств. Но если спросить по-другому: «Согласны ли вы с тем, что банки не должны требовать возврата долга, в том числе через суд, если у клиента изменились финансовые обстоятельства, он потерял работу или его доходы сократились», то больше половины респондентов отвечают: «Да, согласны». При этом откровенных мошенников в нашей стране не так уж много - не больше 10%. Гораздо больше оппортунистов: около трети россиян считают, что долг можно не отдавать, если банк сам обманул клиента, скрыв от него реальную процентную ставку или изменив ее в одностороннем порядке.
Этот двойной стандарт - долги, конечно, отдавать надо, но может случиться всякое, а вообще-то можно и не отдавать - отражает индекс неопределенности, ощущение нестабильности будущего.
Я ставлю точку, достаю мобильник и вижу два неотвеченных вызова: один из Ситибанка - напоминание, что пора внести очередной платеж, другой от одного из анонимных должников. Андрей (имя изменено) не знает, что я журналист. Он предлагает мне поучаствовать в создании новой группы «АД». До недавнего времени у Андрея все шло хорошо, но сейчас он, кажется, снова готов влезть в долги:
- Я собираюсь взять кредит на протезирование зубов. Стоматологи назвали мне сумму, которую я просто не в силах осознать. Поэтому мне и нужна сейчас группа - чтобы понять, насколько это адекватный шаг…
Я слушаю его и не знаю, что ответить. Сказать: не надо, не бери кредит ни в коем случае? Посоветовать внимательно прочитать контракт с банком? Или правда вступить в группу? В конце концов так хочется верить, что выбраться из долговой ямы просто - достаточно сделать всего 12 шагов.
Морган энд Стаут… Морган энд Стаут… Где же я это слышала? Википедия выдает ссылки на писателя Рекса Стаута, пирата Генри Моргана, целую династию американских банкиров и персонажа украинской виртуальной ролевой игры, который состоит в группировке «Долг», продает оружие бандитам и является информатором группировки «Свобода». В конце концов я понимаю, что красивое название, из-за которого я выбрала это агентство, и не должно ничего означать: это всего лишь подсознательная отсылка к американскому банку «Морган Стэнли», вызывающая смутные ассоциации с некоей акулой Уолл-стрит.
Мои спутники совсем не похожи на акул. Впрочем, на братков с битами тоже: может где-то в глубинке такие коллекторы еще и остались, но в Москве им на смену уже давно пришло новое поколение вежливых, прилично одетых мальчиков с папками и портфелями. Они не имеют права без разрешения переступать порог чужой квартиры, им запрещено грубо выражаться и вообще выходить за рамки заданной схемы общения, все переговоры с должниками они обязаны записывать на диктофон. Сейчас работа коллектора - это нечто среднее между почтальоном и курьером: зайти в подъезд, позвонить в дверь, подождать две минуты, убедиться, что никто не открывает, позвонить соседям, оставить им сообщение, бросить письмо в почтовый ящик.
- Ну и что хорошего в вашей работе?
- Нормальная работа, два через два. Я когда участковым был, меня гоняли все время какие-то митинги охранять, ерундой всякой заниматься внеурочно. А здесь все четко.
- Да я не о том. Ну, в чем ее глобальная польза для общества? Участковый - он за порядком следит, борется с преступностью, а вы?
- А, для общества… Ну а как же: компания налоги-то платит государству, вот в этом и польза.
Действуют коллекторы по одной из двух схем: либо банк нанимает компанию на три месяца в качестве агента, либо продает ей по договору цессии (уступка права требования) часть своей кредитной базы данных за 3-7% от общей суммы задолженностей, и там уже от самих коллекторов зависит, сколько денег им удастся из этой базы выудить.
Казалось бы, золотая жила, но на деле все не так уж радужно: банки норовят подсунуть коллекторам самых плохих должников, «мертвые души» - тех, кто действительно умер, мошенников, наркоманов, давно сваливших на родину гастарбайтеров. Большая часть долгов имеет просрочку 1-2 года, а чем старше долг, тем сложнее его востребовать - долги более чем трехлетней давности взыскать вообще практически невозможно. Иными словами, коллекторам достается то, что самим банкам выгоднее списать, чтобы хорошо выглядеть перед Центробанком, ведь если на балансе очень много пассивов, можно и лицензии лишиться. (Пассивы появляются по той причине, что для в каждом случае невозврата обязан заморозить на своих счетах сумму, равную сумме кредита) И вот в этой куче мусора нужно попытаться нарыть что-нибудь ценное.
- Нет, вы меня не поняли. Мне интересно, в чем ценность вашей работы. Зачем коллекторы нужны мне, вам, всем? Что вам приносит моральное удовлетворение?
- Ну, вот если должник заплатит, мне от этого процент будет - очень большое моральное удовлетворение. Какие-то вы странные вопросы задаете. Вот в «Макдоналдсе» люди работают - их заставляют там улыбаться, какие-то гимны петь. А после работы они обычные люди. Вот и мы такие же.
- Но «Макдоналдс» производит что-то понятное - еду. Человек поел, и ему хорошо. А кому хорошо от вашей работы?
- Ну, банку хорошо.
- Но если бы банк не продал вам этот долг, он бы его просто списал, и все.
- Ну, не знаю. Должнику хорошо. Мы даем ему свободу, помогаем расплатиться, чтобы никто к нему больше не приходил, не звонил, и он мог спать спокойно…
Вадим безуспешно пытается подобрать код при входе в подъезд, наконец бросает это занятие и просто звонит в первую попавшуюся квартиру: «Откройте, пожалуйста, письмо надо бросить в ящик». Вадим не вызывает ни страха, ни удивления, ни сочувствия, он абсолютно нормален, нейтрален и ничем не бросается в глаза, кроме своей семижильности: с семи до десяти утра и с семи до десяти вечера он обходит десятки адресов, где его не ждут.
Из последних сил тащась за ним, я думаю, что тяжелее, наверное, только раздавать флаеры в костюме медведя. Но это хоть детей веселит…
- А у вас дети есть? Дочка? А как вы ей объясняете, зачем нужна ваша работа?
- Не, она не поймет…
Задача Вадима - просто продемонстрировать себя должнику, остальное тот домыслит и сделает сам. Но чаще всего открывают дверь не сами должники, а их родственники: «Ничего не знаю, я своего сына не видела уже три года…» Вадим неторопливо произносит стандартные фразы о возможности описи имущества по суду, получает ответ: «Пусть приходят описывать, у меня ничего нет» - и отправляется восвояси.
- А сами вы когда-нибудь брали кредит?
- Нет и никогда не буду. Чем больше работаю, тем лучше понимаю, какая это кабала.
Должники делятся на «физиков» и «юриков». Основной доход агентства - это «физики». Юрлица, как правило, уже давно испарились, а от тех, кто остался, получить что-либо можно только по суду. У «физиков» сумма долга без процентов редко превышает 100 тысяч. Тем не менее их редкие и нерегулярные отчисления позволяют агентству получать прибыль, содержать юристов и огромный колл-центр и аккуратно выплачивать сотрудникам причитающиеся им проценты. Удивительно, но эта система работает. «Мертвые души» воскресают, блудные сыновья возвращаются, брошенные жены начинают платить за бывших мужей, а порой даже отъявленные алкоголики и наркоманы кладут на счет пару тысяч.
Управляющий партнер «Моргана» Димитриос Сомовидис ничуть не удивляется моему вопросу про смысл и миссию компании:
- Мы вносим свой вклад в равновесие финансовой системы. Чем меньше людей возвращают долги, тем выше риски для банков. Эти риски они включают в стоимость своих продуктов, а значит, повышаются процентные ставки по кредиту. Таким образом, если вы захотите взять кредит, то для вас он уже будет на полпроцента дороже - вы будете платить не только за себя, но и за того, кто не вернул долг. Чем выше ставки, тем меньше людей берут кредит. Чем меньше людей берут кредит, тем ниже покупательная способность населения, что может привести к большим экономическим проблемам.
- Ну а долги по цессии? Те, которые банк все равно списывает? Как в этом случае вы участвуете в мировом равновесии?
- А почему вы считаете, что абсолютно все должно участвовать в мировом равновесии? В конце концов есть и такая вещь, как просто бизнес, который приносит прибыль…
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕФОРМАЦИЯ
Едем воскрешать мертвые души в подмосковный Ногинск. Город встречает нас предсказуемо разбитыми дорогами, искореженными почтовыми ящиками и написанным на стене гаража деструктивным призывом к здоровому образу жизни: «Кури, бухай, рожай уродов!» Может быть, с какой-то другой точки зрения Ногинск совсем не так плох - но мои оценки находятся в прямой зависимости от инструмента наблюдения: коллекторы в любом городе попадают в самые обшарпанные дворы и темные подъезды, такая работа.
- Она спрашивает «зачем»! - больше всех моим вопросом вдохновлен водитель, - это же философский вопрос! Вот наркобизнес - он кому нужен? И ведь он существует! А вы спрашиваете «зачем».
- Ну, вы уж не сравнивайте себя с наркобизнесом, - смеюсь я.
- Ну это я так, пример привел. Мы-то строим светлое будущее, насаждаем цивилизацию! А она спрашивает, в чем смысл.
Въезжаем в частный сектор, долго ищем дом номер 29, на окраине. Выходит совсем опустившийся алкаш в тренировочных штанах, ничего не соображает: «Так это ж не я, это ж брат мой, он на квартире живет. Щас посмотрю телефон… Ой.. А это отца номер… Вы извините, сегодня же выходной, сами понимаете…»
- Выходной! Да у него каждый день выходной! - возмущается водитель, - вот вы, Юля, интересуетесь, на хрен это все надо. А вы вот его спросите! Я думаю, врет он все про брата, он сам и есть должник.
На заднем сиденье - уже не Вадим, а Саша, пробивной энергичный парень, недавно устроившийся в агентство. Раньше он работал в коллекторском отделе крупного международного банка, у него юридическое образование, большие амбиции и по-детски оттопыренные уши. Саша дотошен и въедлив, никому не доверяет.
Мы заходим в почерневший от времени и сырости деревянный барак с печным отоплением. Мать должницы настойчиво зовет нас к себе на кухню. Саша сначала отказывается, но потом все-таки заходит - чувствует, что есть шанс. В доме порядок, все копеечное, но аккуратное, хозяйка настроена миролюбиво и, похоже, готова платить за дочь, воспринимает ее долги как общие, даже говорит «мы».
- Сложные обстоятельства были. Раньше двадцать четвертого мы никак не сможем. У нас ребенок родился полгода назад, а потом…
- Договорились, двадцать четвертого, - перехватывает инициативу Саша - Мы идем вам навстречу, предоставляем рассрочку. Если двадцать четвертого числа деньги не поступят, мы можем подать на вас в суд, после чего приставы имеют право прийти к вам в квартиру и описать ваше имущество. У вас есть документы, что этот телевизор вам принадлежит, а не дочери? Значит, вы это никак доказать не сможете… Нет, спасибо, чай пить не буду…
- Зачем ты все это ей сказал? - спрашиваю я Сашу, когда мы выходим - ведь понятно, что из-за мобильного телефона никто сразу в суд не пойдет…
- А никто не говорил, что обязательно будет суд. Я ей объяснил, что это в принципе по закону возможно. Вообще, если бы я ей сразу объяснил всю правду, она бы мне сейчас не чай предлагала, а послала куда подальше. Потому что из 70 тысяч, которые она сейчас должна банку, реального долга - тысяч пятнадцать. Остальное - проценты, штрафы…
- Послушай, но это же несправедливо! Вот вы говорите, что банковские ставки напрямую зависят от количества невыплаченных долгов. Получается, что эта симпатичная женщина должна платить не только за свою дочь, но и за того алкаша на другом краю города.
- А куда она раньше смотрела? Ты видела, какой там бардак? Видела туфли брошены на сломанном магнитофоне? Я уверен, эта ее дочь сама бухает с утра до ночи, вот и не платит. Ты на все смотришь с позиции должника. А ты посмотри с точки зрения банка, который теряет время и деньги.
Мне никак не удается убедить Сашу, что не обязательно всякий должник - обманщик. Удивительно, как могут расходиться впечатления: я вижу порядок, он - бардак. Я вижу растерянную и запутавшуюся женщину, а он - мошенничество и безответственность.
- Я еще достаточно адекватен, стараюсь войти в положение. Есть коллекторы, которые вообще не слушают, говорят «ничего не знаю, внесите деньги завтра и все». И должники уходят в отказ, вообще перестают платить. В банке, где я работал раньше, этот синдром специально отслеживался в колл-центре - телефонисты перестают слышать, что им говорят на другом конце провода, у них атрофируется чувствительность к чужим проблемам, потому что они слишком часто с ними сталкиваются. Их работа просто перестает быть эффективной, поэтому таких специалистов у нас потом либо увольняли, либо переводили на другую должность.
- И сколько времени обычно занимает такая профессиональная деформация?
- Года полтора-два…
КОЛЛ-ЦЕНТР
На коллекторском жаргоне выезды к должникам называются «хард», а звонки по телефону - «софт». Но у меня сложилось обратное ощущение: коллекторы на выезде показались мне куда более милыми и сдержанными, чем по телефону.
«Морган энд Стаут» обзванивает всю страну, компьютер расписывает очередность по часовым поясам: ночью звонить нельзя. У меня перед глазами огромная база данных, тысячи испорченных кредитных историй. Вокруг - кошмар должника: целая рота телефонистов, сулящих своим абонентам штрафы и пени, суды и запрет на выезд за границу, советующих взять кредит в другом банке, продать что-нибудь ненужное или занять у всех знакомых по чуть-чуть и неизменно заканчивающих одной и той же фразой: «Надеемся на ваше серьезное отношение к финансовым обязательствам… обязательствам… обязательствам…»
Я слушаю, как обрабатывает очередную жертву скромная веснушчатая Марина и восхищаюсь ее актерскими способностями - никогда бы не дала двадцать с чем-то лет той суровой несговорчивой тетке, которую она изображает. Как будто в телефонной трубке время течет по-другому - там у Марины идет параллельная жизнь, в которой она уже успела разочароваться в людях: на нее уже столько раз орали и грозились вызвать в прокуратуру, столько раз кормили обещаниями и обманывали, что она больше никому не верит.
Мне тоже хочется испытать на себе это ощущение параллельного времени, и я прохожу инструктаж, перед тем как включиться в обзвон должников.
- Запишите два слова, которые мы никогда не употребляем. Это слова «извините» и «беспокоить». Их надо сразу вычеркнуть, - объясняет мне Ольга, менеджер-психолог. - Мы никого ни о чем не просим. Мы помогаем людям решить их финансовые проблемы.
Она кладет передо мной схему разговора - варианты ответов абонента и реакции на них.
- Надо понимать, что сейчас мы работаем по цессии: это самые плохие долги. Если за час вы попадете хоть на одного должника - большая удача. Скорее всего, в основном придется общаться с родственниками. Если говорят, что должник умер или сидит в тюрьме, надо упомянуть о том, что его квартира может быть конфискована по суду.
- Так это правда?
- Нет конечно! Но мы обязаны проверить - вдруг они врут? Иногда бывает, что после такого звонка должник сам объявляется и спрашивает, как ему оплатить долг. А некоторые коллекторы у нас добивались, что родственники начинали платить за покойного. Но это в каких-то совсем лохматых регионах, где люди не знают о своих финансовых правах.
Первая фраза, которую следует сказать должнику, если он все же возьмет трубку: «У вас есть задолженность перед таким-то банком на такую-то сумму, теперь ваш долг продан нам, деньги необходимо внести в течение двух дней. Когда вы сможете это сделать: сегодня или завтра?»
- Ни один из должников ни разу не сказал: «Сегодня». Некоторые все-таки говорят: «Завтра». Но обычно отвечают: «У меня таких денег нет». Тогда вы начинаете торги: какую сумму сможете внести? Вам говорят, допустим, две тысячи рублей. Вы умножаете на два и уточняете дату: «Итак, Иван Петрович, - обязательно по имени-отчеству, - завтра, такого-то числа, вы вносите четыре тысячи…»
- А почему именно на два?
- Ну вот вы лично сколько денег можете мне сейчас дать?
- Ну, рублей пятьсот… - почему-то отвечаю я.
- То есть я правильно понимаю, что у вас в кармане тысяча?
Я киваю.
- Этот фокус всегда работает, я уже много раз проверяла. В общем, торгуемся, как на базаре. После этого вы объясняете должнику, что этот первый взнос является гарантией, что агентство предоставляет ему рассрочку, и рассчитываете ежемесячный платеж: вычитаете названную сумму из общей суммы долга и умножаете разницу вот на этот коэффициент: если 3 месяца, то 0,35, если 6 месяцев - 0,18, если 12 - 0,10.
Несложные подсчеты позволяют понять, что рассрочка значительно увеличивает сумму долга: если клиент должен, например, 200 тысяч, то его ежемесячный платеж составит 19 тысяч. Таким образом, за 12 месяцев он заплатит 228 тысяч. Плюс те 10 тысяч, которые он отдал вначале в качестве гарантийного платежа. Так что агентство как бы дает человеку в долг его же долг, начисляя уже новые, свои проценты. Получается, что платить коллекторскому агентству - это примерно то же самое, что для погашения долга одному банку взять кредит в другом под 19% годовых. Не такие уж плохие условия! Но нужно учитывать, что в изначальные 200 тысяч уже входят штрафы и проценты, начисленные банком до того, как долг был продан коллекторам.
Наконец я беру трубку и начинаю звонить. Каким-то чудом попадаю на должника с непроизносимым именем - что-то вроде Мухаммадкарим Сайфутдинович. Он мрачно повторяет слово «проблемы».
- Завтра какую сумму сможете внести, Мухаммадкарим Сайфутдинович? - Я начинаю понимать, почему Марина произносит имена с таким нажимом: действительно, если говорить угрожающим тоном, их проще артикулировать.
- Проблемы.
- Надеюсь на ваше серьезное отношение к финансовым обязательствам…
Сайфутдинович кладет трубку. Гудки, гудки, гудки, короткие, длинные, писклявые («Абонент не отвечает»), музыкальные («По ресторанам, по ресторанам, по ресторанам тебя найду и потеряю…»), иронические («Вы позвонили в управление делами президента»). Проходные каких-то заводов, вахтеры в общагах: «Нет, такого у нас не числится…» Параллельный мир, полный теней и голосов попсовых рингтонов. У меня на мониторе рудники, несметное богатство, которое не потрогать руками, сырье для последующей обработки, призрачные деньги, болтающиеся где-то в городе N.
НЕ ОТ ХОРОШЕЙ ЖИЗНИ
- Если бы меня спросили сейчас: «Чего ты вообще хочешь?», я бы ответила, вот честно: «Денег!» Тысяч пятьсот. С долгами расплатиться и на море съездить…
Розовые обои с блестками, которые, наверное, когда-то казались шикарными, отклеиваются, большая двуспальная кровать проваливается, и только купленный в кредит телевизор выглядит благопристойно.
- Сломался телевизор, хотели отремонтировать, - как бы извиняется Татьяна, - а за ремонт шесть тысяч надо
платить. Мы подумали, уж лучше новый купить…
Татьяна, массивная женщина с внешностью Фрекен Бок, живет на последнем этаже новостройки, возведенной на крайнем севере Москвы как социальное жилье для обитателей когда-то стоявших здесь хрущевок. Впрочем, за 10 лет и эта квартира уже успела прийти в плачевное состояние.
На работе Татьяну сократили в апреле 2008-го. Но череда неприятностей началась раньше: мошенники отняли у матери другую квартиру, семья взяла большой кредит на адвоката, но дело он проиграл, потом сын ударился головой, у него появились странности - сейчас ему 15 лет и он сидит в психушке в наказание за то, что отобрал у кого-то мобильник. Логики здесь мало, но в жизни Татьяны ее вообще не много.
- Не от хорошей жизни люди берут кредит. Мужа сократили - он охранником был, а потом и меня: сказали, пиши по собственному желанию. Я в «Желтых страницах» тогда работала, телефонисткой. Сначала отказывалась уходить, говорила: увольняйте меня как положено. А мне: тогда трудовую не отдадим, будешь тут числиться без зарплаты. Ну, я и написала… Живем на мамину пенсию, стыдно даже признаться. Мама в газетах смотрит - давай, говорит, возьмем «деньги в кредит под залог квартиры». Нет, говорю, мама, только не это…
Я спрашиваю у Татьяны, почему она не нашла себе другую работу.
- Да вот не берут никуда! Везде звоню - там до 35 лет, а мне как раз 36 стукнуло. И куда меня возьмут с такой внешностью, с моими 100 килограммами? Ну как я от них избавлюсь? Хотела в ларек «Союзпечати» устроиться, а мне говорят: вы повернетесь и что-нибудь уроните. На рынок пойти? Не могу через себя переступить - у меня на лиц кавказской национальности аллергия: они когда-то моего сына избили.
Кредитов у Татьяны целых три. Когда ей звонят из Ситибанка или «Морган энд Стаут», она обычно не берет трубку. Иногда положит на какой-нибудь из счетов пару тысяч - «просто чтобы отвязались на какое-то время». В результате ее долги нисколько не уменьшаются, что позволяет кредиторам нечасто, но систематически «доить» Татьяну - и так, похоже, теперь будет всегда, если только она не уйдет в отказ. В таком случае либо кредиторы на нее окончательно плюнут, либо она предстанет перед судом, который теоретически может лишить ее и нового телевизора, и определенной части оклада, если вдруг Татьяна найдет официальную работу. Возможно, это единственный способ избавиться от ежедневных звонков, но Татьяна боится судов и судимости:
- Звонил мне один коллектор, говорит: может быть заведено уголовное дело по статье «Мошенничество», с кем вы детей оставите, если в тюрьму посадят? Я отвечаю: ну какая из меня мошенница? Я ведь не скрываюсь, я честно признаю: взяла деньги - надо отдавать, но откуда их взять-то? Устройте, говорю, меня к себе в банк уборщицей!
Татьяна не производит впечатление человека, который бьет на жалость. Ее история абсурдна, но не трагична - коллекторы ее не убьют, не посадят в тюрьму, не оставят без жилья. Татьяна не обманщица и не мошенница. Но она никогда не отдаст долг, а кредиторы никогда не перестанут ей звонить. Они так и будут играть в кошки-мышки, поддерживая равновесие финансовой системы.
ОБЩЕСТВО АЛКОГОЛИКОВ
«Мы посещаем собрания, где делимся друг с другом своим опытом, силой и надеждой. Мы используем анонимность, которая дает нам свободу высказываний и гарантирует конфиденциальность. Мы изучаем литературу анонимных алкоголиков, мы можем представить себя во многих описанных там ситуациях, если заменим слово “алкоголь” на “компульсивные долги”».
Эта программа вывешена на сайте анонимных должников. В Москве их группа проработала недолго - как говорит один из бывших участников собраний, «люди приходили, просто чтобы пожаловаться на свои финансовые проблемы, а с таким настроем ничего конструктивного не получится». Да и классических «шопоголиков», которые каждый день покупают в рассрочку новые товары, а потом берут новый кредит, чтобы расплатиться со старыми долгами, у нас не так много. Как выяснилось, американская система избавления от долгов нам не очень подходит.
Тем не менее психологическая параллель между долгами и алкоголизмом напрашивается. И раскладывать кредитные карты в конвертах по почтовым ящикам - это почти то же самое, что бесплатно разливать водку на улице.
Конечно, пить или не пить - это личная ответственность каждого, но, учитывая нашу национальную специфику, государство все же считает нужным не продавать алкоголь по ночам и не рекламировать водку по телевизору. С кредитами точно так же. И совершенно ясно, что отдавать должников на откуп стихийному рынку коллекторских услуг - не выход. Спасать их нужно с той же целью, с какой за государственный счет лечат алкоголиков - для общего оздоровления страны и преодоления социального расслоения.
- И то и другое является зависимостью, - говорит психолог Московской службы психологической помощи населению Кузьминых. - И те и другие склонны к риску и не умеют его просчитывать. И в том и в другом случае зависимый перекладывает ответственность на внешние обстоятельства: «Я пью, потому что…», «Я не отдаю долг, потому что…». И те и другие считают, что ситуация под контролем: «Я могу пить, а могу не пить…», «Я могу заплатить, но не сейчас, а на следующей неделе…». Вообще у людей, склонных к зависимостям, центр мира находится не внутри них, а вовне - именно поэтому они и покупают неподъемно дорогие вещи, чтобы доказать окружающим свою крутость. Один мой клиент почему-то считал, что в нормальной семье должно быть две машины. Вторую купил в кредит. То есть это какие-то проблемы с самооценкой, потребность казаться лучше. Человек плохо знает себя, свои чувства, свои желания - что он действительно может и чего хочет…
- А как в этой ситуации участвуют коллекторы? Они помогают или мешают избавиться от зависимости?
- Коллекторы, получается, играют роль созависимых. Они как жена, которая пристает и пилит: «Не пей, не пей…», «Отдай долг, отдай…». В итоге у зависимого появляется чувство вины - он то прячется, не берет трубку, то вдруг послушается, начнет вести «здоровый образ жизни» - платить, но через неделю опять срывается… Зависимый и созависимый - это всегда саморегулирующаяся система, которая поддерживает динамическое равновесие.
- И как вы работаете с семьями, попавшими в такую ситуацию?
- Зависимым людям надо разбираться в себе, стараться понять, какие они на самом деле. А созависимым я советую резко изменить схему поведения. Я стараюсь убедить их, что можно жить своей жизнью, а не зацикливаться на другом - пусть он, в конце концов, уйдет в запой, достигнет дна и там поймет, что никто, кроме него самого, ему не поможет…
Перспектива страшная. Получается, что должники, как ни странно, все-таки по-своему нуждаются в коллекторах, чтобы не остаться в полном одиночестве, один на один с долгами и законами. На самом деле ничего совсем уж страшного в этом одиночестве нет, но проблема долгов, как проблема с алкоголем, лежит в сфере иррационального. Это усиливается полным отсутствием законодательства, регулирующего взыскание плохих долгов: пока что у нас нет ни закона о коллекторской деятельности, ни закона о личном банкротстве. Можно сколько угодно объяснять плохие долги низким уровнем финансовой грамотности, но здесь есть и обратная сторона - надо признать, что многие должники ведут себя иррационально отчасти потому, что не знают, что с ними будет дальше: их субъективные перспективы колеблются между «я спрячусь, и про меня забудут» и «надо продать почку, чтобы меня не посадили». Должник так толком и не знает, могут ли у него отнять ноутбук, имеет ли коллектор право после покупки долга перекредитовывать проценты, выпустят ли его за границу и так далее.
О том, что границы здравого смысла в этой теме слегка сдвигаются, свидетельствуют результаты опросов Национального агентства финансовых исследований. По словам экономиста Диляры Ибрагимовой, 75% россиян считают, что банковские кредиты нужно возвращать в любом случае, независимо от внешних обстоятельств. Но если спросить по-другому: «Согласны ли вы с тем, что банки не должны требовать возврата долга, в том числе через суд, если у клиента изменились финансовые обстоятельства, он потерял работу или его доходы сократились», то больше половины респондентов отвечают: «Да, согласны». При этом откровенных мошенников в нашей стране не так уж много - не больше 10%. Гораздо больше оппортунистов: около трети россиян считают, что долг можно не отдавать, если банк сам обманул клиента, скрыв от него реальную процентную ставку или изменив ее в одностороннем порядке.
Этот двойной стандарт - долги, конечно, отдавать надо, но может случиться всякое, а вообще-то можно и не отдавать - отражает индекс неопределенности, ощущение нестабильности будущего.
Я ставлю точку, достаю мобильник и вижу два неотвеченных вызова: один из Ситибанка - напоминание, что пора внести очередной платеж, другой от одного из анонимных должников. Андрей (имя изменено) не знает, что я журналист. Он предлагает мне поучаствовать в создании новой группы «АД». До недавнего времени у Андрея все шло хорошо, но сейчас он, кажется, снова готов влезть в долги:
- Я собираюсь взять кредит на протезирование зубов. Стоматологи назвали мне сумму, которую я просто не в силах осознать. Поэтому мне и нужна сейчас группа - чтобы понять, насколько это адекватный шаг…
Я слушаю его и не знаю, что ответить. Сказать: не надо, не бери кредит ни в коем случае? Посоветовать внимательно прочитать контракт с банком? Или правда вступить в группу? В конце концов так хочется верить, что выбраться из долговой ямы просто - достаточно сделать всего 12 шагов.