Статья про цирк

Oct 17, 2008 13:16



Не «циркачи», а «цирковые». На «циркачей» обидятся - это оскорбление, примерно как «жиды, хохлы». Потому что цирковые - особая национальность, маленький народец численностью порядка пяти тысяч. Цирковые женятся друг на друге, рожают цирковых детей и остаются в цирке до конца жизни - кассирами, билетерами, администраторами. Все они носители древнего знания, состоящего из многих лет тренировки и миллиона секретов, передающихся из поколения в поколение. Некоторые цирковые династии тянутся с дореволюционных времен. Почти все цирки в России по-прежнему бродячие, дети все так же растут на опилках и с молоком матери впитывают что-то такое, что позволяет цирковым выживать в любых обстоятельствах, до старости ходить по канату, спать в вагончиках, повелевать дикими животными. Цирковая жизнь, мы это помним с детства и из книг, окружена тайнами - возможно, мнимыми. Я хочу узнать, как это устроено, что это за люди и в чем разгадка. И вот я еду в город Железногорск с населением сто тысяч человек, где гастролирует шапито под названием «Московский цирк Романа Коробко».

ЗВЕЗДА ПРОВИНЦИИ



- Да ты через три дня сбежишь! Скучно… - предупреждает меня Рома по телефону - ничего особого у нас тут нет, животных током не бьют, пить нельзя, сухой закон, темы для разговоров у нас быстро кончатся. Когда представления нет - сидим без дела, скучаем…

Цирком владеет семья - мама, папа и Рома. Родители - бывшие воздушные гимнасты, Рома - иллюзионист и шпрехштальмейстер (ведущий). Он двухметровый блондин с круглой русской физиономией, как две капли воды похожий на трубадура из мультика про бременских музыкантов. Фокусы он показывает вместе с женой Наташей, стройной красавицей с волосами воздушными и белыми, как сахарная вата. Отца зовут Роман Пантелеевич, поэтому цирк, получается, заведомо принадлежит обоим - и отцу и сыну.

Закулисная часть цирка, правда, выглядит очень скучно, даже нечего фотографировать. Похоже на бытовой городок гастарбайтеров - одинаковые вагончики, умывальники, табуретки, провода, канистры. Все очень аскетично, никаких цирковых деталей - простые люди в спортивных костюмах, говорят друг с другом про компьютеры, про подшипники, про рыбалку, и ни слова - о цирке. Из репродукторов играет подборка советских цирковых песен: «Берегите клоунов, берегите клоунов, чтобы было весело на-зем-лееее…». Запись длится где-то полчаса, потом начинается снова. Начинается мелкий дождь, все прячутся в свои кемпинги, выходят разве что покурить или погулять с собаками. Мимо меня проходит мужик лет пятидесяти, несет под мышкой клетку с мышами. Возвращается уже без мышей - покормил питонов. Из-под полиэтиленового тента вылезает белобрысый ребенок: «Меня зовут Драгомир, а тебя?» Целится в меня из водяного пистолета. Из вагончика его зовет бабушка, он убегает. Я жду, когда начнется репетиция - но «репетируют бездарности, гримируются уроды». Еще, правда, репетируют медведи, регулярно, два раза в день, но заходить в это время в цирк нельзя никому, кроме дрессировщиков. Я хожу по лужам среди мокрых закрытых вагончиков и недоумеваю. О чем говорить с артистами? Как это вы крутите на голове зонтик? Ну кручу и кручу, уже двадцать лет кручу, чего тут объяснять, работа такая. Спросить «что вы от меня скрываете?» Глупо как-то. Захожу в вагончик к Роме, может он научит меня показывать фокусы?

- Слушай, как ты это делаешь?
- Не трогай реквизит, плохая примета. Вот не люблю, когда спрашивают, как я это делаю. Какая разница? Это первое, чему нас учат: никому ни при каких обстоятельствах не рассказывать секреты фокусов. Ты узнаешь, как я это делаю, тебе уже будет неинтересно. Это же шоу, получай от него удовольствие. Возьми любую карту. Запомнила? Теперь смотри…

У Ромы в ящичке штук десять разных колод: в одной все карты сами собой превращаются в тузов, в другой - рвутся и склеиваются… Но трогать реквизит нельзя.

- Вообще-то секреты всех фокусов очень простые, их не так много. Почти все они так или иначе взяты у Гудини. Когда я смотрю чужие фокусы, я примерно догадываюсь, как это сделано, но никогда не знаю в точности. Мастерство иллюзиониста в том, насколько красиво и оригинально он может оформить свой номер. Возьмите «Бентли» и жигули шестой модели - в принципе, они устроены одинаково - четыре колеса, двигатель, разница в деталях исполнения… А вот у меня маленькая гильотина для пальца. Сейчас мы тебе его отрубим…

Больше всего меня интересует фокус «Ментальная магия», во время которого Рома и его жена демонстрируют что-то вроде телепатии. Наташа стоит спиной к залу. В это время Рома берет у зрителей разные предметы, а Наташа их угадывает: «Следующий вопрос, действительно, сложный. Постарайтесь угадать, Наташа, что у меня в руках на этот раз?»… «Это что-то напоминающее панель от автомагнитолы…» Среди предметов часто попадаются документы - Наташа может угадать и номер удостоверения, и имя его владельца. Похоже, что у Ромы с Наташей есть какой-то свой шифр, возможно, основанный на формулировке вопроса, интонациях, паузах. Но есть и что-то еще: я не понимаю, как можно закодировать, например, фамилию человека или десятизначный номер банкноты. Или, если Рома с Наташей смогли выучить систему, кодирующую все на свете - значит, они правда волшебники.

- А в «Ментальной магии» есть реквизит?
- В мой микрофон вставлена японская видеокамера, а у Наташи в ресницах маленький аппарат, который проецирует изображение прямо на сетчатку глаза...
- Не, ну правда…
- Правда то, что Наташа действительно читает мысли. Бывает, зрители наезжают: «Э, да ты никакой не экстрасенс, ну-ка покажи, как ты это делаешь». Ну не идиоты, а? Конечно, я не экстрасенс. Да, это не мистические способности, это иллюзия. Но это так и называется «иллюзия», все честно. Хотя предметы на расстоянии двигать умею. В Москве тебе покажу, здесь не получится.

На представление собирается километровая очередь. Почти все билеты выкупил по небольшой цене местный магазин одежды, проводит акцию «Сделай покупку на 600 рублей - получи билет в цирк». Ромина мама Галя сидит в кассе, отец Роман Пантелеевич, грузный, лысый, здоровый как телохранитель - проверяет билеты.
Представление в цирке Коробко самое классическое, выдержанное в духе и стиле великого советского цирка. Сам цирк похож на американский флаг: красно-белые полоски снаружи и звезды на синем фоне внутри. Рома - очень стильный шпрехштальмейстер. «Почтеннейшая публика… Внимание, исполняется сложнейший трюк категории икс… Аааааааааапплодисменты… Поблагодарить мэра города Железногорска, без помощи которого наши гастроли просто не состоялись бы…» За кулисами артисты передразнивают друг друга, клоун в щелочку между кулисами высматривает жертв для своих реприз: многие номера делаются с участием случайных зрителей. Если возникает какая-то заминка, Рома всегда говорит одну и ту же фразу: «Уважаемые зрители, прошу вас, не мешайте. Не мешайте пиво с водкой». Все смеются и напряжение сбрасывается. Вообще, как правило, заминок не возникает, все проходит очень технично, как по расписанию.

Отработав свой номер, артисты, накинув поверх костюмов спортивные куртки, убегают в свои вагончики, переодеваются и опять превращаются из небожителей в простых советских людей. Все они путешествуют семьями: в одном кемпинге живут дрессировщики медведей, в другом - воздушная гимнастка с эквилибристом, в третьем - клоун с женой. В двери каждого вагончика - тюлевая занавеска, за каждой занавеской - телевизор и маленькая собачка. Два кемпинга занимает большая семья Кудзиновых - родители показывают номера с дикими животными, их дочка Оксана - с собаками, а ее муж Андрей работает «оригинальный жанр» - держит в зубах нож, на котором стоит этажерка из подносов и фужеров. Кстати, так, кажется, можно проникнуть в цирковой мир без наследственных корней и специального образования - для этого надо сочетаться браком с кем-то из цирка. Вот Андрей раньше работал электриком, но женился на Оксане и стал артистом, на подготовку номера с этажеркой ушло два года. На следующий год Оксана и Андрей будут ездить с ребенком, Оксана уже на пятом месяце. Между прочим, думаете, беременной женщине нельзя делать сальто?

Я не перестаю удивляться, насколько же они все в манеже другие. То, что принято называть творчеством, в их работе практически отсутствует - каждый жест, каждый взгляд отработан, никакой свободы и спонтанности. Вместо этого есть ритуал. Цирковой быт вообще наполнен ритуалами, здесь, например, почти все называется специальными словами. «Пальцем показывайте - говорит Рома - Теза. Штурмбалка. Униформист. Форганг. Шапитмейстер». Нельзя говорить «последний», только «заключительный», еще кучу всего нельзя: сидеть спиной к манежу, открывать зонтики, щелкать семечки. Некоторые артисты разработали целую систему примет: перед выступлением всегда, например, оставляют тапочки в определенном месте - и попробуй только их подвинуть. Магия цирковой жизни не в том, чтобы открыть что-то новое, а в том, чтобы из раза в раз повторять одно и то же. Безличное, архаическое искусство, восходящее не столько к круглому римскому «циркусу», сколько к средневековым мистериям, к театру масок. В цирке, как средние века, нет авторства. Все постоянно воруют друг у друга идеи, клоуны делают одни и те же репризы, это никого не смущает. «Если твоя идея так хороша, что ее сперли - этим можно только гордиться,» - говорит Рома.

Никто из зрителей не подвергает сомнению волшебство - секрет «ментальной магии» здесь явно никого, кроме меня, не интересует. Если только что человек при тебе по-честному ходил по канату или жонглировал, стоя на одной ноге на пяти круглых катушках - это уже, можно сказать, магия. А значит, и телепатия может быть настоящей. Зритель повернут к цирку своей наивной, нерассуждающей стороной, которая не знает, как устроен мир, не задает вопросов. Вроде все уже выросли, смотрят телевизор, готовы во всем видеть технологии и провокации - но здесь мы все как будто немного под гипнозом. Круглый манеж, таинственный свет, фонарики - с первой секунды зритель превращается в того архетипического болвана, который давным-давно, когда мир еще был полон чудес, приходил на площадь поглазеть на настоящих факиров, колдунов и чревовещателей.

В антракте все как могут подрабатывают: дрессировщики фотографируют зрителей с медведями и змеями, Рома делает динозавров из воздушных шариков, униформисты (рабочие цирка) торгуют китайскими игрушками, Роман Пантелеевич - сахарной ватой. Завершающий номер - медведи. Огромные мохнатые существа пляшут, прыгают через веревочку, лежа на спине, крутят лапами деревянную палку. Смотреть на это очень интересно, страшно и немного стыдно. Я изо всех сил сопротивляюсь возникающему во мне желанию апплодировать медведям в такт под «Калинку-малинку», но не могу оторвать взгляд от арены. Что-то в этом есть совсем дикое, очень попсовое и в то же время привлекательное. Я чувствую, как во мне тоже кувыркается и встает на дыбы какой-то примитивный зверь, а моя интеллигенсткая культура-дрессура пытается его себе подчинить.
После представления я вижу как хозяин ругает медведя, бьет палкой. Интересуюсь, за что. Хотел задрать, подтянул под себя, порвал ботинок. «Его и пулей не проймешь, что там палкой. Это ж зверь! Он с тобой и послушный, и ласковый может быть, и вдруг как бросится! А через пять минут опять играет как ни в чем не бывало. Мы же для них как отец и мать, днем и ночью с ними живем. Охотники приносят маленькими: мать убьют - а медвежонка в цирк или в зоопарк. Кроме нас у них родителей нет, кто их еще научит?»

- Что больше всего понравилось? - спрашиваю зрителей на выходе.
- Медведи!
- Медведи!
- Клоун и медведи!
- А вам их не жалко?
- Ох, глаза-то у них грустные. Работают, танцуют, бедолажки…

Медведи в цирке остались только у нас - в Европе дрессуру уже почти перестали практиковать: «Зеленые там, такие вот как ты, экологи,» - говорит Рома. Немного попереживав за медведей, я возвращаюсь к моей любимой теме, к ментальной магии. Может быть, Роман Пантелеевич что-то скажет?
- Думаешь подсадка? Да ребята этот номер два года репетировали! Нет, чистая работа. Ты посмотри на Ромку, у него голова кипит! Я за этот фокус в свое время отдал новый «лэндкрузер». Да, примерно столько это стоило. Купил у других иллюзионистов, у Дельворсов. Они один сезон у нас работали, а заодно учили детей.
Оказывается, есть секретные клубы фокусников, где они встречаются, обмениваются секретами, продают друг другу реквизит. Конечно, я бы очень хотела на это посмотреть, но туда можно только фокусникам. Иллюзионное искусство, насколько я поняла, мало изменилась за последние столетия - по-прежнему все эти шарики, колечки, монетки, веревочки, все как в девятнадцатом веке. «Повесить кольцо на нитку на огне, а кольцо чтоб не упало…Застрелить пистолетным выстрелом две восковые свечи, и зажечь две другие концом шпаги…Представить людей без голов… Зрители увидя вместо серебряной монеты медную денежку, в великое придут удивление. Посредством бумаги можно преобращать таким способом ленты и прочие подобные тому вещи». Это выдержки из книжки «Опытный фокусникъ. Увеселительные секреты известнаго Пинетти, собранные К. Немовым. 1829». И сейчас все примерно так же.
Фокусы возвращают предметам предметность, как в детстве. Это сейчас, читая новости, устраиваясь на работу, даже выбирая продукты в супермаркете, мы все больше имеем дело с иллюзиями - а тут настоящие вещи, пусть даже иногда исчезающие.
Я рассказываю Роману Пантелеевичу, как в детстве меня удивило, что силач в цирке поднимал мизинцем пятидесятикиллограмовые гири.
- Туфтовые у него гири. Настоящих силовых жонглеров раз-два и обчелся. У нас такого нет, у нас все по-честному.
- У нас, папочка, слишком длинный язык, - откуда ни возьмись возникает Рома, - не надо, чтобы журналисты знали, что гири в цирке бывают туфтовые. Пусть это и не в нашем цирке, неважно. Он, наверное, правда сильный человек, он мог поднять эти гири, но не хотел делать это каждый раз, понятно? Пошли лучше обедать.

Семья собирается на обед в кухонном вагончике, в который Рома помещается только наклонив голову. На кухне молчаливо хлопочет Полина, сестра Романа Пантелеевича. Она с Украины, как и сам Коробко, но во время циркового сезона ездит с семьей брата, помогает по хозяйству.
- Ну как, тетя Поля, будет девальвация?
- Будет, будет. Нули уберут.
- Когда нули убирают, Полиночка, это называется деноминация! - торжествующе сообщает Рома. Наташа, Коляну надо выдать премию. Видела сколько? Точно видела? Все пальцы сосчитала?
- Опять у вас ментальная магия! - бурчит Полина.
Рома бросает убийственные взгляды на свою тетю и молчит.
- Хлеба возьми, - примирительно говорит Роман Пантелеевич, - свежий, мягкий, только здесь такой делают.
- Не надо мне хлеба, и вам, папочка, не советую. Ты посмотри на себя, сколько раз тебе объяснять, что от хлеба толстеют. Я вообще обедать не буду, сейчас выпью креатин - и в спортзал.
Я с недоверием смотрю на противную биомассу, которую Рома принимает вместо еды.
- И ты туда же! Мне надо следить за собой, я же звезда провинции. Вот тебе, кстати, заголовок для статьи. Звезда провинции.

СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ МАГИЯ

Конечно, все в цирке пропитано ностальгией по тем временам, когда государство его финансировало, когда про цирк писали в журналах и каждый школьник мечтал пожать руку Никулину. Раньше был «Союзгосцирк», который оплачивал и маршрутизировал работу всех цирков, в том числе и шапито. Были масштабные групповые номера, помещения для репетиций. У артистов была куча привилегий, их то и дело посылали за границу, они, можно сказать, этим жили: Ромины родители, например, привезли из Японии две видеокамеры, продали их - и купили квартиру в Подмосковье. Понятно, что когда это кончилось, цирку пришлось с большим трудом адаптироваться к новой реальности - но, в отличие от медицины, науки, спорта и так далее, цирк это выдержал - семейная преемственность оказалась сильнее социальных потрясений. «После дефолта вообще никто в цирк не шел, но мы сделали билеты совсем дешевые, по десять рублей - и люди пошли!» - говорит Рома. Как будто после имперского расцвета цирк вернулся в свое исходное средневековое состояние, когда осел, кот, пес и петух, чтобы выжить, объединялись в «братства гистрионов». Во всех частных цирках теперь контрактная система - цирк на один сезон «покупает» артиста вместе с его номером, его реквизитом и его медведями. На следующий год программа меняется. В цирке Коробко бумаг никто не подписывает, все уже много лет держится на честном слове. И артисты, и Коробко говорят, что так лучше.



Рома показывает мне старые записи - как работали раньше.
- Вот, например, Израиль, девяностый год. Угадала кто это?
На экране маленького старого видеоплеера мускулистый гимнаст поднимается по сверкающей лесенке в темную страшную высоту. У него на голове стоит женщина. В серебристом свете пушек, с темным гримом и высокими прическами они выглядят как пришельцы из космоса.
- Неужели твои родители?
- Ага, самая ранняя запись.
Женщина улыбается, раздает публике воздушные поцелуи. Сквозь грим и видеопомехи ее возраст с трудом различим - а ей на этой записи уже почти сорок лет.
- А вот Иордания, 94.
«Korobko family» - объявляет иностранный шпрехшталмейстер. Четырнадцатилетний Рома, тоже причесанный по тогдашней космической моде, покачивается на голове своего отца, спрыгивает и профессионально встает в комплимент: «Romashko!»
- Отец в свое время мог держать в голове трех человек.
- На голове?
- Ну да, в голове. Это называется «драйка» - от слова «драй», три. Почему-то в цирке многие слова немецкие: «драйка, фирка…» Сейчас таких номеров уже нет… А вот мамино сольное выступление. Висит в зубнике.

Красивое полуголое тело извивается под куполом, вертится волчком так быстро, что уже с трудом понятно, где руки, где ноги, где зубы, на которых все держится. Абсолютно не укладывается в голове, что это та самая веселая тетенька, которая сегодня кормила нас окрошкой.
- Слушай, ты в школу-то успевал ходить?
- А как же, в каждом городе, в ближайшую школу. Я, правда, восемь классов закончил, потом мы купили цирк. По идее я должен был пойти по стопам родителей. Отец был, наверное, лучшим Нижним в Союзе. Он мог вытянуть кого угодно. Кстати, знаете, почему обезьяна не может балансировать, стоя на голове у человека? Потому что Верхний вообще не должен балансировать. Он должен полностью довериться Нижнему, просто стоять и все. Обезьяна этого не может понять. Если бы родители заставляли меня заниматься, я тоже стал бы воздушным гимнастом. Но они меня жалели, и я стал иллюзионистом.

Рома учился у легендарного Писаренко, чье имя хорошо знакомо всем картежникам. Писаренко известен тем, что после своего номера возвращал публике часы и бумажники, которорые во время представления незаметно воровал.
- Я, когда в первый раз снял с девушки часы, так счастлив был, сам поверить не мог. Смотрю на нее, глупо улыбаюсь, думаю, ну как, неужели не заметила? А она глядит, моргает, вроде все нормально. Сейчас я этим уже не занимаюсь - руки не те. Меньше надо ломы забивать и афиши развешивать.
- Ты помнишь свое самое первое выступление?
- Ага, помню. Лет в шесть. На ослике. «Я Новый год, мои друзья, принес вам мир на все года!» Терпеть не могу детей в манеже. Бардак это, а не работа.

Рома, родившийся в опилках советского цирка на излете его величия, забавно сочетает в себе романтику и практицизм, веселую провинциальную простоту своих родителей и звездную болезнь нового поколения. Мы с Ромой могли бы быть одноклассниками - ему, как мне, 28 лет. Но в начале девяностых, когда я ходила в школу и ездила на лето в деревню, он уже был совсем взрослым.
- В 13 лет мне приснился сон: я прихожу к отцу и прошу у него 20 тысяч на воздушные шарики. Я пришел к отцу и сказал: «Батя, дай мне 20 тысяч на шарики, я потом отдам». И мы стали продавать шарики. Тогда это был дефицит, шарики можно было купить только за границей. Знаете, как мы делали? Покупали детские соски и надували.
- Шутка?
- Чистая правда, можете отца спросить. А можно их еще красить зеленкой или марганцовкой.
- Ты с детства знал, что станешь артистом?
- Нет, хотел быть адвокатом.
- Шутка?
- Серьезно. Насмотрелся американских фильмов, хотел выступать на публике, влиять на людей. Я был бы хорошим адвокатом. Но всяких уродов я, конечно, не стал бы защищить, только хороших.
- И какой был твой любимый фильм?
- «Криминальное чтиво». Я тогда не понял, что это стеб, думал, серьезный фильм, плакал. Когда его посмотрел в первый раз, пошёл дома в сортир, смотрю - там мышь плавает. Кричу: «Папа, в сортире мышь!» Папа говорит «Смой её!». А я не могу. Всё из-за
криминального чтива.
- Что, Траволту жалко?
- Нет, Зеда…

УЛИЦА ОБОГАТИТЕЛЕЙ

Мы едем по ночному Железногорску, каждые пять минут прерывая разговор поиском рекламных щитов, на которые можно наклеить афиши. Город чистый, прямой и квадратный, в каждом квартале строительство, на каждом перекрестке - банкомат. Я удивляюсь количеству новеньких дорожных знаков и горящих фонарей.

- А что тут удивительного? Курская магнитная аномалия, здесь работает Михайловский рудник. Между прочим, по пятницам жители стараются не надевать белое, потому что в карьере происходит взрыв и частицы руды оседают на одежде. Я вот вижу как города меняются, некоторые буквально на глазах. Ты еще в Старом Осколе не была, это просто идеальный город. Вообще Белгородская область - самая лучшая. Почему-то большая часть Курской магнитной аномалии находится в Белгородской области. Там губернатор тяжело болен, об этом все знают, но никто не говорит. Поэтому его деньги особо не интересуют, он действительно хочет сделать что-то полезное. У него, правда, есть одна слабость, завод по производству тротуарной плитки. Поэтому он везде кладет эту плитку. Но это ведь не плохая слабость, правда? Интересно, можно за рулем показывать фокусы?
Рома вытаскивает у меня из-за пазухи шелковый платок и продолжает тараторить:
- …градообразующее предприятие. Конечно, главный человек в городе - это его хозяин. Мы вообще не очень церемонимся с чиновниками, можем запросто вот так зайти к ним и начать разговаривать. Главное - увидеть в чиновнике зрителя. Как-то я одному мэру ручку подарил с исчезающими чернилами. Он потом над своими подчиненными прикалывался: «Ну и где тут моя подпись?»
- Слушай, выходит, вы независимые люди, вы почти не зависите от государства.
- Мы зависим от государства. От государства зависит, будут ли люди хорошо жить. Мы любим государство. Например, до 98 года я собирался летать, как Копперфильд. Это можно было сделать. Потом случился дефолт… А теперь - Рома меняется в лице и трубит голосом Левитана - Благодаря политике Владимира Путина и партии «Единая Россия»… где у тебя диктофон? Записываешь?

- А вы вообще платите городу за свое присутствие?
- Вообще - это коммерческая тайна. Вот, хорошо, что напомнили: как там, папа не забыл про пригласительные для мусорщиков? Так вот Дима Билан…
Когда речь заходит о деньгах, звезда провинции отшучивается и с особой непринужденностью уводит разговор в другую сторону, наводя тем самым таинственный цирковой флер даже на эти, в общем-то, скучные и простые материи:
- Денег, заработанных за сезон, хватает на оставшиеся полгода?
- Да что вы, этих денег хватит на то, чтобы безбедно жить еще лет восемь!
- Ну а все-таки?
- Вы видели у меня рядом с кемпингом новенький розовый «Бентли?» Не видели? Правильно, потому что его там нет…
Чтобы отвлечь меня от коммерческих тайн, Рома болтает без умолку, проявляя поверхностную осведомленность во всех вопросах: про кино, про марки автомобилей, про цифровые камеры, про американские выборы. Такое ощущение, что для Ромы действительно нет никакой принципиальной границы между попсой и высоким искусством, между традицией и новоделом. Рома любит и очень хорошую интеллектуальную беллетристику, и попсовую музыку, чем ставит меня в тупик - я никогда не задумывалась об искусстве с такой вот непринужденно потребительской позиции. Все это как-то очень хорошо гармонирует с типовым благообразием этого маленького городка.
- Главное - качество, чтобы было хорошо сделано. Вот Дима Билан, например. Серьезно, я его знаю немного, он хороший чувак, профессионал, старается, выкладывается на все сто, отрабатывает свой хлеб. Вот смотри, кстати, в Железногорске есть улица Обогатителей! А где, интересно, улица топ-менеджеров?

-А Драгомир, твой сын? Тоже будет цирковым?
- Вообще-то Драгомир рисовать любит. Мне это не нравится, лучше бы считать учился. Папа совсем артист, он не любит просчитывать. Я - уже наполовину. А Драгомир будет менеджером, я хочу, чтобы он получил экономическое образование, знал, как работает шоу-бизнес. Чтобы для него поход к мэру был естественным делом, а не препятствием, как для нас. Так, вот здесь раньше был щит. Куда он делся? Where is… shit? А, вот он, shit happens…
Мы идем в темноту микрорайона - наклеивать очередную афишу поверх постера, рекламирующего кредиты в местном банке.
- …Ксения Собчак, кстати, хорошая девушка. Отрабатывает свой хлеб.

КОДЕКС ЧЕСТИ
В цирке Коробко меня уже встречают как родную, кормят ужином, укладывают спать в манеже. На следующий день становится жарко, атмосфера - дружелюбнее. Меня даже пустили посмотреть, как репетирует павиан Гоша. Артисты перестали меня стесняться, хотят в плавках и купальниках. Жалеют меня почему-то: «Все ходишь, фотографируешь, бедная…»



Я болтаю с Роминой мамой Галиной Березовской, спрашиваю, как ей удавалось висеть в зубнике и растить ребенка.
- Да все со мной был, думала, маменькиным сынком вырастет. Это дома у ребенка есть дисциплина, знает, где зубная щетка лежит. А когда все время на гастролях, бывает, и воды горячей нет, и щели в окнах в гостинице вот такие! Конечно, ходишь за ним, наденешь ему носки, колготочки, воду нагреешь на плитке. Я в то время вообще не ела, не успевала просто, только курила и пила кофе. Но все-таки вырос самостоятельный, вот и английский сам выучил, по фильмам, и чемпионат мира выиграл…
Рома, действительно, чемпион мира по фехтованию на надувных мечах. Серьезно, оказывается, есть такой вид спорта, называется «спучан». Рома этим очень гордится и всем про этот спучан рассказывает. Галя идет продавать билеты, я за ней.



- Ты со мной в кассе не сиди! Не хочу чтобы ты это слышала. Мне покупатели хамят, я им тоже грубо отвечаю. Никто ж не знает, что я артистка, думают, просто кассир. А я 33 три года под куполом отработала, Никулин эти ручки целовал! Я на такой высоте трюки делала, что космонавты смотреть боялись. У меня подруга как-то на подсадке сидела, тогда за это 150 рублей платили, а рядом с ней космонавт. Так вот эта чувиха мне потом рассказывала, что когда я выступала, он, космонавт, голову опустил, смотреть не мог. Ну скоро там говорит, когда уже это кончится. Вот как я высоко работала! Меня и на заслуженную выдвигали, но это ж башлять надо! Многие мне завидовали тогда, как-то раз даже подрезали трос, чудом жива осталась. Да что ты меня все фотографируешь? Ты вот это сними лучше - табличку вот эту. Видишь, я считать-то не умею, вот у меня все написано: 3 билета по 250 - 750, 2 по 180 - 360. Вот так смотрю, чтобы не ошибиться. Я вообще в обычной-то жизни сама шагу ступить не могу, как шизанулась когда-то на этой гимнастике, ничего другого не знала, всю жизнь в цирке. Даже за квартиру не знаю как платить, муж все делает. У нас почему такой цирк хороший - да потому что у нас семья - кулак! У нас уникальный цирк, во всех цирках пьют, у нас нет. Папа все сам делать умеет, и подвеску прицепить может, и забор сам сварил. Другой бы взял все деньги - и за границу, а я своего за рога взяла. Ну что их все балуешь, мало им что ли?

Подходит глава семьи Роман Пантелеевич с большим пакетом мороженого для униформистов и Драгомира.
- Сегодня вечером плов буду делать, попробуете, - говорит он, - Никто такой плов не делает, как я. Да, цирковые, Юля, чего только не умеют. В Союзе было пять тысяч цирковых - и почти все они, помимо основной профессии, умели что-то еще. И шили мы, и обувь делали. От пяти до восьми лет мне хотели дать.
- За что? - удивляюсь я.
- За итальянские туфли. Заказывали колодки на фабрике, продавали на рынке. У меня был партнер клоун, его жену накрыли. Он сразу в больницу лег. Я мне отдуваться.
- И как?
- Откупился - чистосердечно признается директор одного из лучших цирков России - А еще мы бельгийский мохер делали. Распускали монгольские одеяла, там шерсть хорошая, сматывали в клубки и продавали…
Роман Пантелеевич садится на ступеньку своего фургона, достает мороженое и, то грустно вздыхая, то матерясь, одну за другой рассказывает удивительные байки - о том, как нелепо погиб из-за клопа на потолке его дядя, знаменитый гимнаст и режиссер Юрий Мандыч, о том, почему клоуны по-цирковому называются «ковёрными». Особое внимание уделяется историям, в которых бродячие артисты сталкиваются со страшными лесными разбойниками:
- В одном городе, не буду говорить в каком, мы пачками сдавали организованную преступность. Это шутка, конечно. Когда мы приехали, менты тамошние сразу говорят: «О, как хорошо, что вы приехали! Вы нам сейчас поможете». «Как поможем?» «Скоро узнаете». Вечером подходят бандиты: «Что тут делаете? Кому платите?» Менты их раз - и в машину. Через час - другая банда: «Кому платите?» И так несколько раз. А потом последний пришел, с ментами вежливо поздоровался - и к нам: «Спасибо, мол, помогли. Так кому вы, значит, платите?»
- Мама, папа, я же вас просил! - Рома, конечно, появляется в самом интересном месте, - Этого журналистам не нужно рассказывать. Они же напишут все как есть, а как есть нам не нужно. Мы никогда не стояли рядом с криминалитетом, никогда не сталкивались с преступным миром, все эти люди уже давно стали депутатами, и вообще, ты неправильно рассказываешь, на самом деле все было так…

Рома, кажется, старается создать у меня ощущение, что то, что я сейчас слышу, и есть та самая главная тайна, ради которой я сюда приехала. Я еще продолжаю делать вид, что хочу что-то выяснить, но внутренне уже признала, что да, меня запутали, отвлекли эффектными жестами, обвели вокруг пальца. И я уже не скрываю, что на самом деле мне нравится эта тайна, эта игра с моим любопытством, весь этот смешной коктейль артистизма, практицизма, бравады, клоунады, тонкого юмора, цинизма, грубого юмора, наивности, тщеславия, хвастовства и волшебства. И, конечно, я восхищаюсь неписаным кодексом чести, который культивирует самостоятельность, честный труд и запрещает лгать:

- Рома, а у вас есть оружие?
- А зачем?
- Ну, для самозащиты.
- В России свободное ношение оружия запрещено.
- Это понятно, но ты не ответил на мой вопрос…
- В цирке оружие есть у любого дрессировщика. Как правило, оно заряжено холостыми патронами. И не соврал ведь, пожалуйста. Такой ответ тебя устраивает?
- Ну, не очень…
- У меня есть японский меч катана! Настоящий, не надувной. Пойдем, покажу.

Так я узнала, что цирковые не врут.

По всему цирку разносится сладкий ягодный запах - кто-то из артистов варит варенье. Дрессировщики медведей извлекли из своего огромного фургона стиральную машину, сушат белье на цирковых стропах. После репетиции Вася Кудзинов снимает с Гоши памперс и идет выгуливать его на поводке. Гоша залезает на дерево, изучает с высоты серые многоэтажки Железногорска, потом спрыгивает на траву и начинает задумчиво ее есть. «Берегите клоунов, берегите клоунов, чтобы было весело на-зем-лееее» - в пятнадцатый раз за день твердят колонки. Галя выходит из кассы, привязывает к кольям палатки шапито четырех котов на веревочках. Почему-то она считает, что кошек надо привязывать.
- Убежит если, где тогда искать? Вот, полюбуйтесь, опять Ромка на той неделе котенка притащил, на улице нашел. Может ты, Юль, возьмешь? Пристроим, говорит, а я говорю, кому такая страшная нужна. Мы пристраиваем иногда, да. Возьмите, говорим, циркового кота. - Точно циркового? - Да, точно циркового. Берут.

Завтра цирк переезжает в следующий город, а я отправлюсь в Москву. Я чувствую себя так, как будто мне очень близко показали фокус, но так и не объяснили, как он делается. Я провела здесь почти неделю, но так и не раскрыла секрета ментальной магии, так и не знаю, сколько платят артистам и где Рома прячет свой шестиствольный гранатомет. Но зато я и не потеряла интерес, цирк по-прежнему магнетизирует меня, дразнит своей невозможностью быть до конца понятым. В общем, это как секта - пока не вступишь, не поймешь. А чтобы вступить, надо еще, чтобы тебя приняли. А чтобы тебя приняли, надо годами репетировать единственный номер, висеть в зубнике или стоять на одном мизинце, чтобы действительно попасть в этот социум, стать в нем «своим». И после этого уже точно никому ничего не расскажешь.
Впрочем, одним секретом я, пожалуй, могу поделиться, может кому пригодится. Его рассказала мне Наталья Богачева, дрессировщица медведей. Так и запишите, говорит. Итак, как научить медведя делать кульбит? Нужно просунуть ему между задних ног что-то сладкое, он за ним потянется и перевернется. Чистая правда, можете попробовать.



Смотреть еще фотографии

профессия, circus, article

Previous post Next post
Up