Способы выживания
В Кимже есть своя дизельная электростанция, топливо привозят из района. На улице по вечерам горят фонари. Кроме того, шесть рабочих мест на станции дают деревне важную бюджетную подпитку. Большинство людей в этих местах прямо или косвенно получает деньги из бюджета: кто-то работает кочегаром в школе, кто-то пишет бумажки в администрации, а самая распространенная практика - получать пособие по безработице, две тысячи. Без этих крох, там-сям, край бы вымер. Дореволюционная его экономика была убита, новой нет. Вместе с тем понятно, что, скажем, в Тверской области никакие силы не уберегли бы деревенский дизель - растащили бы на цветмет. А тут хоть и на бюджетные деньги, а люди все-таки стараются сохранить свою жизнь.
Нам рассказали, что южнее, в таежной деревне Палуга, жители вскладчину выкупили местную пилораму. Наш УАЗ-буханка въезжает в Палугу по главной улице, не повстречав ни единого человека, остановливается у крутого спуска, ведущего к реке. Женщина в ватнике и платке колет дрова у своей поленницы. Длинный человек в шапке и, несмотря на жидкую оттепель, валенках, с черным резким лицом цыгана,
- Сашка, к тебе из налоговой! - весело кричит он.
Смысл его шутки становится ясен позже. Все тут крутится вокруг этой самой пилорамы. Когда совхоз закрывали, ее хотел по остаточной цене выкупить предприниматель - «коммерсант», как тут говорят. Но местные жители решили скинуться и выкупить ее сами. "Зачем?" "Жить-то надо" Получилось по 500 рублей на каждого. Теперь здесь заведено так: кому нужно распилить досок, привозит рамщику бревна, засекает, сколько киловатт ушло, плюс вносит в фонд деревни некоторую сумму, рамщику на зарплату. Все по-честному. Но вот оформить эту пилораму они не могут. И сидим, боимся, что налоговая приедет…
Кроме этого, жители содержат общественного коня - привезти воды, заготовить сена. Скидываются по 15 рублей в месяц на конюха, и по очереди подбрасывают одноглазому Браслету сена. Еще по 10 рублей в месяц собирают в Фонд деревни - «лампочку купить на улицу вместо перегоревшей, ветеранам открыточку, венок от деревни..."
"Но это тоже не выход, - говорит местный фельшер Галина Васильевна - Вот летом коммерсанты пункт приема ягод открывают, по 26 рублей килограмм - черника, брусника. Обрядили скот - и на мотоцикл, в лес. Как на работу. Кузов соберешь и обратно. За лето тысяч на десять сдашь."
Есть еще, правда, охота, которая поддерживает людей не столько экономически, сколько экзистенциально. С ружьем в лесу человек чувствует, что живет на земле, может тут выжить. Это - основа жизни, мужчины здесь без этого не могут. Николай Акулов живет в Кимже, в крохотном домике брата. В комнатке русская печь, стол и крашеная деревянная кровать на клиньях: «и отцы тут спали, и деды», смеется Николай. «Царя еще помнит». Николай варит чифирь в кружке и рассказывает, что ходит на охоту не ради добычи. «Важен сам процесс охоты! В лес ведь как на праздник идешь». Есть, конечно, и добытчики, которые за мясом приезжают. Охотятся ночью, с фарой, с лодки. Лосиху увидят, пришедшую на водопой, и давай стрелять. Штук восемь застрелят, восемнадцать загубят." Николай машет рукой.
Я задаю охотнику заготовленный в Москве вопрос о том, дисциплинирует ли людей наличие у всех оружия. Николай неожиданно соглашается: "А как же! Будет пьянка какая, так ведь приедет милиция, и ружье отберут, и лицензию! Я сразу вспоминаю историю, которую рассказал мезенский предприниматель Владимир Будейкин. Несколько лет назад двое местных ребят начали ходить по коммерсантам и, ссылаясь на неподтвержденного архангельского авторитета, навязывать им свою «крышу». Насколько удачно развивалась их предприятие, неизвестно, но только вести себя они начали развязнее и наглее. Однажды, сидя в баре, они обидели то ли словом, то ли действием, коммерсанта N. Тот не стерпел обиды и пошел домой за ружьем, чтобы отомстить. В бар он вернулся со своим незарегистрированным карабином и положил обидчиков на пол. Дальше история приобрела свойственный жизни инвариант. Лежа на полу, бандиты углядели, что у карабина отсутствует магазин. Они встали с пола, отняли у коммерсанта незаряженную винтовку, поколотили его, выгнали и продолжили праздник. Коммерсант пошел в милицию, та приехала и обнаружила в руках бандитов незарегистрированный карабин - те не только не подумали от него избавиться, но и, напротив, были весьма рады приобретению оружия. Которое их же и утянуло в сизо. Оружие - на Севере безусловно дисциплинирующий фактор. Сам факт обладания им ставит человека в уязвимую позицию.
Мы выходим на улицу, чтобы сделать фотографию Николая с ружьем.
Черная лайка, лежавшая на клоке сена, пришла в неистовство от счастья. «Вас Мишка-то как пустил?, - спрашивает Николай, - Он вообще ведь чужих в дом не пускает. Сейчас стал спокойней, старый стал. Да и ударили его неделю назад по голове ломом, я думал, глаз вывалится.". Николай кладет псу руку на лоб. «Как-то раз спас меня. Пришел с охоты, ружье-то на кровать кинул. А слышу лай. Я в окошко выглянул - два милиционера, Мишка на крыльце на них щерится. Машут мне: давай, пса убирай! Я ложе скорей отстегнул, все в чехол покидал, в оружейный шкаф кинул, замок навесил… Открываю. «Ружье покажи», говорят. Шкаф отпираю, все как положено." Николай улыбается, довольный воспоминанием о маленькой победе здравого смысла над государственным молохом.
Вообще народ здесь терпит почти любые лишения, но когда дело касается охоты, проявляет невероятную стойкость. Нам рассказывали, что какой-то новый русский хотел купить кусок леса рядом с деревней Кимжа - хотел иметь свою охотничью территорию. Его представители долго ходили по деревне, собирали подписи - но жители категорически отказались. И теперь даже те, кто некогда собирал подписи, рассказывают об этом с гордостью.
Мишка отбежал на двадцать шагов в сторону леса, и обернулся, ожидая хозяина, недоумевая, что нашлись причины, мешающие самому нормальному делу на свете - охоте.
Кочегары:
Палуга-пилорама:
Человек с ружьем:
Текст bars_of_cage