Говорят, будто старик Вассермассер мечтает загнать нолей в стойло. Нагнуть их, бедных, и прочее.
Давайте посмотрим, что это за ноли такие и куда их можно/нужно загнать. Вот для иллюстрации такой пример. Ольга Адамова-Слиозберг. Дочь портного из провинции. Потом, конечно, угнеталась помещиками и капиталистами... Ой, нет, простите. Десять лет проучилась в частной женской гимназии, дальше Московский университет, специальность экономиста. При Советской власти устроилась неплохо, вышла замуж за доцента своей альма-матер МГУ и служила в одном из главков Наркомата легкой промышленности, возглавляемого врагом народа и вредителем Любимовым. В апреле 1936 г., еще при Ягоде, арестована. Обвинялась, что то ли сама хотела убить товарища Кагановича, то ли муж хотел, а она не отговорила. Мужа в том же году расстреляли. Она была беспартийная, но очень любила Советскую власть и т. Сталина, о чем многословно пишет в воспоминаниях. Удивлялась, как ее и ее сокамерниц могут пытать и бить члены партии, искала себе объяснения в том, что "так надо". Проучившись десять лет в гимназии, да потом еще в университете, ей и в голову не могло прийти, что любимые рули могут быть хоть в чем-то неправы. Расстрел мужа приняла как должное: "так надо". Дальше слово ей:
"Однажды на прогулке ко мне подошел уголовник, убиравший двор, и шепнул:
- Ягода арестован, на его месте Ежов.
Я принесла эту весть в камеру, и какие надежды она возбудила! Как оживились все, кто предсказывал, что справедливость восторжествует! Как все начали ждать, что нас отпустят на волю!
...Меня ввели в камеру, где сидели четыре женщины. Познакомившись, я узнала, что все они имели приговоры по статье 58-10 по три года, до сих пор были в лагере, теперь сроки их окончились. Когда их взяли из лагеря в тюрьму, они были уверены, что их отправляют на материк для освобождения.
Задержка их очень волновала. Утешали себя тем, что закрыта навигация.
Потом они спросили обо мне и с ужасом узнали, что я террористка и приговорена к восьми годам тюремного заключения.
Когда я попыталась им объяснить, что теперь все либо террористы, либо шпионы и имеют сроки по восемь, десять лет, они явно мне не поверили. Ведь три года назад, чтобы получить такой срок, надо было что-то сделать.
Этот разговор был в первый вечер моего прихода, а назавтра я заметила, что все они смущены, шепчутся между собой и что-то хотят мне сказать. Наконец, Нема Рабинович, старшая из них, сказала мне:
- У нас уже позади наше наказание, мы готовимся начать новую жизнь. У нас дела были мелкие, случайные, у вас совсем другое. Я думаю, что вы не обидитесь на нас, если те недолгие дни, что мы пробудем здесь, не будем с вами общаться.
Вот так номер! Уж этого я никак не ожидала.
И мы начали жить в небольшой камере - пятнадцати - впятером, причем я сидела в одном углу, а они все четверо в другом."
Дальше через неделю тем четверым объявили, что им добавлено по 7 лет каждой, и Ольга им сообщила: "Я не сержусь на вас, откуда вы могли знать? Но теперь, пожалуй, мне с вами опасно: у меня восемь, а у вас по десять. ...даже в этом склепе, наедине с собой, я очень долго не могла мечтать, например, о том, чтобы умер Сталин или его свергли. Это казалось гибелью, возвратом к капитализму."
Так что, выпустили этих поклонниц властей предержащих из узилища? Обязательно выпустили. Вот как это было:
"...мы приехали в Магаданский лагерь. Нас приняли хорошо. Мы резко отличались от лагерников зеленой бледностью лиц, испуганным видом и полной бестолковостью. Первые три дня мы не работали, отдыхали и целыми днями обсуждали преимущества лагерной жизни перед тюремной. Мы видели людей и говорили с ними.
... Труд. Мы мечтали о труде и говорили о нем словами, которые казались лагерникам, ненавидящим подневольный тяжелый труд, высокопарными, глупыми и неискренними.
И вот наступил третий день лагерной жизни, когда нам сказали, что те, кто чувствует себя в силах, может выходить на работу. (Обязательный выход был через неделю.)
Накануне мы волновались, как перед праздником. 18 человек, в том числе и я, решили пойти на работу. Так хотелось выйти за зону, пройти по улице, попасть в не огороженное пространство, увидеть лес, море.
- Выбирайте себе бригадира, - сказал разводящий.
Бригадиром выбрали меня. Я осмотрела уже хозяйским взглядом свою бригаду. Интеллигентные лица, седые головы. Два профессора, одна писательница, две пианистки, одна балерина, человек шесть партработников. Все горожанки. У всех атрофированы мускулы четырехлетним бездействием. Все мечтают доказать трудом, какие они честные, как хотят работать, какие они советские люди. Нас выводят за зону, и мы идем строящимся городом.
... Подходит десятник Колмогорский. Это стройный мужчина лет сорока, щегольски, на наш взгляд, одетый, в серой каракулевой папахе, блестящих сапогах, в телогрейке, туго стянутой широким поясом. С любезной улыбкой он обращается ко мне и объясняет задание:
- Вы будете копать канаву. Она начата, имеет метр глубины. Надо углубить ее до трех метров. Норма выработки грунта - девять кубометров в день на человека. Вы лично можете не работать, норма на бригадира не дается. Продолжительность рабочего дня в летнее время - пятнадцать часов. Один час перерыва на обед. Начало работы в шесть часов утра, конец - в девять вечера. Обед привезут в час.
После этого он выдает тяжелые ржавые лопаты, и мы приступаем к работе. Мы не понимаем, что это такое девять кубометров, мы смутно понимаем, что значит пятнадцатичасовой рабочий день. Мы полны энтузиазма.
...Моросит дождь. Грунт - глина. Оказывается, что лопата очень плохо входит в грунт, и мы захватываем только на кончик мокрую глину. Глина ужасно тяжелая и обладает противным свойством сваливаться с лопаты, пока довольно медленно доносишь ее наверх, на бровку. Выкинуть ее рывком у нас не хватает сил. Все же мы мужественно принимаемся за работу. Часов у меня нет, но я ясно чувствую, что прошло ужасно много времени, я устала до изнеможения.
- Перекур! - объявляю я.
Моя мужественная бригада протестует:
- Что вы, прошло не более двадцати минут!
Конечно, может быть, и двадцать минут, но у меня нет больше сил и нет сил ни у кого. Мы кладем лопаты и садимся на черенки.
- Кончай перекур! - командую я, и мы опять начинаем копать.
До обеда мы делаем, наверное, тридцать перекуров, и все труднее и труднее дать команду на работу и встать и втыкать ржавую, неудобную, облепленную глиной лопату в грунт и выбрасывать обидно маленькие комки глины на бровку.
Привозят обед, роскошный, с нашей точки зрения. Уха из свежей кеты, куски жареной кеты и даже кисель. Как мы ни устали, мы едим с удовольствием. (Тогда мы еще не знали, что первую неделю всем положено усиленное питание, причем независимо от выработки. Потом начнется голод, потому что норму мы выполнить не сможем.)"
Кажется, что звонок на работу прозвенел невероятно быстро. Мы становимся по местам и копаем. Рядом со мной стоит маленькая мужественная женщина Рая Гинзбург. Я вижу, как пот льется у нее со лба неестественно обильными ручьями. Она работает, закусив губу, но каждый раз, когда я собираюсь объявить перекур, она торгуется со мной: «Еще десять лопат». Она же толкает меня: «Давайте сигнал на работу».
Я смотрю на нее с уважением. У нее маленькие изнеженные руки и хрупкая фигурка. У нее больное сердце. Она никогда не работала физически. Она гораздо слабее меня, но выдержаннее. Я любуюсь ею и стараюсь по ней равняться.
День тянется невероятно медленно. Подходит Колмогорский. Я стараюсь по его виду определить, много ли мы сделали, но не могу понять.
Мы копаем. Наверное, никогда не будет отбоя. Я теряю счет перекурам, и под конец дня даже Рая не протестует, когда я объявляю перерыв.
Мы копаем, а дождь моросит, наши тяжелые бушлаты мокры насквозь, глина облепила обувь. Мы копаем. Наконец звонок. Отбой. Обратный путь кажется невероятно длинным...
Мы копаем три дня. С тревогой мы смутно понимаем, что канава не подвигается, что ни о каких девяти кубометрах в день на человека не может быть и речи. Но я все же почему-то надеюсь, что мы сделали довольно много. Ведь мы так старались!
К концу третьего дня приходит Колмогорский с метром и замеряет. Потом странно ухмыляется и приглашает меня зайти в контору. Я захожу и вижу роскошно накрытый стол. На столе скатерть из чистого мешка, спирт, банка сгущенки, соленая кета, зеленый лук, сало. Мне это кажется фееричным. Он приглашает меня за стол, и я сажусь. Он угощает меня спиртом и заявляет, что отказываться нельзя, «иначе блат будет поломан».
Я храбро первый раз в жизни пью спирт. Это очень противно, но я понимаю, что с ним надо установить хорошие отношения.
От спирта ноги слабеют, но голова еще ясная. Я перехожу к дипломатической беседе.
- Плохо, очень плохо. Вы сделали 3 процента нормы. Наверное, ваши бабочки по кустам с мужиками шныряют?
- Что вы, у нас такой состав бригады! Все порядочные женщины. Почти все бывшие члены партии, они стараются изо всех сил! Но нам трудна эта работа, женщины пожилые, горожанки, после четырех лет тюрьмы... Дайте нам другую работу, хотя бы мыть полы и окна, мы покажем, как добросовестно мы будем работать...
- Оставьте! Ну, сделали бы полнормы, а то 3 процента. Согласитесь, что это маловато. Признавайтесь, бегают ваши дамы к мужчинам?
- Нет, нет! Разве вы не видите, какие это люди? Как они стараются изо всех сил. Ведь это же культурные люди, бывшие члены партии.
И вдруг я вижу, что с лица Колмогорского кто-то сдернул маску любезного собеседника:
- Ах, бывшие члены партии? Вот если бы вы были проститутки, я дал бы вам мыть окошечки, и вы делали бы по три нормы. Когда эти члены партии в 1929 году раскулачивали меня, выгоняли из дома с шестью детьми, я им говорил: «Чем же дети-то виноваты?» Они мне отвечали: «Таков советский закон». Так вот, соблюдайте советский закон, выбрасывайте по 9 кубометров грунта! - Он хохотал. - Соблюдайте советский закон!" ...Это был очень тяжелый труд. Земля - как цемент. Дыхание застывает в воздухе. Плечи и поясница болят от напряжения. Но мы работали и важно рассуждали, что иначе, как тяжелым трудом, кровавыми мозолями, отмороженными ногами, не одолеешь колымскую землю.
Уголовники ругали нас последними словами, потому что мы доказали, что можно сделать в десять раз больше, чем делали они. А весной, когда земля оттаяла, пустили трактор с канавокопателем, и он в час провел канаву такую же, как звено в шесть человек копало два месяца.
- Почему же все канавы не копать так? - наивно спросила я у десятника.
- А вы что будете делать? На боку лежать и поправляться? Нет, милая, в лагерь вас привезли работать!
Мне стало необыкновенно стыдно за возвышенные мысли и речи. Боже, какой позор! Нас наказывали бессмысленным трудом, а мы выполняли наказание с энтузиазмом! Какие рабы!"
Резюме: Гвозди бы делать из этих нолей! Не было б в мире тупее гвоздей.
Мне могут сказать: у людей головы были промыты пропагандой. Так ведь не у всех же. И у той же товарищ Слиозберг, и по многим другим свидетельствам встречаются люди, вовсе не любившие ни Советскую власть, ни Сталина, ни прочих рулей и относившихся к работе на них соответственно. Например, те же самые уголовники (при всех их отрицательных качествах), следует отдать им должное, вовсе не горели желанием надрываться на гражданина начальника. Да и не они одни. Но большинство нолей - они вот такие. "Рабы по природе" (Аристотель)
И не говорите мне, мол, времена, не те. Времена, может, и не те, а ноли, как выяснилось, от Аристотеля до ХХ века ничуть не изменились.
Вот я и спрашиваю: в какое еще, к шутам, стойло их можно загнать? Если очень надо - дать предписание, сами явятся. Не пикнут. Красные кхмеры выселили всю столицу за три дня. Сам пеший этап в трудовые лагеря занял, конечно, больше времени, но в городе остались только те, кому разрешили (для обслуги партхозжулья + охрана). Выгнать из стойла в принципе тоже легко - на мороз, в степь, только и там они себя будут вести, будто в стойле. Потерявшимся стадом. Та же Слиозберг описывает: на этапе вагон резко тряхнуло, сорвался замок, дверь съехала в сторону - и открылась цветущая степь (было лето). Столько свежих запахов, голова кругом! И сразу крики, множество голосов: "Конвой! Конвой! Позовите конвой, надо закрыть дверь!"
То-то же. Нахрена им таким свобода слова? Чтобы орать "Конвой! Конвой!" ? Вы почитайте соцсети - поборники прав и свобод, "нерабы" готовы пятки целовать спившейся потомственной гебешнице, придурковатой шлёндре только из-за того, что рули или даже, шут его знает, пиджаки назначили ее "мировым лидером и единственным честным политиком". Какое им еще стойло? Да их в карцер затолкаешь, они будут звать конвой и жаловаться, что слабо заперли. И не надо мне про повешенных городовых - это делалось по приказу новых властей. А за неделю до этого тем же городовым кланялись и трепетали. Да и хулиганят при массовых беспорядках, я полагаю, все же ссученные бандидос, а ноли по погребам ныкаются, стуча зубами.
Если это правда, то туда им и дорога, этим н0лям. Это быдло, выращенное в котлованах Сталина. Взяли бы лопаты и продавили бы череп бригадиру. Ну, собственно, раскулаченный Колмогорский просек про н0лей и стал их чморить.
Таких воспоминаний опубликовано сотни. И везде одно и то же: мечтали взять в руки пудовое кайло и на пятидесятиградусном морозе доказать любимым рулям свою преданность. В мужских бригадах еще искали при случае способы филонить и зарядить туфту, а в женских вообще беда - стыдили и позорили отстающих, "несознательных" и следили друг за другом в оба, чтобы не халтурили, не позорили бригаду и Советскую власть. Исключение - уголовницы, растратчицы, спекулянтки и проститутки с одной стороны и религиозницы, сидевшие "за веру", с другой. Первые искали способа пристроиться, а планы партии им были, как до манды дверцы. Вторые наоборот вкалывали так, что не угонишься, но не от любви к безбожной власти, а от приученности с детства к физическому труду, никого не агитировали и не стучали, а воскресенья и религиозные праздники проводили в карцере, категорически отказываясь выходить на работу, даже если их разували и загоняли в ледяной карцер босиком - только пели псалмы и молились. Отработать в будний день двойную норму - пожалуйста, но даже просьбы находчивых начальников в воскресный день или престольный праздник выйти на работу и ничего не делать считали дьявольским ухищрением. Впрочем говоря, пишут, что поклонницы советской власти и сами в таких случаях оказывались в карцере, всей бригадой: без религиозниц вытянуть план часто не получалось. В этих случаях они очень возмущались, что из-за чьей-то несознательности срываются планы партии и правительства.
Так что ноли, следует признать, конечно, бывают разные. Как и не ноли. Однако большинство есть большинство. Кстати, особенно пламенные борцы за идею получались из детей репрессированных. Их родителей пересажали в 1920-1930е, и они, остро чувствуя вину своей семьи перед советской властью, партией и Сталиным, особенно усердствовали. Зоя Космодемьянская и Александр Матросов были как раз из этих. После войны, в 1940-1950е годы, когда многие из них, покинув гостеприимные стены спецприемников НКВД для детей врагов народа, повзрослели, их самих начали сажать. Это было удобно: они в своем изгойстве и стремлении доказать преданность властям держались группами (многие были знакомы еще с благополучных времен, ведь для детей партхозжулья имелись отдельные детские сады и школы), поэтому им сразу шили групповые дела. Достаточно было одного из группы убедить, что для советской власти будет лучше, чтобы они сидели, он охотно давал показания на остальных (таких в своем кругу называли "розовыми идиотами") - и пожалте бриться. Из таких получались самые идейные поклонники строительства коммунизма бренда "Без лести предан".
Не всю жизнь были они нолями. Сначала было "спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство". В воспоминаниях жены казанского градоначальника (председателя горисполкома) читаем: "…Астафьево - пушкинское место, бывшее имение князя Вяземского - было в свое время «Ливадией» столичного масштаба. На зимних каникулах там в большом количестве отдыхали «ответственные дети», делившие всех окружающих на категории соответственно марке машин. «Линкольнщики» и «бьюишники» котировались высоко, «фордошников» третировали. Мы принадлежали к последним, и Алеша сразу уловил это.
- Противные ребята, - говорил он, - ты только послушай, мамочка, как они отзываются об учителях…
Несмотря на то что в Астафьеве кормили, как в лучшем ресторане, а вазы с фруктами стояли в каждом номере и пополнялись по мере опустошения, некоторые дамы, сходясь в курзале, брюзгливо критиковали местное питание, сравнивая его с питанием в «Соснах» и «Барвихе».
Это был настоящий пир во время чумы. Ведь 90 процентов тогдашнего астафьевского населения было обречено, и почти все они в течение ближайших месяцев сменили комфортабельные астафьевские комнаты на верхние и нижние нары Бутырской тюрьмы. Их дети, так хорошо разбиравшиеся в марках автомобилей, стали питомцами специальных детдомов. И даже шоферы были привлечены за «соучастие» в чем-то. Но пока еще никто не знал о приближении чумы и пир шел вовсю." Осыпавшись, они моментально подхватили психологию нолей и усердствовали перед начальством, как могли.
... усердствовали перед начальством, как могли.>>>
Бес его знает, может мне повезло и как-то передалось, но среди родни никого не могу вспомнить, кто начальству в глаза заглядывал. Либо ершистые и ерепенистые, либо отстраненно-спокойные , жылы не рвущие. Правда в начальство никто так и не вышел.
Даже при тщательнейшем поиске не нахожу в себе функцию мления перед начальственным взором, можетпо этому и в других ее не сильно рассматриваю.
А может потому что нет во мне прибалтейской-ss кровушки ни граммульки:((
Так еще философ-циник Диоген личным примером доказал, что можно жить нолем, но не трепетать даже перед величайшим рулем.
У нас на Руси существовала даже традиция юродивых, которые могли и царя облаять (у Пушкина в "Борисе Годунове" описано). Это, разумеется, крайность, но она лишний раз доказывает, что начальстволюбие (термин Н. Щедрина) есть одно из проявлений стадных инстинктов нолей, не какая-то неизбежность.
Разумеется, угодничество вышестоящим касается не только нолей, но и других страт, в том числе и высших. Император Калигула, по свидетельству Светония, "некоторых сенаторов, занимавших самые высокие должности, облаченных в тоги, заставлял бежать за своей колесницей по нескольку миль, а за обедом стоять у его ложа в изголовье или в ногах, подпоясавшись полотном". А по свидетельству Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, когда к ним на дачу приезжал член Политбюро Микоян в летнем белом костюме, Сталин подкладывал ему на стул помидор и тот, сделав вид, будто не заметил, садился на него под общий смех. Прямо по Грибоедову: "Зато бывало в вист кто чаще приглашен? Кто слышал при дворе приветливое слово?" Микоян! "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича", прошелестел "между струйками" от Ленина до Брежнева.
Но придворная жизнь - это все-таки немного другое. Там свой этикет, определенные правила игры. А вот на каторге так надрываться и других подгонять - тут, конечно, особенности психологии ноля. Стая превыше всего!
Превыше, но все же - как выяснилось - уровень стайности тех же украинцев намного выше, чем наш. Вот те бабушка и Юрьев день «генетические» рабы. За прибалтов вообще не говорю:: в принципе голос здравости не слыхать с ихних болот: один коллективный злобный вой. А вспомните реакцию россиян на вкалывание шмурдяка ? Масса народа не повелась и тупила в полную силу. Индивидуалисты мы, в примерно 30-40%-ах так точно. Это для аналитиков уровня Лапоть7-40 здесь до сих пор сплошной коммунистический колхоз с обязательным конспектированием трудов Маркса и Ленина.
"Индивидуалисты мы, в примерно 30-40%-ах так точно."
Психология толпы действует на всех, хотя и в разной степени. Некоторые преодолевают ее, большинство - нет. Из нас сделать стадо, конечно, можно (я и себя не исключаю).
Но вот пресловутая "атомизация", которую нам так любят ставить в вину бойцы Диванной сотни - дескать, кавказы, среднеазиаты, даже буряты всегда норовят ходить толпой, чтоб затоптать кого-нибудь, а "терпеливая русня" по углам жмется и каждый сам за себя - имеет, по правде сказать, некое рациональное зерно; но имеет и оборотную сторону. Да, есть у нас такое, есть, что мы все больше наособицу, сбегаться по первому призыву своего имама или курбаши у нас не принято. Мы в этом отношении не киргизы, принадлежность к клану или тейпу у нас не так много значит. Это правда.
А оборотная сторона в том, что мы ведь и в самом деле наособицу. И вот в таких построениях и позициях, да в таких количествах пока что не замечены:
Ну ладно. Живем как-то и без этого счастья. Дай Бог здоровья и им, и нам.
Как думаете, Лапоть7-40 повесится-застрелится(как приличный мыслитель), когда "поймет" уже через 1-2 года, что при Трампе ничегошеньки сущностно не изменилось, но лишь косметека ?
Прокатили уже этого, классного парнягу [Гетса?] на должность генпрокурора. Того, что фемок жирными кобылами называл. Так-то по барабану, но щас еще майора-телеаналитика + метателя топоров прокатят на Мин.Обороны и понеслось... Соберутся вокруг Дони-понтореза одни классические респы-бюрократы и завоют старую песню. Сто тысяч мексов демонстивно вышлют, но 2 млн свежих, вместо 4-х миллионов при Байдене, запустят...
Трамп уже был президентом США и всем показал, как он построил Великую стену на границе с Мексикой и разоружил КНДР. Теперь наверное еще что-то подобное покажет - если до конца очередной каденции его сумеют разбудить. Если же нет - у него есть вице-президент, госсекретарь. Есть кому слетать и в Сочи (в Москве вряд ли примут), и в Кабул, и в Пхеньян, и в Йемен: потрещать о полном взаимопонимании и нормализации. Что тут еще обсуждать? Получит ли Нобелевку как защитник мира? А почему бы нет. Обама расцеловал каблуки Асаду, в тот же год обмывал Нобелевку. Может быть, и хуситы разрешат Трампу в очередной раз встать перед ними на карачки, за это Нобелевку дать могут, вполне.
Что еще? Наверное, получит очередных оплеух от талибов и хуситов. Без этого уж теперь нельзя: хочешь изображать американского презика - подставляй рыло. И зад для поджопников. Хотя шут его знает, остались ли еще в мире страны, которым интересны США и кто там у них новый старый президент. Да, есть же еще внутренняя политика, а как же. Назначит несколько прокуроров, которые предъявят ему обвинения и сколько-то судей, которые признают его виновным. Будет хныкать и жаловаться. Все это ему уже привычно, не впервой. Дело знакомое.
В общем, без сюрпризов. Брежнев после XXV съезда КПСС мало чем отличался от Брежнева после XXIV съезда. "Ну поседел чуть-чуть, а так я тот же самый!" (с)
В отличии от Первых и Генеральных Секретарей, а так же Восходящего Солнца и Вечного Президента СССРФ Владимира Владимыча Путина , полномочия Президента США весьма подрезаны (он по большому счету и есть Президент, от латинского praesidentis - сидящий во главе или впереди стола).
Из этого исключения было два правила: фашист Вудро Вилсон и коммунист Франклин Рузвельт. После них приняли ряд поправок, чтобы еще урезать права Президентов США.
Например, у Трампа нет конституционного большенства в Конгрессе, а значит на все свои громкие планы он получи дырку от бублика.
P.S. Cтену вообще нет смысла строить. Достаточно приказать погранцам стрелять на поражение по нарушителям. И все. Пару сотен трупов и нелегалов как водой смоет.
полномочия Президента США весьма подрезаны>>> О, вже почасось !? Чото рановато... А как же младые гениальности из команды МС Дония ? Неужели коммунизм устоит ? Да не, быть тово не могет. Дони разберется лично с кажным пересекателем границы и с кажным коммунякой. Доний - никогда не обманывает☝️🧠.
Говорят, будто старик Вассермассер мечтает загнать нолей в стойло. Нагнуть их, бедных, и прочее.
Давайте посмотрим, что это за ноли такие и куда их можно/нужно загнать.
Вот для иллюстрации такой пример. Ольга Адамова-Слиозберг. Дочь портного из провинции. Потом, конечно, угнеталась помещиками и капиталистами... Ой, нет, простите. Десять лет проучилась в частной женской гимназии, дальше Московский университет, специальность экономиста.
При Советской власти устроилась неплохо, вышла замуж за доцента своей альма-матер МГУ и служила в одном из главков Наркомата легкой промышленности, возглавляемого врагом народа и вредителем Любимовым.
В апреле 1936 г., еще при Ягоде, арестована. Обвинялась, что то ли сама хотела убить товарища Кагановича, то ли муж хотел, а она не отговорила. Мужа в том же году расстреляли.
Она была беспартийная, но очень любила Советскую власть и т. Сталина, о чем многословно пишет в воспоминаниях. Удивлялась, как ее и ее сокамерниц могут пытать и бить члены партии, искала себе объяснения в том, что "так надо". Проучившись десять лет в гимназии, да потом еще в университете, ей и в голову не могло прийти, что любимые рули могут быть хоть в чем-то неправы. Расстрел мужа приняла как должное: "так надо".
Дальше слово ей:
"Однажды на прогулке ко мне подошел уголовник, убиравший двор, и шепнул:
- Ягода арестован, на его месте Ежов.
Я принесла эту весть в камеру, и какие надежды она возбудила! Как оживились все, кто предсказывал, что справедливость восторжествует! Как все начали ждать, что нас отпустят на волю!
...Меня ввели в камеру, где сидели четыре женщины. Познакомившись, я узнала, что все они имели приговоры по статье 58-10 по три года, до сих пор были в лагере, теперь сроки их окончились. Когда их взяли из лагеря в тюрьму, они были уверены, что их отправляют на материк для освобождения.
Задержка их очень волновала. Утешали себя тем, что закрыта навигация.
Потом они спросили обо мне и с ужасом узнали, что я террористка и приговорена к восьми годам тюремного заключения.
Когда я попыталась им объяснить, что теперь все либо террористы, либо шпионы и имеют сроки по восемь, десять лет, они явно мне не поверили. Ведь три года назад, чтобы получить такой срок, надо было что-то сделать.
Этот разговор был в первый вечер моего прихода, а назавтра я заметила, что все они смущены, шепчутся между собой и что-то хотят мне сказать. Наконец, Нема Рабинович, старшая из них, сказала мне:
- У нас уже позади наше наказание, мы готовимся начать новую жизнь. У нас дела были мелкие, случайные, у вас совсем другое. Я думаю, что вы не обидитесь на нас, если те недолгие дни, что мы пробудем здесь, не будем с вами общаться.
Вот так номер! Уж этого я никак не ожидала.
И мы начали жить в небольшой камере - пятнадцати - впятером, причем я сидела в одном углу, а они все четверо в другом."
Дальше через неделю тем четверым объявили, что им добавлено по 7 лет каждой, и Ольга им сообщила:
"Я не сержусь на вас, откуда вы могли знать? Но теперь, пожалуй, мне с вами опасно: у меня восемь, а у вас по десять.
...даже в этом склепе, наедине с собой, я очень долго не могла мечтать, например, о том, чтобы умер Сталин или его свергли. Это казалось гибелью, возвратом к капитализму."
Reply
Так что, выпустили этих поклонниц властей предержащих из узилища?
Обязательно выпустили. Вот как это было:
"...мы приехали в Магаданский лагерь. Нас приняли хорошо. Мы резко отличались от лагерников зеленой бледностью лиц, испуганным видом и полной бестолковостью. Первые три дня мы не работали, отдыхали и целыми днями обсуждали преимущества лагерной жизни перед тюремной. Мы видели людей и говорили с ними.
... Труд. Мы мечтали о труде и говорили о нем словами, которые казались лагерникам, ненавидящим подневольный тяжелый труд, высокопарными, глупыми и неискренними.
И вот наступил третий день лагерной жизни, когда нам сказали, что те, кто чувствует себя в силах, может выходить на работу. (Обязательный выход был через неделю.)
Накануне мы волновались, как перед праздником. 18 человек, в том числе и я, решили пойти на работу. Так хотелось выйти за зону, пройти по улице, попасть в не огороженное пространство, увидеть лес, море.
- Выбирайте себе бригадира, - сказал разводящий.
Бригадиром выбрали меня. Я осмотрела уже хозяйским взглядом свою бригаду. Интеллигентные лица, седые головы. Два профессора, одна писательница, две пианистки, одна балерина, человек шесть партработников. Все горожанки. У всех атрофированы мускулы четырехлетним бездействием. Все мечтают доказать трудом, какие они честные, как хотят работать, какие они советские люди. Нас выводят за зону, и мы идем строящимся городом.
... Подходит десятник Колмогорский. Это стройный мужчина лет сорока, щегольски, на наш взгляд, одетый, в серой каракулевой папахе, блестящих сапогах, в телогрейке, туго стянутой широким поясом. С любезной улыбкой он обращается ко мне и объясняет задание:
- Вы будете копать канаву. Она начата, имеет метр глубины. Надо углубить ее до трех метров. Норма выработки грунта - девять кубометров в день на человека. Вы лично можете не работать, норма на бригадира не дается. Продолжительность рабочего дня в летнее время - пятнадцать часов. Один час перерыва на обед. Начало работы в шесть часов утра, конец - в девять вечера. Обед привезут в час.
После этого он выдает тяжелые ржавые лопаты, и мы приступаем к работе. Мы не понимаем, что это такое девять кубометров, мы смутно понимаем, что значит пятнадцатичасовой рабочий день. Мы полны энтузиазма.
...Моросит дождь. Грунт - глина. Оказывается, что лопата очень плохо входит в грунт, и мы захватываем только на кончик мокрую глину. Глина ужасно тяжелая и обладает противным свойством сваливаться с лопаты, пока довольно медленно доносишь ее наверх, на бровку. Выкинуть ее рывком у нас не хватает сил. Все же мы мужественно принимаемся за работу. Часов у меня нет, но я ясно чувствую, что прошло ужасно много времени, я устала до изнеможения.
- Перекур! - объявляю я.
Моя мужественная бригада протестует:
- Что вы, прошло не более двадцати минут!
Конечно, может быть, и двадцать минут, но у меня нет больше сил и нет сил ни у кого. Мы кладем лопаты и садимся на черенки.
- Кончай перекур! - командую я, и мы опять начинаем копать.
До обеда мы делаем, наверное, тридцать перекуров, и все труднее и труднее дать команду на работу и встать и втыкать ржавую, неудобную, облепленную глиной лопату в грунт и выбрасывать обидно маленькие комки глины на бровку.
Привозят обед, роскошный, с нашей точки зрения. Уха из свежей кеты, куски жареной кеты и даже кисель. Как мы ни устали, мы едим с удовольствием. (Тогда мы еще не знали, что первую неделю всем положено усиленное питание, причем независимо от выработки. Потом начнется голод, потому что норму мы выполнить не сможем.)"
Reply
Кажется, что звонок на работу прозвенел невероятно быстро. Мы становимся по местам и копаем. Рядом со мной стоит маленькая мужественная женщина Рая Гинзбург. Я вижу, как пот льется у нее со лба неестественно обильными ручьями. Она работает, закусив губу, но каждый раз, когда я собираюсь объявить перекур, она торгуется со мной: «Еще десять лопат». Она же толкает меня: «Давайте сигнал на работу».
Я смотрю на нее с уважением. У нее маленькие изнеженные руки и хрупкая фигурка. У нее больное сердце. Она никогда не работала физически. Она гораздо слабее меня, но выдержаннее. Я любуюсь ею и стараюсь по ней равняться.
День тянется невероятно медленно. Подходит Колмогорский. Я стараюсь по его виду определить, много ли мы сделали, но не могу понять.
Мы копаем. Наверное, никогда не будет отбоя. Я теряю счет перекурам, и под конец дня даже Рая не протестует, когда я объявляю перерыв.
Мы копаем, а дождь моросит, наши тяжелые бушлаты мокры насквозь, глина облепила обувь. Мы копаем. Наконец звонок. Отбой. Обратный путь кажется невероятно длинным...
Мы копаем три дня. С тревогой мы смутно понимаем, что канава не подвигается, что ни о каких девяти кубометрах в день на человека не может быть и речи. Но я все же почему-то надеюсь, что мы сделали довольно много. Ведь мы так старались!
К концу третьего дня приходит Колмогорский с метром и замеряет. Потом странно ухмыляется и приглашает меня зайти в контору. Я захожу и вижу роскошно накрытый стол. На столе скатерть из чистого мешка, спирт, банка сгущенки, соленая кета, зеленый лук, сало. Мне это кажется фееричным. Он приглашает меня за стол, и я сажусь. Он угощает меня спиртом и заявляет, что отказываться нельзя, «иначе блат будет поломан».
Я храбро первый раз в жизни пью спирт. Это очень противно, но я понимаю, что с ним надо установить хорошие отношения.
От спирта ноги слабеют, но голова еще ясная. Я перехожу к дипломатической беседе.
- Плохо, очень плохо. Вы сделали 3 процента нормы. Наверное, ваши бабочки по кустам с мужиками шныряют?
- Что вы, у нас такой состав бригады! Все порядочные женщины. Почти все бывшие члены партии, они стараются изо всех сил! Но нам трудна эта работа, женщины пожилые, горожанки, после четырех лет тюрьмы... Дайте нам другую работу, хотя бы мыть полы и окна, мы покажем, как добросовестно мы будем работать...
- Оставьте! Ну, сделали бы полнормы, а то 3 процента. Согласитесь, что это маловато. Признавайтесь, бегают ваши дамы к мужчинам?
- Нет, нет! Разве вы не видите, какие это люди? Как они стараются изо всех сил. Ведь это же культурные люди, бывшие члены партии.
И вдруг я вижу, что с лица Колмогорского кто-то сдернул маску любезного собеседника:
- Ах, бывшие члены партии? Вот если бы вы были проститутки, я дал бы вам мыть окошечки, и вы делали бы по три нормы. Когда эти члены партии в 1929 году раскулачивали меня, выгоняли из дома с шестью детьми, я им говорил: «Чем же дети-то виноваты?» Они мне отвечали: «Таков советский закон». Так вот, соблюдайте советский закон, выбрасывайте по 9 кубометров грунта! - Он хохотал. - Соблюдайте советский закон!"
...Это был очень тяжелый труд. Земля - как цемент. Дыхание застывает в воздухе. Плечи и поясница болят от напряжения. Но мы работали и важно рассуждали, что иначе, как тяжелым трудом, кровавыми мозолями, отмороженными ногами, не одолеешь колымскую землю.
Уголовники ругали нас последними словами, потому что мы доказали, что можно сделать в десять раз больше, чем делали они. А весной, когда земля оттаяла, пустили трактор с канавокопателем, и он в час провел канаву такую же, как звено в шесть человек копало два месяца.
- Почему же все канавы не копать так? - наивно спросила я у десятника.
- А вы что будете делать? На боку лежать и поправляться? Нет, милая, в лагерь вас привезли работать!
Мне стало необыкновенно стыдно за возвышенные мысли и речи. Боже, какой позор! Нас наказывали бессмысленным трудом, а мы выполняли наказание с энтузиазмом! Какие рабы!"
Reply
Резюме:
Гвозди бы делать из этих нолей!
Не было б в мире тупее гвоздей.
Мне могут сказать: у людей головы были промыты пропагандой.
Так ведь не у всех же. И у той же товарищ Слиозберг, и по многим другим свидетельствам встречаются люди, вовсе не любившие ни Советскую власть, ни Сталина, ни прочих рулей и относившихся к работе на них соответственно. Например, те же самые уголовники (при всех их отрицательных качествах), следует отдать им должное, вовсе не горели желанием надрываться на гражданина начальника. Да и не они одни.
Но большинство нолей - они вот такие. "Рабы по природе" (Аристотель)
И не говорите мне, мол, времена, не те. Времена, может, и не те, а ноли, как выяснилось, от Аристотеля до ХХ века ничуть не изменились.
Вот я и спрашиваю: в какое еще, к шутам, стойло их можно загнать? Если очень надо - дать предписание, сами явятся. Не пикнут. Красные кхмеры выселили всю столицу за три дня. Сам пеший этап в трудовые лагеря занял, конечно, больше времени, но в городе остались только те, кому разрешили (для обслуги партхозжулья + охрана).
Выгнать из стойла в принципе тоже легко - на мороз, в степь, только и там они себя будут вести, будто в стойле. Потерявшимся стадом. Та же Слиозберг описывает: на этапе вагон резко тряхнуло, сорвался замок, дверь съехала в сторону - и открылась цветущая степь (было лето). Столько свежих запахов, голова кругом! И сразу крики, множество голосов: "Конвой! Конвой! Позовите конвой, надо закрыть дверь!"
То-то же.
Нахрена им таким свобода слова? Чтобы орать "Конвой! Конвой!" ?
Вы почитайте соцсети - поборники прав и свобод, "нерабы" готовы пятки целовать спившейся потомственной гебешнице, придурковатой шлёндре только из-за того, что рули или даже, шут его знает, пиджаки назначили ее "мировым лидером и единственным честным политиком". Какое им еще стойло? Да их в карцер затолкаешь, они будут звать конвой и жаловаться, что слабо заперли.
И не надо мне про повешенных городовых - это делалось по приказу новых властей. А за неделю до этого тем же городовым кланялись и трепетали. Да и хулиганят при массовых беспорядках, я полагаю, все же ссученные бандидос, а ноли по погребам ныкаются, стуча зубами.
Reply
Reply
Обожаю этот фрагмент.
Особенно когда принц Флоризель стал растопыриваться, а ему сказали:
- Да пошел ты!
На самом деле мало что можно сделать с человеком, которому жить надоело.
Reply
Reply
"Если это правда..."
Таких воспоминаний опубликовано сотни.
И везде одно и то же: мечтали взять в руки пудовое кайло и на пятидесятиградусном морозе доказать любимым рулям свою преданность. В мужских бригадах еще искали при случае способы филонить и зарядить туфту, а в женских вообще беда - стыдили и позорили отстающих, "несознательных" и следили друг за другом в оба, чтобы не халтурили, не позорили бригаду и Советскую власть.
Исключение - уголовницы, растратчицы, спекулянтки и проститутки с одной стороны и религиозницы, сидевшие "за веру", с другой. Первые искали способа пристроиться, а планы партии им были, как до манды дверцы. Вторые наоборот вкалывали так, что не угонишься, но не от любви к безбожной власти, а от приученности с детства к физическому труду, никого не агитировали и не стучали, а воскресенья и религиозные праздники проводили в карцере, категорически отказываясь выходить на работу, даже если их разували и загоняли в ледяной карцер босиком - только пели псалмы и молились. Отработать в будний день двойную норму - пожалуйста, но даже просьбы находчивых начальников в воскресный день или престольный праздник выйти на работу и ничего не делать считали дьявольским ухищрением.
Впрочем говоря, пишут, что поклонницы советской власти и сами в таких случаях оказывались в карцере, всей бригадой: без религиозниц вытянуть план часто не получалось. В этих случаях они очень возмущались, что из-за чьей-то несознательности срываются планы партии и правительства.
Так что ноли, следует признать, конечно, бывают разные. Как и не ноли.
Однако большинство есть большинство.
Кстати, особенно пламенные борцы за идею получались из детей репрессированных. Их родителей пересажали в 1920-1930е, и они, остро чувствуя вину своей семьи перед советской властью, партией и Сталиным, особенно усердствовали. Зоя Космодемьянская и Александр Матросов были как раз из этих.
После войны, в 1940-1950е годы, когда многие из них, покинув гостеприимные стены спецприемников НКВД для детей врагов народа, повзрослели, их самих начали сажать. Это было удобно: они в своем изгойстве и стремлении доказать преданность властям держались группами (многие были знакомы еще с благополучных времен, ведь для детей партхозжулья имелись отдельные детские сады и школы), поэтому им сразу шили групповые дела. Достаточно было одного из группы убедить, что для советской власти будет лучше, чтобы они сидели, он охотно давал показания на остальных (таких в своем кругу называли "розовыми идиотами") - и пожалте бриться. Из таких получались самые идейные поклонники строительства коммунизма бренда "Без лести предан".
Не всю жизнь были они нолями. Сначала было "спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство". В воспоминаниях жены казанского градоначальника (председателя горисполкома) читаем:
"…Астафьево - пушкинское место, бывшее имение князя Вяземского - было в свое время «Ливадией» столичного масштаба. На зимних каникулах там в большом количестве отдыхали «ответственные дети», делившие всех окружающих на категории соответственно марке машин. «Линкольнщики» и «бьюишники» котировались высоко, «фордошников» третировали. Мы принадлежали к последним, и Алеша сразу уловил это.
- Противные ребята, - говорил он, - ты только послушай, мамочка, как они отзываются об учителях…
Несмотря на то что в Астафьеве кормили, как в лучшем ресторане, а вазы с фруктами стояли в каждом номере и пополнялись по мере опустошения, некоторые дамы, сходясь в курзале, брюзгливо критиковали местное питание, сравнивая его с питанием в «Соснах» и «Барвихе».
Это был настоящий пир во время чумы. Ведь 90 процентов тогдашнего астафьевского населения было обречено, и почти все они в течение ближайших месяцев сменили комфортабельные астафьевские комнаты на верхние и нижние нары Бутырской тюрьмы. Их дети, так хорошо разбиравшиеся в марках автомобилей, стали питомцами специальных детдомов. И даже шоферы были привлечены за «соучастие» в чем-то. Но пока еще никто не знал о приближении чумы и пир шел вовсю."
Осыпавшись, они моментально подхватили психологию нолей и усердствовали перед начальством, как могли.
Reply
Бес его знает, может мне повезло и как-то передалось, но среди родни никого не могу вспомнить, кто начальству в глаза заглядывал.
Либо ершистые и ерепенистые, либо отстраненно-спокойные , жылы не рвущие.
Правда в начальство никто так и не вышел.
Даже при тщательнейшем поиске не нахожу в себе функцию мления перед начальственным взором, можетпо этому и в других ее не сильно рассматриваю.
А может потому что нет во мне прибалтейской-ss кровушки ни граммульки:((
Reply
Так еще философ-циник Диоген личным примером доказал, что можно жить нолем, но не трепетать даже перед величайшим рулем.
У нас на Руси существовала даже традиция юродивых, которые могли и царя облаять (у Пушкина в "Борисе Годунове" описано). Это, разумеется, крайность, но она лишний раз доказывает, что начальстволюбие (термин Н. Щедрина) есть одно из проявлений стадных инстинктов нолей, не какая-то неизбежность.
Разумеется, угодничество вышестоящим касается не только нолей, но и других страт, в том числе и высших.
Император Калигула, по свидетельству Светония, "некоторых сенаторов, занимавших самые высокие должности, облаченных в тоги, заставлял бежать за своей колесницей по нескольку миль, а за обедом стоять у его ложа в изголовье или в ногах, подпоясавшись полотном".
А по свидетельству Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, когда к ним на дачу приезжал член Политбюро Микоян в летнем белом костюме, Сталин подкладывал ему на стул помидор и тот, сделав вид, будто не заметил, садился на него под общий смех.
Прямо по Грибоедову: "Зато бывало в вист кто чаще приглашен? Кто слышал при дворе приветливое слово?" Микоян! "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича", прошелестел "между струйками" от Ленина до Брежнева.
Но придворная жизнь - это все-таки немного другое. Там свой этикет, определенные правила игры.
А вот на каторге так надрываться и других подгонять - тут, конечно, особенности психологии ноля.
Стая превыше всего!
Reply
За прибалтов вообще не говорю:: в принципе голос здравости не слыхать с ихних болот: один коллективный злобный вой.
А вспомните реакцию россиян на вкалывание шмурдяка ? Масса народа не повелась и тупила в полную силу.
Индивидуалисты мы, в примерно 30-40%-ах так точно.
Это для аналитиков уровня Лапоть7-40 здесь до сих пор сплошной коммунистический колхоз с обязательным конспектированием трудов Маркса и Ленина.
Reply
"Индивидуалисты мы, в примерно 30-40%-ах так точно."
Психология толпы действует на всех, хотя и в разной степени.
Некоторые преодолевают ее, большинство - нет.
Из нас сделать стадо, конечно, можно (я и себя не исключаю).
Но вот пресловутая "атомизация", которую нам так любят ставить в вину бойцы Диванной сотни - дескать, кавказы, среднеазиаты, даже буряты всегда норовят ходить толпой, чтоб затоптать кого-нибудь, а "терпеливая русня" по углам жмется и каждый сам за себя - имеет, по правде сказать, некое рациональное зерно; но имеет и оборотную сторону. Да, есть у нас такое, есть, что мы все больше наособицу, сбегаться по первому призыву своего имама или курбаши у нас не принято.
Мы в этом отношении не киргизы, принадлежность к клану или тейпу у нас не так много значит. Это правда.
А оборотная сторона в том, что мы ведь и в самом деле наособицу. И вот в таких построениях и позициях, да в таких количествах пока что не замечены:
Ну ладно.
Живем как-то и без этого счастья.
Дай Бог здоровья и им, и нам.
Reply
Прокатили уже этого, классного парнягу [Гетса?] на должность генпрокурора.
Того, что фемок жирными кобылами называл.
Так-то по барабану, но щас еще майора-телеаналитика + метателя топоров прокатят на Мин.Обороны и понеслось... Соберутся вокруг Дони-понтореза одни классические респы-бюрократы и завоют старую песню.
Сто тысяч мексов демонстивно вышлют, но 2 млн свежих, вместо 4-х миллионов при Байдене, запустят...
Reply
Трамп уже был президентом США и всем показал, как он построил Великую стену на границе с Мексикой и разоружил КНДР. Теперь наверное еще что-то подобное покажет - если до конца очередной каденции его сумеют разбудить. Если же нет - у него есть вице-президент, госсекретарь. Есть кому слетать и в Сочи (в Москве вряд ли примут), и в Кабул, и в Пхеньян, и в Йемен: потрещать о полном взаимопонимании и нормализации.
Что тут еще обсуждать? Получит ли Нобелевку как защитник мира? А почему бы нет. Обама расцеловал каблуки Асаду, в тот же год обмывал Нобелевку. Может быть, и хуситы разрешат Трампу в очередной раз встать перед ними на карачки, за это Нобелевку дать могут, вполне.
Что еще? Наверное, получит очередных оплеух от талибов и хуситов. Без этого уж теперь нельзя: хочешь изображать американского презика - подставляй рыло. И зад для поджопников.
Хотя шут его знает, остались ли еще в мире страны, которым интересны США и кто там у них новый старый президент.
Да, есть же еще внутренняя политика, а как же. Назначит несколько прокуроров, которые предъявят ему обвинения и сколько-то судей, которые признают его виновным. Будет хныкать и жаловаться.
Все это ему уже привычно, не впервой. Дело знакомое.
В общем, без сюрпризов. Брежнев после XXV съезда КПСС мало чем отличался от Брежнева после XXIV съезда. "Ну поседел чуть-чуть, а так я тот же самый!" (с)
Reply
В отличии от Первых и Генеральных Секретарей, а так же Восходящего Солнца и Вечного Президента СССРФ Владимира Владимыча Путина , полномочия Президента США весьма подрезаны (он по большому счету и есть Президент, от латинского praesidentis - сидящий во главе или впереди стола).
Из этого исключения было два правила: фашист Вудро Вилсон и коммунист Франклин Рузвельт. После них приняли ряд поправок, чтобы еще урезать права Президентов США.
Например, у Трампа нет конституционного большенства в Конгрессе, а значит на все свои громкие планы он получи дырку от бублика.
P.S. Cтену вообще нет смысла строить. Достаточно приказать погранцам стрелять на поражение по нарушителям. И все. Пару сотен трупов и нелегалов как водой смоет.
Reply
О, вже почасось !? Чото рановато... А как же младые гениальности из команды МС Дония ? Неужели коммунизм устоит ? Да не, быть тово не могет.
Дони разберется лично с кажным пересекателем границы и с кажным коммунякой.
Доний - никогда не обманывает☝️🧠.
Ты главное: верь, надейся и жди.
Reply
Leave a comment