О мнимом моральном превосходстве ВСУ над оккупантами
В дополнение к предыдущему посту. Или, скорее, в его продолжение, поскольку все объять в одной статье невозможно. Какое значение в современной войне имеет фактор моральной упругости войск (иначе называется боевым духом)? Это, как сообщает нам толковый словарь, совокупность моральных и психологических качеств, которые, помимо прочих факторов, определяют боеспособность вооруженных сил.
Общим местом в украинской пропаганде стало то, что солдат ВСУ, защищающий свою страну, своих близких, свое будущее, а потому он высоко мотивирован, и при прочих равных превосходит на поле боя солдата оккупационной армии, который не понимает, за что воюет и идет в бой под страхом репрессий. Что касается пропаганды россианской, так она безудержно вдалбливает быдлу идею чуть ли не врожденного превосходства над всеми остальными русского солдата, который, будто бы, настолько высокодуховен, стоек, вынослив, смекалист и презирает смерть, что победить его невозможно в принципе. В обоих случаях пропаганда несет безумную пургу. Да, в отдельных случаях моральная мотивация солдат имеет значение, но даже в этом случае он практически никак не связан с такими высокими материями, как патриотизм, правота своего дела, верность идеалам, готовность к самопожертвованию и прочей лабуде.
Боевой дух, как один из компонентов боеспособности, имеет значение, главным образом, для массовых армий прошлого. Как верно подметил военный историк, генерал императорской армии и в будущем фанат Гитлера Николай Головин, бой кончается не исчерпанием материальных сил и средств, а отказом от борьбы одной из сторон. Один из показателей боевого духа - решимость продолжать бой, несмотря на потери, готовность платить высокую цену кровью за победу. По этому критерию самые духовитые солдаты - это игиловские смертники-джихадисты и зеки из вагнеровских штрафбатов.
Если верить украинской же пропаганде, ВСУ по этому пункту уступает ВС РФ, которые будто бы несут людские потери, в 5-7 раз большие, чем противник, однако на их воле к борьбе это никак не сказывается. Но поскольку у нас нет даже приблизительных данных об украинских потерях, оперировать этим критерием мы не можем. Есть мнение, что чувствительность войск к потерям в живой силе - параметр некорректный. В разных культурах представление о ценности человеческой жизни сильно разнятся. Из этого проистекает и разница в военных концепциях, и представления о допустимом уровне потерь.
Британцы во время англо-зулусской войны 1879 г. были крайне неприятно удивлены дисциплинированностью армии зулусов, солдаты которой даже в безнадежных ситуациях не бежали и не сдавались в плен, предпочитая погибнуть. Соотношения потерь сторон убитыми в сражениях колебались от 1:2,3 в битве у холма Изандлване (выиграно зулусами) до 1:38 в битве при Улунди. Киев декларирует свою принадлежность западной цивилизации и объявляет приоритетной задачу сбережения личного состава, чем будто бы и объясняется низкий уровень потерь (какой он на самом деле - никто не знает). Вот только в реальности все сильно не так. Тему отческой заботы командования о солдатских жизнях пропаганда педалирует, когда надо объяснить отступление ВСУ из Лисичанска и Северодонецка. Но при этом колоссальные потери в бахмутской мясорубке ни у кого вопросов почему-то не вызывают.
Дело вовсе не в том, что «орков мы там перебили в пять раз больше». Бахмут в отличие, например, от Угледара, или Марьинки, не имел сколь-нибудь заметного оперативного значения, не говоря уж о стратегическом (потеря его свершенно ничего не поменяла на фронте), и потому принимать навязываемое оккупантами сражение на размен не было никакой нужды. Город обороняли, главным образом, по соображениям престижа, жертвуя жизнями солдат ради того, чтоб продемонстрировать «несокрушимость украинского духа». Бахмут многие сравнивали с Верденом, оборона которого в годы Первой мировой имела не столько военное, сколько символическое значение для Франции. Но французы-то свой символ отстояли, пусть и ценой больших потерь, а украинцы - нет. Так что образ несокрушимого украинского защитника не всегда находит подтверждение на поле боя.
Еще один критерий оценки моральной упругости войск - соотношение количества пленных к убитым. Если боевой дух высок, то боец в критической ситуации будет искать возможность к сопротивлению и с большей вероятностью погибнет, нежели тот деморализованный солдат, что будет стремиться спаси свою жизнь, а не бороться. Подробно я писал об этом здесь. Точное количество пленных с обеих сторон неизвестно. Зарубежные источники называют число украинских пленных в ходе конфликта до 17 тыс. человек. И хоть ссылки на неназванные источники в израильских разведслужбах не очень убедительны, цифра не выглядит фантастикой. В одном только Мариуполе сдались по разным оценкам от 2,5 до 4,1 тыс. защитников города. В любом случае никто не оспаривает тот факт, что украинские потери пленными превышают российские. И если считать за истину , что безвозвратные потери оккупантов кратно превышают украинские, выходит, что по соотношению числа пленных к убитым показатели устойчивости в бою у украинских солдат в несколько раз ниже.
Это я не к тому клоню, что «хохлы лохи и воевать не умеют», хотя то, что украинское командование цинично обрекло на гибель мариупольский гарнизон, ставит под сомнение и его принцип бережного отношения к солдатским жизням, и элементарный профессионализм. Нет, на самом деле я о другом: аргумент о том, что солдаты, защищающие свою страну, будут сражаться более стойко - глупый пропагандистский миф, не имеющий ни малейшего отношения к реальности. Почему же тогда у поляков в 1939-м, у французов в 1940-м, защищающих свою страну, боевой дух оказался настолько низким, что они пачками сдавались в плен и разбегались? И наоборот, оккупанты воевали не только грамотно, но еще и с величайшим воодушевлением. А потом, когда война пришла в родной фатерлянд, и встал вопрос о самом существовании Германии, это воодушевление у фрицев куда-то улетучилось.
Мне попадались интересная статистика и по франко-прусской войне 1870-1871 гг. В начале войны немцы несли в боях потери убитыми и ранеными, равными в среднем 9% личного состава, а к окончанию кампании добивались победного результата, теряя в среднем лишь 2% солдат. Объясняется это снижением боевого духа французской армии. Дело в том, что, несколько превосходя французов в артиллерии, пруссаки уступали им в качестве стрелкового оружия (у французов имелись даже митральезы - прообразы пулеметов), и потому при схождении на поле боя пехотных шеренг несли существенные потери от ружейного огня. Когда же боевой дух защитников Франции упал, они не очень-то горели желанием сходиться с врагом на поле боя, а пытались как можно скорее отступить. Но чего это у них вдруг боевой дух упал, как же святое дело защиты родины?
Американская армия после 1812 г. вообще никогда не защищала своей территории от вторжения, если не считать отдельных эпизодов во Второй мировой. Наоборот, США являются мировым рекордсменом по числу интервенций и вторжений в суверенные страны. Но кто скажет, что у американских солдат низкий боевой дух?
Точно так же сам факт совершения агрессии против Украины не делает путинскую армию более слабой. Очень часто натыкался на «экспертные» мнения с дивана, что у оккупантов армия деморализована и уже чуть ли не разваливается, потому стоит только начаться украинскому «контрнаступу», завоеватели в страхе побегут, роняя тапки или будут толпами сдаваться в плен. Рассуждали так, обычно, люди, не воевавшие, и не служившие. Наступление ВСУ длится уже второй месяц, а путлеровцы что-то не спешат сдаваться или бежать. Фактор морального превосходства украинких защитников, как обычно, оказался переоценен. И, если мы от абстрактных рассуждений, перейдем к боевой конкретике, станет ясно, почему.
Давайте мысленно представим себе взвод ВСУ (30 человек, три БМП) в наступлении на опорный пункт орков. Каким бы ни был высоким боевой дух, патриотический накал, ненависть к врагу, желание получить медали и вернуться домой героями, он самым очевидным образом падает, стоит только атакующим наткнуться на минное поле. Одна боевая машина обездвижена, один солдатик убит, трое ранены. Остановит это украинцев? Допустим, нет, они спешиваются и продолжают продвигаться вперед под прикрытием огня пушек и пулеметов БМП. Еще трое подрываются на противопехотных минах. Но наступательный порыв силен, и бойцы продолжают продвигаться вперед. Просыпается артиллерия противника и начинает закидывать наступающих минами и снарядами, потери увеличиваются - еще двое убиты и пять ранены. Вторая БМП подбита, последняя оставшаяся принимает раненых и отходит.
Украинская артиллерия ведет контрбатарейную борьбу и подавляет российские орудия. Украинцы, приободрившись, продолжают продвигаться и подходят к опорному пункту орков на полкилометра. В дело вступают вражеские пулеметы и начинают активно стричь траву над головами залегших пехотинцев фланкирующим огнем из хорошо замаскированных ДОТов. Засечь их не получается, артиллеристы помочь не могут. Поддержки с воздуха нет. Прикрыться броней невозможно, она не пробьется сквозь минные поля. Потери растут. По наступающим начинает потихоньку пристреливаться минометчики врага…
Скажите, какая разница - высокий ли боевой дух у солдат, низкий ли, каков уровень их выучки и на какую цифру по 10-бальной шкале они ненавидят русню? Никакое моральное превосходство не поможет им в данной ситуации. Снаряду все равно, насколько мотивирован солдат, которого он убьет. Наоборот, чрезмерный наступательный порыв в описанной ситуации приводит только к неоправданным потерям. Если бы отошли, только наткнувшись на мины, было бы лучше. Могли бы помочь машины разграждения, делающие проходы в минных полях, залп из тяжелой огнеметной системы по опорному пункту врага, пара штурмовиков, дающих ракетные залпы по засеченным со спутника по инфракрасному следу ДОТам, звено вертолетов огневой поддержки и пяток бронемашин, способных доставить десант прямо к вражеским окопам. Также очень желательно, чтобы вражеская артиллерия вообще молчала, поскольку тылы разгромлены, логистика разрушена, подвести снаряды невозможно.
В этом идеальном случае, опять же, не важно, так ли высок боевой дух. Подъехали, прочесали выгоревшую территорию вокруг развороченного опорника, собрали выживших врагов, отконвоировали их в тыл. Техническое превосходство на поле боя, количество и калибр выпущенных снарядов значение имеют ПЕРВОСТЕПЕННОЕ значение, и именно это превосходство рождает высокий боевой дух, наступательный энтузиазм, уверенность в победе, веру в то, что война кончится скоро и ты имеешь высокие шансы выжить. А вот эффект зажигательных комиссарских речей о святом долге перед родиной при отсутствии подавляющего качественного и количественного превосходства над противником улетучивается мгновенно, после первого же разрыва снаряда.
Теперь давайте поглядим, нужен ли боевой дух, уверенность в победе, высокая выучка, сплоченность и товарищество оккупантам. Но для начала стоит уточнить такой момент. Выше я сказал, что боевой дух был значимым компонентом боеспособности для массовых армий прошлого - когда боевые порядки были очень плотными, и значительные массы войск сходились на поле вплоть до рукопашной. В подобной ситуации большую роль играл фактор психического заражения. Паника в считанные минуты могла парализовать дрогнувшие войска, превращая их в беспорядочно бегущую толпу, охваченную ужасом. И наоборот, столь же заразительным бывал и энтузиазм. Чем выше боевой дух, выучка солдат, крепче дисциплина, тверже вера в командиров, тем устойчивее масса будет перед приступом паники.
Сегодня и армии уже не массовые, и плотность боевых порядков минимальна. Собственно, на передовой в непосредственный контакт с противником имеет шанс вступить хорошо, если 5% всей численности армии. Не факт, что солдат вообще увидит врага невооруженным глазом, но вероятность такая имеется, в основном для пехоты. Война стала дистанционной, роль человеческого фактора снизилась до исчезающе малых значений.
Так вот, теперь давайте поставим себя на место среднестатистического россианского чмобика - алкаша из депрессивного региона, не обученного, слабо вооруженного, одетого в грязный вшивый камуфляж, резиновые сапоги и ржавую советскую каску. Он не один такой чухан, весь взвод плюс\минус подобного качества. Наступать с таким воинством - дело, конечно, дохлое. Треть солдатиков тупо растянется и потеряется еще на марше, дезертирует или перепьется. В бою же от такого сброда толку будет мало, бойцы просто не умеют взаимодействовать друг с другом в движении, не знают, как преодолевать минные заграждения, применяться к местности, у них нет средств индивидуальной связи и навыка ее использования. А уж штурмовые действия в застройке для них - это как высшая математика для первоклашки.
Но если тот же самый сброд посадить в окопы на линию Суровикина - будут, пафосно выражаясь, стоять насмерть. А что они могут сделать? Сдаться в плен для спасения своей жизни - идея хорошая, но нереализуемая. Для этого сначала придется форсировать многокилометровые минные поля и избежать выстрелов в спину от брошенных товарищей. Еще более сложная задача - выжить, наткнувшись на украинские позиции. Там вряд ли будут разбираться, кто это ползет по нейтралке - беглый пацифист или коварный диверсант. Да и в плену не факт, что повезет. А ну как у украинского сержанта вчера дом крылатой ракетой снесло и семью похоронило под обломками. И тот, движимый жаждой мести, радостно скомандует: «Хлопцы, в расход пидора!» Вот так и закончится плен, толком не начавшись.
Дезертировать в сторону тыла? Тоже так себе идея. Отловят с вероятностью 99,9%, а если сбежишь с оружием, то скорее всего, грохнут при задержании. Если нет, то в самом лучшем случае продержат месяц «на подвале», где ты будешь мерзнуть, голодать, болеть и подвергаться избиениям, после чего вернут обратно в окопы. В худшем - впаяют срок и предложат «искупить вину кровью» в эрзац-штрафбате, где вероятность подохнуть существенно возрастает.
Как ни крути, а выходит, что самая высокая вероятность выжить, если ты не отсвечиваешь, четко исполняешь приказы начальства, сидишь в окопе и ждешь вывода по ротации в тыл и отпуска. Вот в отпуске уже можно потеряться, и количество таких потеряшек в ВС РФ растет, хотя исчисляется до сих пор лишь сотнями. И начальству глубоко насрать, насколько высок боевой дух у чмобья. Их удел - быть приманкой. Начали украинские пушки обрабатывать передний край перед атакой, раскрыли свои позиции - начинается артиллерийская дуэль. Пошла в атаку украинская бронетехника или мотопехота (см. пример выше) - по ним вжарили с вертолетов и накрыли гаубичным огнем. Какую роль во всем этом играет сидящая в окопах пехота и ее боевой дух, либо полное отсутствие оного?
А вот наличие стволов крупного калибра и БК к ним - существенный фактор устойчивости войск. Есть чем стрелять - оборона держится. Не подвезли снаряды из-за того, что мост где-то в тылу украинской ракетой снесло Крымский мост - да хоть какие «герои-панфиловцы» на передке - ВСУ просто перепашут их позиции, словно в тире, не вступая в ближний бой и не утруждая себя эпичной рукопашной схваткой, как в кино. Но, как видим, для этого нужно подавляющее превосходство в качестве и количестве техники, а его пока нет. И боевым духом оно никак не компенсируется. Это вам не Бородино, где вояки сходились «глаза в глаза, штыки в штыки» и не абордажный бой, когда крепость яиц играла роль.
В общем, вывод такой: для ВСУ фактор морального превосходства над противником в бою видимого значения не имеет. Точно так же, как и для оккупантов полная демотивация войск на передовой, непонимание солдатами целей войны не несет реальных угроз. Увы, но исход сражения сегодня решается количеством железом, плотностью залпа и радиусом действия ракет. Есть превосходство в железе - как следствие, повышается и боевой дух у личного состава. Нет его - он снижается вне зависимости от того, ведет армия справедливую войну, или преступную-захватническую-грязную-позорную.
Однако психологический фактор в определенных условиях все же способен сыграть переломную роль в этой войне. В каких именно - расскажу в следующий раз.