Чего не знает о коррупции даже Навальный (часть 3)
Начало здесь. Почему, например, в Германии, экспорт которой стабильно составляет около триллиона долларов в год, правящий класс не может присваивать себе экспортные доходы так, как это делается в России? Учитывая, что население Германии почти вдвое меньше, чем в РФ, получается, что экспортная «удойность» одного немца в шесть раз превышает таковую у россианца. Но германская элита принципиально не может присвоить себе ни 70%, ни половину, ни даже двадцатую часть этой гигантской суммы. Все дело в том, что ФРГ экспортирует не природные богатства, а продукцию высокого передела - станки, оборудование, машины, электронику, бытовую технику и т.д., а эти товары имеют очень маленькую маржу. Допустим, автоконцерн продавший русскому нуворишу «Гелендваген» за $150 тыс., получит с этого маржу всего $ 7-8 тыс. в лучшем случае, то есть на уровне 5%. Затраты материалов и энергии составляют, условно говоря, 20%, а все остальное - добавленная стоимость труда.
В стоимости нефти доля труда ничтожно мала, скажем 5%. Затраты энергии и материалов 10-15%, а все остальное - подарок природы, то есть рента, которую россианская элитка напрямую изымает в свою пользу. Германская элита может отобрать у автоконцерна только часть от его 5-процентной маржи. То есть даже если она отберет ее полностью, у всех экспортеров то сверхконцентрации национального дохода в руках правящего класса не произойдет. Национальный доход сконцентрирован в ДОБАВЛЕННОЙ СТОИМОСТИ ТРУДА, то есть его уже получили тысячи горняков, металлургов, энергетиков, транспортников, рабочих, конструкторов, дизайнеров и менеджеров, задействованных в длинной технологической цепочке по производству автомобиля (газовой турбины, пылесоса, скоростного поезда, электромиксера и т.д.).
Еще раз подчеркиваю: в отличие от рентной экономики, где имеет место присвоение даров природы, в созидательной экономике, основанной на наращивании добавленной стоимости, НЕ ПРОИСХОДИТ СВЕРХКОНЦЕНТРАЦИИ доходов ни в чьих руках, ни на каком этапе хозяйственной деятельности. Следовательно, невозможно и сверхобогащения ни государственной бюрократии, ни даже буржуазии, владеющей средствами производства (в их распоряжении остается ничтожная маржа в условные 5%).
Ну хорошо, если 75% национального дохода достались трудящимся, то что мешает элите отобрать их в виде налогов? Ничего не мешает, и налоги со своих доходов исправно платят и разнорабочие, и директора корпораций, и их владельцы, причем отдают государству они весьма существенную долю своего труда. Но обратите внимание на принципиальное отличие той же Германии от России. У нас государство выступает глобальным работодателем для 70% трудящихся, оно же выплачивает пенсии - фактически единственный источник доходов для 42 миллионов пенсионеров (10 миллионов из них работают, но, опять же, большей частью в госсекторе).
В России ресурсы распределяются сверху вниз и государство выступает в роли глобального распределителя. С точки зрения россианцев государство их кормит (хорошо ли, плохо ли, но кормит). В Германии же ресурсы текут снизу вверх, то есть сначала люди зарабатывают деньги, а потом отдают часть своего дохода в виде налогов, которые есть ЕДИНСТВЕННЫЙ источник существования для чиновников (государства). В Германии население содержит государство, там государство зависит от налогоплательщика, а не наоборот.
Ситуация, при которой налогоплательщик является работодателем для госслужащего, фундаментально меняет ситуацию с коррупцией Она просто не может возникнуть, если работодатель (народ) контролирует работника, то есть бюрократию. Вот тут свою роль играют многочисленные институты гражданского общества - политические партии, свободные СМИ, общественные объединения, наблюдательные советы, экспертные сообщества, правозащитные группы, представительные и законодательные органы власти. Все они, если утрировать, выполняют одну задачу - следят, насколько эффективно бюрократия использует деньги налогоплательщиков во благо общества. Какая коррупция тут может быть?
Если пресс-секретарь главы европейского государства скажет, что дворец за семь миллионов баксов ему подарила его нигде официально не работающая жена, то он вылетит с работы ещё до того, как станет фигурантом уголовного дела, за расследованием которого будет пристально следить пресса. Почему? Потому, что расследовать и пресекать коррупционные преступления в Европе экономически целесообразно, и, прежде всего, для самого государства. Ведь для госбюрократии единственный источник существования - налоги граждан, а всякий факт коррупции вызывает у них возмущение и демотивирует платить подати. Это в РФ подоходный налог уплачивает за работника работодатель, поэтому люди себя налогоплательщиками не чувствуют и лишить государство доходов не могут. Большую же часть налогов они платят опосредованно, поскольку она уже включена в стоимость товаров (НДС, акцизы и т.д.). В Европе же налоги уплачиваются непосредственно гражданами напрямую в бюджет.
Движение ресурсов снизу вверх имеет ещё одно следствие - сильное местное самоуправление. Чем большими ресурсами распоряжается муниципалитет, тем больше у граждан возможности контролировать чиновников, поскольку они находятся от них на расстоянии вытянутой руки. Полномочия и средства делегируются снизу вверх, с муниципального уровня на региональный и государственный. Этим и достигается независимость местного самоуправления от государства. В России же все наоборот, местные бюджеты на 70-80% состоят из субвенций и дотаций, то есть бюджетных подачек сверху. Так с какой стати местное самоуправление у нас будет независимым, если финансово оно абсолютно зависимо от милости верхов? Да и для всякого чиновника в Эрефии граждане - пустое место, для него работодатель не общество, а начальство. Ключевое значение в этом раскладе имеет характер национальной экономики - базируется она на рентном доходе или на добавленной стоимости труда. В первом случае диктатура и коррупция неизбежны; во втором - имеется база для демократии.
Выше я приводил пример Китая, где демократии в европейском смысле слова не наблюдается. Государство там жёстко централизованно и, как следствие, происходит концентрация ресурсов в его руках. Почему же там коррупция не поглотила всё и вся, почему государство в лице высшей бюрократии борется с коррупцией, а не обогащается благодаря ей? Можно сказать, что у китайской верхушки есть то, о чём говорит Навальный - воля к борьбе со скверной, и это будет правдой. Можно отметить, что важный фактор роста китайской экономики - иностранные инвестиции, а инвесторы никогда не вкладывают свои деньги в длинные проекты, если у власти коррумпированный режим. И это тоже будет верно. Можно привести ещё десятки подобных аргументов. Они будут убедительны, но не объяснят главного.
Главное же заключается в том, что экономика Китая есть экономика, базирующаяся на создании добавленной стоимости, а не на отъёме природной ренты. Что касается жёсткости политического режима, то она объясняется тем, что в Китае не закончен мобилизационный этап, в ходе которого фонды потребления перераспределяются в пользу фондов развития, и государство выступает в роли инструмента этого перераспределения, главного распорядителя капиталов. То есть Китай в целом повторяет путь Южной Кореи, которая начала форсированную модернизацию на полтора десятка лет ранее. Сегодня в Корее сложилась вполне работоспособная демократия (пусть и с восточной спецификой), хотя ещё 30 лет назад у власти стоял жёсткий полицейский режим. Так что по мере роста экономики Поднебесной будет происходить постепенный рост доли добавленной стоимости труда (то есть рост благосостояния населения), что будет сопровождаться либерализацией политической сферы и децентрализацией системы управления.
Но я немного о другом. Экономика, основанная на наращивании добавленной стоимости труда, подобна велосипеду, который едет только пока вы крутите педали. Для экономики это «кручение педалей» - инвестиции в основные фонды и человеческий капитал. Китай возвращает в экономику в качестве инвестиций до 48% своего ВВП, что обеспечивает ежегодный рост народного хозяйства на уровне 7% - эти темпы вдвое превышают общемировые. Стоит только Китаю сократить фонды развития - и экономика неизбежно скатится к стагнации. Так что «крутить педали» приходится, прилагая всё большие усилия. О масштабах вложения в человеческий капитал говорит число студентов, направляемых в лучшие университеты мира (при том, что китайские вузы далеко не худшие, некоторые входят в мировой ТОП-50) - порядка полумиллиона ежегодно.
В этой экономической модели нет места коррупции, как системному фактору. Она конечно, присутствует, но возникает, как девиация, то есть как отклонение от нормы, и потому решительно подавляется. В России же мы наблюдаем иную картину, на первый взгляд абсурдную: инвестиции в основные производственные фонды упали до уровня, несовместимого с жизнью - всего 10% ВВП по Росстату (реально значительно ниже), но при этом правительство радостно рапортует об ожидаемом росте ВВП аж на 2% по итогам 2017 г. И это вполне реально, учитывая, что на внешних рынках цена углеводородного сырья в текущем году выросла примерно на 20% (подорожал так же и уголь, экспорт которого значительно вырос).
Из этого следует логический вывод: «удойность» рентной экономики не зависит напрямую от инвестиций в основные фонды и человеческий капитал. Выросла рыночная цены ренты - вырос доход владельца природных богатств - офшорной аристократии. Но в принципе он может расти даже в случае падения сырьевых цен. Выше я приводил такие цифры: себестоимость барреля черной жижи с учётом среднесрочных капвложений составляет 25$, так что при цене барреля в полсотни баксов нефтедобыча обеспечивает гораздо большую маржу - порядка 50%, чем производство продукции с добавленной стоимостью (3-10%). Однако, в краткосрочном периоде, можно вообще не делать инвестиции, и тогда себестоимость добычи нефти будет определяться лишь промысловыми издержками, а это для наиболее рентабельных месторождений всего 2-3 доллара за бочку.
Просто охренительно! В краткосрочной перспективе продуктивность рентной экономики РАСТЁТ именно при СОКРАЩЕНИИ капвложений. Вот эти сэкономленные затраты и присваиваются российской элиткой, благодаря сверхэффективному инструменту - коррупции. Формально, конечно, нефтяники осуществляют капвложения, та же «Роснефть» реинвестирует в основные фонды порядка 900 млрд. руб. в год, но тут есть нюанс: эти инвестиции по большей части - скупка иностранный активов (страна таким образом теряет капиталы) и, что гораздо более тревожно, эти инвестиции происходят за счет заёмных, а не оборотных средств госкомпаний. То есть Россия, как владелец «Роснефти» получает от этих капвложений только долговое обременение. Свободный денежный поток «Роснефти» чудесным образом вдруг становится отрицательным именно тогда, когда нефтяные цены пошли вверх. При барреле в $ 40 сечинская шарашка, хотя и со скрипом, работала в плюс. При $60 за бочку она резко ушла в минус.
Это и есть коррупционный механизм в действии. Коррупция - МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИЙ фактор рентной экономики, инструмент масштабного перераспределения ресурсов в пользу сырьевой аристократии. Надеюсь, читателю теперь понятно и то, почему при росте ВВП РФ в стоимостном выражении не происходит роста доходов населения. Всё потому, что население является вторичным получателем рентных доходов (его труд оплачивается нефтедолларами). Если элита сокращает реинвестицию сырьевых доходов в экономику и человеческий капитал, то падает и без того низкая доля добавленной трудовой стоимости в совокупном национальном доходе, и этот показатель определяет скорость обнищания населения.
Но виной всему не коррупция, как ошибочно считает Навальный, а рентный характер экономики РФ. Олигархия, коррупция и чудовищное социальной расслоение (рекордное для планеты) - всего лишь следствие. Поэтому упование на то, что проблемы России удастся решить путём искоренения коррупции - очевидная глупость. Тем не менее, я двумя руками поддерживаю предложенную Алексеем Анатольевичем программу демократизации политической надстройки и борьбы с коррупцией. Но борьба с коррупцией не должна быть целью. ЦЕЛЬ - построение экономики, основанной на наращивании добавленной стоимости труда. Перестроенная политическая система станет ИНСТУМЕНТОМ для изменения экономического базиса. Искоренение коррупции - всего лишь УСЛОВИЕ достижения цели. Борьба с коррупцией есть рутинная, повседневная ЗАДАЧА, но не цель. Если демократизация становится целью революции, то без изменения базиса получается такой же провальный результат, как на Украине: режим Януковича снесли, часть олигархов раскулачили, свободные выборы проводятся, борьба с коррупцией объявлена государственным приоритетом, но… коррупция никуда не делась. И не денется, ведь рентный базис украинской экономики сохранился.
Да, Навальный не понимает природу коррупции и предложил глупость. Но эта глупость позитивная, потому что реформировать политическую надстройку и зачищать коррупционно-олигархическую плесень придётся в любом случае (но, повторюсь, это задача, а не цель). Игорь Стрелков же вполне четко представляет, как устроена коррупция. Но что он предложил? НИ-ЧЕ-ГО. Поэтому я и говорю, что дебаты Навальный vs Стрелков - это не дебаты. Здесь не происходит столкновения двух альтернативных программ. Просто один мужик смачно потроллил другого. Вот и весь итог первого раунда. Переходим к анализу второго сеанса словесного состязания. Тема заявлена многообещающая - отношения с Западом. Психиатры в предвкушении радостно потирают ладошки. (Продолжение следует).
