Случай излечения эпилепсии, или от чего мы устаем
"Мы все оставляем следы на песке...". Фото яндекс.ру
Для меня эта история о том, как можно научиться видеть что-то новое в повторяющихся событиях, и получать от этого удовольствие. Поскольку я человек довольно-таки упертый, с устойчивой функцией внимания и эмоционально стабильный (ну, более-менее в пределах нормы :)), то для меня важно доводить длинные дела до конца без опустошения и тупой усталости. В переключении своего восприятия на что-то новое я вижу свой ресурс.
Интересно мнение клинических психологов, какие особенности устройства психики затрудняют переключение на новые ощущения и впечатления?
Думаю, что сложно переключаться на что-то новое людям с повышенной тревожностью, если в новом они видят задачу, которую надо решить исключительно правильно. Тогда это новое вызывает не интерес, а страх.
"История этой спортсменки вызывает сложные чувства. Даян с детства занималась теннисом, очень рано стала играть профессионально и побеждать в турнирах. В 28 лет, когда она была беременна третьим ребенком, у Даян началась эпилепсия. Тут, казалось бы, должен был настать конец ее карьеры.
Однако она десять лет упорно не оставляла спорт, сопротивляясь болезни. В 38 лет она прибегла к последнему, самому радикальному способу борьбы с эпилепсией - операции на мозге, во время которой ей удалили часть правой височной доли размером с куриное яйцо.
Когда Даян поправилась после операции, приступы действительно прошли. Но кроме них она потеряла еще кое-что. А именно, способность следить за временем (с древних времен известно, что именно височная доля мозга - это что-то вроде внутренних часов, которые отвечают за наше ощущение времени, отсюда ее латинское название - temporalis).
Это ее новое свойство позволило Даян стать супермарафонским бегуном: она, например, пробежала марафон в 100 миль (около 160 км), победила в десятках забегов по высокогорью, по снегу и пересеченной местности.
Сегодня Даян 51 год, и она ежедневно пробегает 25 миль просто так, чтобы быть в форме. Особенно любит бегать по горам, говорит, что нигде не чувствует себя настолько безопасно. Сложно, конечно, позавидовать рекордам, которые достались Даян такой ценой, но меня эта история восхищает".
Комментарии:
Владислав Вязовский:
Это очень интересный случай действительно - и напоминает мне моих подопытных мышей, которые бегают в running wheel (беговом колесе), которое стоит у них в клетке. За одну ночь некоторые мыши пробегали таким образом 25 километров и не засыпали. А если колесо заблокировать, то им приходилось заниматься разными другими делами, и уже через час-другой они ложились спать.
Я объяснял это тем, что когда мышь бежит в колесе, оставаясь при этом на одном месте, то время для неё в некотором роде останавливается. Потому, что это поведение очень стереотипно, а субъективное время в некотором роде измеряется количеством событий и их новизной. В случае с Даян, очевидно, что удаление части височной доли (наверное, в том числе части гиппокампа) привело к нарушениям памяти. В результате, в каждый данный момент с начала дистанции она, наверное, просто не помнит, сколько она пробежала, или само представление о том, сколько она пробежала до сих пор, у неё в принципе отсутствует.
Карен Шаинян:
Да-да, мне кажется поразительным, насколько ощущение усталости зависит от рефлексии и наших представлений об усталости, а не от реального физического истощения.
А какова была цель вашего исследования?
Владислав Вязовский:
В нашем эксперименте мы как раз задались вопросом: какие отличия в "расписании" сна и бодрствования у мышей, когда у них есть доступ к беговому колесу и когда его нет? Мы на самом деле думали, что мыши будут больше уставать, засыпать раньше и спать глубже после бега, но оказалось в точности наоборот. То есть, судя по всему, главное (по крайней мере, для мышей) было не количество активности во время бодрствования, а его качество - и это определяло их последующий сон.
Читаем, благодаря